Бесконечная. Чужие (СИ) - Ренцен Фло

Мне наплевать на то, что я безудержно трахаюсь с незнакомцем-маргиналом в коробке-недостройке. Он, этот незнакомец, сходу понял, что мне нужно и раз он дает мне это, то и я ему даю – кончаю, как пулемет.

Вот так:

- А-а!!! – снова запрокидываю назад голову, а он уже не наблюдает – вжал нос у меня между сисек и что-то им мычит.

Я хочу кричать. Хочу выкрикивать, как мне хорошо, кричать об этом громко и долго, но приструняю себя. Хватит уже. Теперь реально хватит.

Хватит мне – но не ему? Чего это он опять затеял? Устал, как видно. Ха, ищет, куда б меня теперь притулить.

Инстинктивно обхватываю его покрепче ногами, держусь сама, без его рук под моей попой. Угадываю, потому что он, не выходя из меня, скидывает куртку – ну надо же – подбрасывает под меня и располагает меня на штабеле из бетонных плит. Срывает с меня повисшие на щиколотках сапоги, колготки, трусики – да ну-на...

Да ты чокнутый... – или чокнулась я? Никакая от похоти, растраханная до того, что... еще хочу? Еще его хочу? Иначе какого хера я раздвигаю ноги перед ним – теперь могу пошире –, показываю ему все и почти уже привычным движением принимаю его хер? Зачем хватаю его за задницу, заталкиваю поглубже – он беленеет и чуть ли не рычит, глазищи будто угрожают мне: «ах, ты, сучка похотливая, держись».

Я закрываю глаза, подставляясь ему. Принимаю в себя, распахнутую, удары его члена, и меня трансформируют ощущения бесконечности, бестормозовости, бешеного отрыва. Я хочу сильнее, безжалостней, бездумнее. Мне наплевать, кто там, что там сейчас во мне – мне этого мало. Теперь я гоню, иду по нарастающей. Теперь мой интервал короче, я скоро буду.

Держу глаза закрытыми и почти вижу себя со стороны. Я чувствую, как в разодранной блузке перед его носом скачут мои сиськи – это он выпростал их из бюстгальтера. Не удивляюсь, когда чувствую на них его яростные поцелуи. Когда он снова целует меня взасос, я даже не отвечаю, а просто подставляюсь – гроза пошла на самотек, гроза на грозу, стенка на стенку...

Я думала, что «встречу» себя, что этот-то уж, третий не прозеваю. Ошибалась. Он сминает меня – и вместе с ним мне больно в распухшем чреве, но я пока не позволяю этой боли поглотить меня. Я отдаюсь его ударам и кончаю. На этот раз не в силах подавить рыдающих стонов, встрясок, всхлипываний, я под конец открываю глаза, вижу его маячащее надо мной лицо, прижавшееся к моей голой коленке.

Он ездит во мне, ускорившись. Прежде чем ко мне с бахом успевает вернуться сознание, потерянное мной, когда коснулась его руки, прежде чем включается голос разума: «Он сейчас кончит... не предохранялись... целовались... ты первый раз его видишь... ВИЧ... венерические болезни... вирусы... другие болезни... ворох болезней...» - он с глухим стоном вырывает из меня член.

Его слегка перекосило, подергивает передо мной, а я «отхожу» и сквозь раздвинутые ноги наблюдаю, как он в несколько заходов выплескивает на пол сперму, а затем, прикрыв глаза, сваливается сбоку возле меня.

Оба дышим, я – тяжело, он – тяжелее, резко выталкивая воздух.

Послегрозовой долбящей влажности впору растворить пространство. Меня она, похоже, освежила первую, ввелась разрядом молнии, чтобы теперь управлять моими движениями, не дать застыть.

Я медленно спускаю ноги, босыми ступнями нащупываю сапоги, чтобы не становиться на бетон. Он смотрит на меня – взгляд номер сколько?.. Да черт с ним – я на него не смотрю.

Какая холодина в коробке, как задумчиво молчат серые стены, будто пытаются разобраться в том, что только что видели.

Не жду, снова не жду, когда же меня подкосит стыд, когда стошнит от сознания случившегося. Вставляю ноги в сапоги, не мешкая, но и не торопясь. Вправляю в лифчик залапанную грудь, застегиваю блузку. Запахиваю плащ – остыла, холодно.

Взгляда его не избегаю, но и не ищу – занимаюсь своими делами. Не собираюсь чувствовать себя униженной, растоптанной и грязной и казаться такой не хочу. Плевать, если он считает меня шлюхой. Не хочу, чтоб он возомнил, будто меня вообще интересует его реакция. Да может, и не будет ее вовсе. Плеснул – порядок. Трахнул «телку из метро». Верней, оттрахал. Бесплатно.

- Ну, ты... бо-омбочка... – раздается вдруг его голос.

А ведь я надеялась, что больше его не услышу. Что он в награду за подаренный ему спонтанный трах даст мне уйти, мать его, молча, не подвергая комментариям.

– Красивая.

Очевидно, он повнимательней разглядел меня сейчас. Или он все еще под грозовым «кайфом».

Смотрю на него – не хочу возмущенно, пристыженно тоже не хочу. Просто невольно отвечаю взглядом на его голос, потому что не получилось не реагировать совсем.

Он повернул ко мне лицо и смотрит, не мигая, слегка покачивает головой. Взгляд его и самодоволен, и полон восхищения, даже растроган как-то. Улыбка – снова наглая или просто веселая? А и правильно, чего расстраиваться-то. Вон, как у него день с утра заладился.

А у меня?..

Он поднимается и спрашивает просто, застегивая ширинку:

- Звать тя как?

Уф-ф, пошло-поехало – дыши. Дыши глубже. Я же не дышу, а шарю. Шарю по сторонам, как тупая, ищу гребаные трусы. Нашла и подбираю с пола только колготки.

Он подает мне трусики с еле подавляемой улыбкой на наглющей роже, вот сволочь же, ублюдок.

- Спасибо, - внешне – само Хладнокровие, беру трусики, а он:

- Пожалуйста, - делает вид, что пытается задержать мою руку в своей и «уговаривает»: - Да круто ж было, че ты!

Голос у него хрипловатый, а тон вовсе не грубый, не издевательский, но... да блин. Сейчас по плечу хлопнет. Сейчас, сейчас. По-простецки так.

А мне хватит. Но я выдержу и не сорвусь, вот правда. Одеться ж надо.

Благополучно надев трусики, натягиваю у него перед носом колготки, вынимая по одной ноге из сапог, потом и сами сапоги натягиваю тоже.

Он провожает, «ведет» взглядом каждое мое движение, затем волчьи глаза снова возвращаются к моему лицу, будто описывают круг.

- Так ты скажешь, как тебя звать-то? Я - ...

Но я прикладываю палец к губам и делаю: «Ч-ч-ч».

Все, готова. Теперь кивнуть и спокойно, с достоинством удалиться.

Что и делаю, только без кивка.

- Когда повторим? – допытывается он мне в спину, как видно, не удивляясь ни моему уходу, ни молчанию.

Излишне, думаю, пояснять, что я не отвечаю.

- Н-ну, иди...

Я и теперь не оборачиваюсь на его голос, но слышу: в него вернулась давешняя хриплая угроза, требовательная злость, а к ним добавилась отчаянная, глухая тоска.

Все это отмечаю машинально, чтобы тут же позабыть. Так мы обычно пробегаем мимо людей, просящих денег, но, задумавшись на миг, подать или нет, так и не останавливаемся на бегу.

И – занавес.

Глоссарик

arm, aber sexy – «бедный, но сексуальный», высказывание о Берлине его бывшего мэра Клауса Воверайта

Ку‘Дамм – Курфюрстендамм, одна из центральных улиц в Берлине

3G – так называемое правило трех G, существовавшее во время КОВИД-пандемии, «getestet, gesund oder genesen», заключавшееся в том, что необходимо было быть «протестированным, выздоровевшим или привитым», чтобы, например, пользоваться общественным транспортом; соответствующие данные заносились в приложение и считывались через QR-код

Митте – дословно «центр», один из центральных районов Берлина

Аренсфельде – населенный пункт в Бранденбурге, в окрестностях Берлина

Гей-Музей – Schwules Museum, музей гомосексуальности в Берлине

ГЛАВА ВТОРАЯ Пьяный изюм

Действие романа происходит во время пандемии

Глоссарик в конце главы

ГЛАВА ВТОРАЯ

Пьяный изюм

До Буда Хауза – офиса – рукой подать, но я четко потерялась в бетонных лабиринтах, закрутилась в закоулках необузданных желаний и еще более необузданных взрывах их удовлетворений. Сегодня я застала себя врасплох, так ни разу себе и не удивившись.