Тайна всех тайн - Аскольд Шейкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Но время действия? Неужели уровень современной техники уже дает такие возможности? Когда это произойдет? Через десять лет? Через сто?
- Пишите так, словно бы все вами предложенное завтра будет осуществлено. Ваш объект - человек. Он уже давно готов к выходу в космос. Техника - дело других.
- Но послушайте: получится обыкновенный научно-фантастический роман! Или, вернее, совсем не обыкновенный!
- И превосходно! Роман под названием: "По алгоритму печали и радости" или, лучше, "Тайна всех тайн", имея в виду, что тайна всех тайн - истинное будущее. Впрочем, называйте, как вам будет угодно.
Он умолкает. Молчу и я.
Физики еще много веков назад ввели в обиход понятие "физическое тело". Это сразу миллиарды миллиардов атомов. И по такой сумме атомов ученые судили о материи, о Вселенной. Они шли от общего к еще более общему. Однако было так лишь до той поры, пока не удалось исследовать отдельные атомы и частицы. Повысило ли это понимание нами свойств материи в целом? Безусловно.
Можем ли мы теперь, зная свойства отдельной частицы, более глубоко предсказывать не только ее поведение в "коллективе" других частиц - в "физическом теле", но и особенности самого "физического тела"? Конечно.
Однако для этого пришлось и создать новые приборы - циклотроны, пузырьковые камеры, электронные микроскопы, - и совершенно по-другому подойти к изучению частиц, разработать особый математический аппарат.
Ну, а в литературе? Разве теперь мы не можем настолько глубоко исследовать физическую и психическую природу отдельного человека, взаимовлияния в нем личного и общественного, случайного и закономер-. ного, чтобы и в художественной литературе решать вопросы на новом уровне?
Можем. В этом Кирилл Петрович прав. И все-таки решаема ли вообще задача, за которую он предлагает мне взяться?
Кирилл Петрович, видимо, понимает, что происходит в моей душе. Он сидит в кресле, положив на письменный стол руки, и ждет.
- Хорошо, - говорю я. - Но мне нужно уяснить еще один вопрос. Вы не боитесь, что выводы из этого романа, или, как, пожалуй, лучше называть его, отчета, окажутся неблагоприятны лично для вас? Если я приду к таким выводам.
Кирилл Петрович хохочет, откинувшись в кресле.
- Я обязан задать вам этот вопрос, - настаиваю я. Оживление оставляет Кирилла Петровича. Он устало и даже печально произносит:
- Ну а я обязан ответить. Нет. Не боюсь. Вы можете верить мне: я всегда все додумываю до конца. Это профессиональное.
Я встаю.
- Ну что же? Давайте попробуем.
Кирилл Петрович улыбается:
- Чудесно! Я уверен: никто из нас в конечном счете не будет раскаиваться. Единственное условие: обсуждение вашей рукописи в лаборатории состоится точно первого октября, и, значит, к этому числу она должна быть готова обязательно.
- Понятно, - отвечаю я. - Постараюсь ни в коем случае не подвести...
Да. Так вот и началась эта удивительная работа.
В течение нескольких месяцев я почти каждый день прихожу в Институт энергетики ровно в 9 утра.
Здороваюсь с сотрудниками лаборатории, просматриваю технические отчеты и статьи, заглядываю то в одно, то в другое помещение, сижу на семинарах и совещаниях, стараюсь быть полезен: печатаю на машинке, перебираю библиографические карточки.
Привыкаю я, постепенно привыкают ко мне. Я очень охотно рассказываю о себе: как приобрел профессию литератора, как сложилась моя семейная жизнь. Ответная откровенность возникает сама собой. Еще чаще, пожалуй, откровенность возникает как плата за умение слушать того, кто говорит о себе.
На виду у других я никогда ничего не записываю. Никого не поправляю, не ловлю на противоречиях.
Для меня было важно одинаково глубоко узнать характеры всех сотрудников лаборатории. Но достижение такого равенства требовало весьма разных усилий: одни раскрывались сразу, другие - нет.
Немало пришлось подумать над тем, в какой форме написать "отчет".
Можно было скупо изложить воображаемые факты и снабдить их комментариями.
Можно было ограничиться краткими и решительными рекомендациями на будущее: в таких-то и таких-то положениях такие-то и такие-то сочетания сотрудников наиболее желательны, такие-то - нет.
Можно было, наконец, создать повесть-предостережение в духе Уэллса или Азимова.
Постепенно, после многих проб я пришел к выводу, что "отчет" надо строить в виде нескольких глав, описав в них события, которые совершаются хотя и в разных местах, но в один и тот же момент. Сотрудники лаборатории окажутся тогда поставленными в одинаковые исходные положения, будут равными по своему жизненному опыту в этих новых для них, "смоделированных" мной, фантастических условиях.
И конечно, то, что я скажу о каждом из этих людей, к каким выводам приду, до самого конца работы будет тайной для всех.
Впрочем, и для меня самого: я ведь ищу!..
Наконец все же наступил тот день, когда была поставлена последняя точка.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТАЙНА
"УТВЕРЖДАЮ" Руководитель предприятия: " ...... 19..... года
ОТЧЕТ
об исследовании психологической совместимости сотрудников лаборатории № 48 на завершающей стадии проекта "Энергия
Солнца" Шифр: "Тайна всех тайн"
Главный инженер: (подпись) Ответственный исполнитель: (подпись)
Глава первая
ВЕНТА ПРОХОДИТ СКВОЗЬ СТЕНЫ
- Послушай, Никита, я прошу тебя прекратить эти похождения.
- Какие похождения, Леночка? Выбежать тебе наперерез и раскланяться - похождения?
- Да, если из-за этого на целых десять минут машина переключается для расчета нестандартного прохода.
- Но ты же знаешь: я не могу ходить по стандартным! Я индивидуум. Я желаю перемещаться только своими путями. Я кошка, которая гуляет сама по себе.
- Ты вообще уникум, но прошу больше так не поступать.
- Хорошо, товарищ общий дежурный. Разрешите откланяться? Или, может, изложить прежде мотивы?
- Да, пожалуйста.
- Я хотел тогда поцеловать тебя, Леночка!
Лена Речкина резко повернула рукоятку на пульте. Звук пропал. Но изображение Венты на экране шевелило губами.
"Я наконец осмелился, Леночка!" - читалось по движениям губ.
Лена щелкнула переключателем. Экран видеотелефона погас. Она повернулась к Карцевадзе:
- Слышала?
- Слышала, - ответила Карцевадзе, не оборачиваясь и не отрывая глаз от цветных линий на экране согласователя потоков энергии. - Но ты напрасно принимаешь это всерьез. Ты же знаешь Никиту...
Зажужжал зуммер. Из щели на пульте выдвинулась бумажная лента. Карцевадзе оторвала ее, пробежала глазами ряды букв и цифр.
- Опять, - испуганно сказала Речкина. - И конечно! из-за него?
Карцевадзе не ответила.
- Торчим в десятках миллионов километров от Земли, держим четыре космических корабля на орбитах готовности, мучаемся с каналами связи, а он просто не может довести расчет до конца, - продолжала Лена. - Нет уж, я сейчас пойду к этому милому Никите...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});