На берегах Меконга - Федот Кривда

Вскоре мы приехали в гостиницу Ба-Ба. Ба-Ба - это по вьетнамски 33, т. е. номер гостиницы. Нас расположили в большом номере, состоящем из одной комнаты. Но мы не огорчились. В номере был кондиционер, поддерживающий более или менее нормальную температуру. Расположившись в гостинице и приняв душ, мы пошли на обед. Стол был рассчитан на восемь человек, но нас это вполне удовлетворило. Мы питались вместе с адъютантом, который был с женой, дочерью, да нас трое - жена, внучка и я. Стол был накрыт белой скатертью, работал кондиционер. Обстановка вполне нормальная. Подали суп, а затем второе и фрукты. Все было приготовлено вкусно и не отличалось по вкусовым качествам от русской кухни. Это нас обрадовало и успокоило. Свежие бананы пришлись всем по вкусу, особенно детям.

К 16.00 поехал в штаб, как договорились с Геннадием Ивановичем Обатуровым о дальнейшей работе. Штаб главного военного советника размещался в четырех небольших двухэтажных зданиях. Здания были мало приспособлены для работы, плохо отремонтированы и плохо меблированные. Единственным их достоинством было наличие кондиционеров, что позволяло поддерживать в помещениях нормальный температурный режим. Кабинет главного военного советника помещался на втором этаже. Перед входом в кабинет находилась небольшая приемная для адъютанта и переводчика, затем комната-кабинет для главного военного советника и туалет. В целом это вполне могло удовлетворить потребность человека. Геннадий Иванович к моему приезду разработал тщательный план по знакомству меня с обстановкой и делами. Поговорив о плане работы с 17 до 28 августа, мы приступим к делу. Работу начали с изучения штатов аппарата военного советника и характеристики деловых и политических качеств советских генералов и офицеров. Это заняло у нас до четырех часов времени. Зная умение Геннадия Ивановича объективно оценивать людей, я внимательно прислушивался к нему и делал пометки в рабочей тетради. Затем мы перешли к изучению военно- политической обстановки в стране и положения на северной границе СРВ и КНР. Это заняло еще около двух часов времени.

В перерыве между разговорами Геннадий Иванович представил меня советническому аппарату, который был собран в классе одного из зданий. К 20 часам мы поехали в советское посольство, где нас ждали советник-посланник Огнетов Игорь александрович, секретарь парткома посольство Солодовников Аркадий Александрович. Встреча прошла непринужденно, говорили о самых общих вещах, не касаясь больших проблем. Просто было знакомство, как говорится, за чашкой чая.

Вскоре должен был возвратиться из отпуска Чрезвычайный и полномочный посол СССР в СРВ Чаплин Борис Николаевич и, видимо, Огнетов оставил возможность ввести меня в курс дел ему. К 22 часам мы попрощались и разошлись. Мне понравились все товарищи, с которыми я встретился. Это были простые люди, выполняющих интернациональный долг в братской стране. Геннадий Иванович хотел продолжить работу, но я напомнил, что в самолете спать не пришлось, да еще не известно, как чувствует себя моя семья. "Да! Я совсем забыл, что вы всю ночь летели". Я не обиделся на Геннадия Ивановича, зная его неугомонный характер.

В последующие дни, вплоть до 22 августа, включая субботу и воскресенье, мы продолжали знакомиться с делами. Было уделено большое внимание изучению кадров, особенно офицерских, проблем, связанных с их подготовкой, изучению состояния армий государств Юго-Восточной Азии, мы также изучали проблемы, связанные с разработкой пятилетнего плана Вьетнама и плана развития этой страны на 1982 год, которые к этому времени еще не были утверждены и требовали серьезной корректировки. Поговорили о проблеме введения единоначалия, разработки мобилизационного и оперативного планов, совершенствования системы обороны на северном стратегическом направлении, разработке программ обучения для вузов и войск, их освоению, разработке уставов ВНА и массе других вопросов.

Надо сказать, что Геннадий Иванович в совершенстве владел обстановкой, но все время подчеркивал трудность проведения задуманного в жизнь. Многие крупные проблемы, которые не успел решить Геннадий Иванович, теперь предстояло решить мне. Я должен был убедить вьетнамских товарищей в необходимости введения в Армии Вьетнама единоначалия, разработке мобилизационного оперативного плана, а также разработке 14 уставов, о необходимости ввести закон о наказаниях за воинские преступления, ввести в действие положение о безопасности полетов, о разграничении функций между вьетнамскими и советскими советниками в Кампучии, наладить подготовку летно- технического состава и т. п. Все эти вопросы и проблемы должны были решать сами вьетнамцы с нашей помощью. Я понимал, что все это потребует огромных усилий советнического аппарата, и моих лично.

Геннадий Иванович волновался. Представление меня МО СРВ члену политбюро ЦК КВП генералу армии Ван Тиен Зунгу должно было состояться до 22 августа, а на 28 августа был согласован прием у генерального секретаря ЦК КВП товарища Ле Зуана. В связи с проведением заседания ЦК КВП в Хошимине МО СРВ принять генерала армии Обатурова и меня не смог и мы решили лететь в Хошимин.

В 7.00 23 августа 1982 года мы взлетели с Ханойского аэродрома и взяли курс на Хошимин. Погода позволяла видеть побережье и я внимательно всматривался в его очертания. Через два часа сорок минут мы были в Хошимине и сразу направились в резиденцию Ле Зуана. Он находился под Хошимином на вилле. Климат юга Вьетнама несколько суше и более благоприятный для человека, и он должен был способствовать укреплению здоровья Ле Зуана.

Естественно, я очень волновался. Ведь это не просто встреча с кем-либо, а с генеральным секретарем ЦК КПВ, да еще в первый раз. Ле Зуан встретил нас на веранде, пожал нам руки и пригласил сесть в кресла к небольшому столику. Принесли воду, разлили в бокалы пиво и поставили по рюмке красного вина. На столе стояли фрукты, которые в большинстве своем были мне неизвестны. Мы поинтересовались здоровьем Ле Зуана. Он ответил, что чувствует себя нормально. Затем он стал говорить о сотрудничестве между нашими странами, партиями и правительствами в различных областях, в том числе экономической и военной. Говоря об экономическом положении в стране, он подчеркнул необходимость больше и рациональнее использовать пахотные земли, так как только в двух провинциях юга 4 000 000 га земли, пригодной для возделывания риса и других культур, не используются, некому обрабатывать. Говорил о слабом участии сельского населения юга в решении продовольственной программы. По его заявлению, крестьяне юга работали всего лишь 100 дней в году, а на севере - до 250-300 дней.