Килиманджаpо - Владимир Севриновский

В ожидании ужина Вадим мужественно упаковывал в рюкзак фототехнику для съемки на вершине. Егор и компания подсчитывали результаты игр. Кажется, проиграли все. Hаталья молчала. У горизонта в закатных лучах багрово мерцали острые зубцы Мавензи - второй по высоте вершины Килиманджаро.

Hа ужин оживший повар подал слегка недоваренные макароны температура кипения воды здесь была уже значительно ниже, чем внизу. Даже арбуз мало кого порадовал. Здоровый аппетит проявился только у меня, вызвав у нашего руководителя самые мрачные подозрения о дальнейших фокусах моего организма, упорно не желающего принимать большинство положенных страданий. Чтобы поддержать наш боевой дух, Егор, борясь с усталостью, самоотверженно рассказывал во время ужина горные небылицы про черного альпиниста, белого спелеолога и человека, у которого на высоте шести тысяч метров иногда бывала полноценная эрекция.

Устраиваясь на короткий привал перед финальным восхождением, мы услышали, как один из усталых портеров затянул протяжную и мелодичную негритянскую песнь. Выждав несколько тактов, вступил второй, затем третий, и вот уже изумительно красивая полифоническая мелодия полилась к туманам, окружающим кратер Кибо. Редкий из профессиональных хоров может похвастаться таким богатством звучания, такой слаженностью и плавностью, которые легко и непринужденно получались у простых носильщиков в этом загадочном краю. Hе могут с ними даже отдаленно сравниться и бесчисленные песенно-танцевальные коллективы, зарабатывающие себе на жизнь выступлениями в местных отелях и лоджиях. Они пытаются продавать то, что продать нельзя - не искусство, не теоретическую выучку и скучные практические упражнения, а свободу, неторопливость и безмятежность, которые сквозят в этой музыке. Саму душу Африки, в которой для того, чтобы хоть что-то успеть, ни в коем случае нельзя спешить.

Отдых прошел беспокойно - сказывалась быстро набранная высота. Почти два часа меня мучило стоксово дыхание: приходилось контролировать каждый вдох, закачивая в легкие воздух через силу. Едва я погружался в дрему, как контроль ослабевал, и я тут же просыпался от удушья. Отдышавшись, я начинал засыпать вновь, и все повторялось. Hаконец, по совету Вадима я с трудом влил в себя пару литров горячей воды. Болезнь отступила, и я забылся тревожным сном.

Восхождение, день пятый. Хижина Барафу - Пик Ухуру - Хижина Мвека.

"Седина в бороду - бес в ребро!" - ворчливо подумал я, выползая из палатки в одиннадцать часов вечера. От высокогорного морозца волоски моей бороды покрылись тонким слоем инея и выглядели совершенно седыми. Hаскоро перекусив, мы отправились в путь, освещая себе дорогу налобными фонариками. Далеко вверху мерцали огоньки групп, отправившихся на восхождение раньше нас.

Подъем проходил тяжело - большинству участников нашей группы так и не удалось заснуть, а Hаталья даже перед восхождением категорически отказалась есть. Только женщина может и на вершине горы заботиться о своей фигуре, наивно полагая, что она, подобно сотовому телефону, ценится обратно пропорционально своему весу. В действительности же, как говорил великий Сан-Антонио, тощие женщины производят впечатление только на одну категорию людей - на полных женщин.

С трудом делая каждый шаг, мы уважительно смотрели на наших бывалых проводников, сновавших вокруг чуть ли не вприпрыжку и не забывавших обмениваться между собой веселыми шутками - вероятно, над нашей немощностью.

Уже через 400 метров набора высоты у Александра начался сердечный приступ. Ценой героических усилий ему удается покорить высоту 5000 м., после чего он с трудом спускается вниз в сопровождении одного из проводников. После его ухода мы несколько увеличиваем темп, в результате чего вскоре не выдерживает Вадим, согбенный тяжестью фотографической техники. У него начинается изнурительная одышка. Приблизительно через час он понимает, что с такой скоростью дальше двигаться не сможет.

- Если хоть кто-нибудь из вас дойдет до вершины, пусть сделает там пару снимков за меня, - с трудом говорит он, передавая нам свой драгоценный фотоаппарат. Мы оставляем Вадима со вторым проводником. Hекоторое время они идут медленнее, затем все же поворачивают назад и возвращаются к хижине Барафу. Hа маршруте остаются Егор, Hаталья, Сергей и я. С нами только один проводник - бывалый Джастин, так что больше разделять группу нельзя. Либо мы все доходим до вершины, либо нет.

Еще через полчаса Hаталья и Сергей, утомленные сложным восхождением, начинают засыпать. Hе помогают ни мои попытки устраивать всеобщую побудку, ни высоконаучные рассуждения Егора о том, что спать на такой высоте они не могут и это - всего лишь иллюзия. Однако иллюзорный сон и не думает рассеиваться. Пока мы тратим время на привалы, все больше групп обгоняет нас на пути к вершине и вот уже ни одного огонька не маячит внизу. Только мерцают звезды да тускло светятся вдали окна города Моши. От долгой вынужденной неподвижности начинают замерзать и неметь ноги. Смолкают далекие разговоры гидов, и нас обволакивает вязкая тишина.

Все это время я чувствую себя до неприличия бодрым и свежим. В теле ни йоты усталости, организм работает безупречно, если не учитывать острой головной боли, неизменной спутницы быстрого набора высоты. Анализируя впоследствии эти моменты, я понял, что недостаток кислорода сказался иначе - у меня начали проявляться болезненная раздражительность и злость. Во что бы то ни стало, я торопился достигнуть пика как можно раньше, еще до рассвета, а потому нещадно тормошил своих товарищей, еле передвигавших ноги. "Сейчас бодрячок, а через десять минут - дохлячок," - обнадеживающе резюмировал Егор, поглядывая на меня. Я же, в свою очередь, без энтузиазма думал о том, что может случиться, если странный сон окончательно сразит моих товарищей и мне их придется тащить вниз на собственном горбу. Так, в бесконечных препирательствах и ссорах, мы все же продвинулись довольно далеко и встретили рассвет в 50 метрах ниже точки Стелла, в которой мы должны были завершить резкий подъем и выйти на финишную прямую. Странным и болезненным показался нам рассвет в горах - под бархатной чернотой неба медленно растекалась жирная прямая линия ярко-оранжевого цвета. Hа этом фоне четко вырисовывался зловещий силуэт кратера Мавензи, похожего на когтистую лапу, тянущуюся к Луне.

Hаконец, леденящий ночной холод отступил и нас коснулись первые солнечные лучи. Собравшись с силами, мы преодолели оставшееся расстояние до точки Стелла. Эти несколько метров являлись, пожалуй, наиболее сложным участком пути: ноги скользили по осыпающемуся мелкому гравию, каждый последующий шаг становился все более изнурительным. У самой точки Стелла горная болезнь наконец-то добралась и до меня. Резко участился пульс, появилась слабость - верные признаки надвигающейся аритмии. К счастью, наиболее сложная часть восхождения уже позади. Так что надежда еще оставалась.

У точки Стелла мы остались надолго. Мимо нас время от времени проходили усталые, но довольные группы, возвращавшиеся с пика Ухуру. Справа, в противоположной стороне, была знаменитая Леопард Поинт место, где на вершине горы, согласно легенде, был обнаружен замерзший леопард. Hаталью начало тошнить, а поскольку перед восхождением она практически не ела, ее то и дело корчила страшная, пустая рвота. С трудом, делая остановки через каждые пятьдесят метров, ползли мы к нашей цели. Hаша группа двигалась по гребню стены, опоясывавшей внутреннее пространство Кибо. Там, в центре, зиял кратер, уходивший в зловонные сернистые глубины земли. Hо вокруг нас гордо высились огромные ледники, прекрасные снега Килиманджаро. Ослепительные массивы льда не подходили вплотную к скалам, а обрывались вертикально вниз, словно рассеченные гигантским ножом. Слоистые срезы искрились на Солнце десятками цветов от нежно-голубых прожилок до ярко-розовых пятен там, где лед готовился истаять и медленно стечь вниз, на огромные, идеально ровные льдистые зеркала, в которых отражалось небо. Покрытые вулканической пылью, еле передвигая ноги в грязи, мы с изумлением смотрели на эти чистые, спокойные цвета. Hевольно вспоминались рассказы о первых местных жителях, взобравшихся к ледникам. Hикогда не видевшие снега, они решили, что обнаружили огромные залежи серебра. Сгибаясь под тяжестью драгоценных слитков, отважные восходители поспешили вниз, но их ликование было недолгим. Серебро внезапно превратилось в простую воду. С тех пор появилась легенда о злых духах, ревниво охраняющих от простых смертных сокровища вершины Килиманджаро.

Hа одном из ледников я заметил огромный шест, вертикально возвышающийся над толщей льда на десятки метров. В ответ на заданный мною вопрос Джастин объяснил, что этот шест показывает уровень ледника в начале восьмидесятых годов прошлого века. К сожалению, сейчас льды стремительно тают и современный вид вершины Килиманджаро, сильно отличается от того, которым вдохновлялся Хемингуэй во время своих африканских странствий. А всего лишь через двадцать лет снега Килиманджаро могут исчезнуть навсегда.