Узкие улочки жизни - Вероника Иванова

«Счастливое воссоединение! Новая удача „Бюро поиска разлучённых судьбой“! Они встретились спустя почти полвека, но узнали друг друга с первого взгляда. Ещё в школьные годы Мария и Питер...» В нижней части колонки текста — фотография, запечатлевшая миг встречи. Старичок и старушка. Он, судя по выправке и прямой, несмотря на чуть перекошенные плечи, спине, бывший кадровый офицер. Она — дородная и совершенно седая фрау, а целый выводок детей рядом, наверняка, стайка внуков, уж больно все они похожи на женщину, чьи веки ощутимо дрожат даже на застывшем кадре.

«Господи, Господи, Господи, да он же совсем не изменился, всё такой же бравый красавец! А я-то... Расплылась, как квашня, на люди выйти стыдно. А уж к нему и подавно. Не узнал бы, и хорошо бы было... Нет, узнал. По глазам вижу, глаза у него всегда как звёздочки были, светлые и ясные, а тёплые какие... И смотрит... По-прежнему смотрит. Как на том танцевальном вечере. Так смотрит, что хочется снова в вальсе закружиться... Да куда уж мне вальсировать! Внучат нянчить и правнуков, вот и всё, что мне теперь нужно. А ведь хочется... Как же хочется снова его ладонь на талии почувствовать! Хотя бы ещё один раз. Напоследок. А больше я у Господа просить не могу. Грех большего просить-то...»

«Венчание назначено на двадцать седьмое число в кирхе Святой девы-заступницы, в этот день две семьи официально станут одной. Впрочем, по заявлению старшего сына госпожи Майер, церемония — лишь дань уважения гражданским законам, а истинное чувство единения все родственники с той и другой стороны почувствовали, увидев счастье своих стариков...»

Значит, вальс всё же состоялся. И слёзы, разумеется, были. Радостные и тёплые. Например, как у меня. Правда, моё состояние более справедливо описывается, как «сопли ручьём»...

Сморкаюсь в бумажный платок и ловлю удивлённый и отчасти неодобрительный взгляд дамы, стоящей рядом. Да, вот такой я нежный и чувствительный. До чужих переживаний. Но с чтением душещипательных историй в общественном транспорте нужно быть поосторожнее. Потому что прослезившаяся девица юных лет выглядит вполне привычно, а когда глаза вытирает взрослый мужчина... Можно ссылаться на аллергию или простуду, но не каждый же день! Нет, только новости, официальные политические заметки ни о чём, биржевые сводки, индекс инфляции и прочее. Хотя, инфляция способна довести до слёз ничуть не менее успешно, чем воссоединение влюблённых.

Плата за электричество снова выросла. Ненамного, но по капельке, по капельке — и море наберётся, как любит приговаривать миста Олдмэн, поглаживая кружку с пенным напитком. Надо будет в следующее посещение Пенсионной службы поинтересоваться, как скажется рост цен на выплате пособия. Хорошо, что моё дело проходит по местному ведомству, а не федеральному: наш мэр строго следит за благополучием горожан. Как гласит легенда, пристальное внимание к нуждам жителей Ройменбурга стало отличительной чертой для избираемых глав города с того самого дня, когда проштрафившегося градоначальника публично казнили на Ратушной площади, а королевские военачальники так и не отважились начать штурм, дабы покарать самодеятельных смутьянов, справедливо полагая, что пока город исправно платит в казну все подати, он волен жить в своих пределах, как сам того пожелает.

Повезло мне с городом. Крупно повезло.

Хоффнунг штрассе начинается в стеклянно-бетонном деловом центре, но истинное своё лицо и характер проявляет квартала через четыре, когда модернизированные старые постройки и замаскировавшиеся под старину новые уступают место настоящим аборигенам.

Я прохожу этой дорогой каждый рабочий день вот уже почти пять лет — от станции подземки до дома, в котором расположился салон «Свидание», и каждый раз ощущаю себя так, будто путешествую во времени, впрочем, совсем недалеко в веках: на какие-то две сотни лет, не больше. Ройменбург — молодой город, юный побег в роще древних деревьев. Но тем заметнее разница между зданиями, помнящими дни бесчисленных графств и княжеств, и возведёнными по настоятельному требованию научно-технического и экономического прогресса. Доходные дома середины прошлого века и нынешние гостиницы, тщательно вписанные в существующий облик города, никогда не спутаешь между собой. А всё почему? Потому что у клочка земли, отведённого под фундамент, не было внятной истории, ему нечего было впитывать и запоминать, кроме надежд и чаяний архитекторов, строителей, а позже — людей, решивших провести свою жизнь в возведённом доме.

В любом старом городе сила памятников истории настолько велика, что новички гнутся под её напором и быстро дряхлеют душой, потакая страху отличиться от старожилов. А не подчинившиеся становятся выскочками, неуютными и неприкаянными. В таких домах невозможно жить: всё время чувствуешь себя словно на отшибе, за невесомой, но непреодолимой оградой. Словно находишься в тесной клетке. Я сам ухитрился побывать в такой ловушке, когда ездил в Венецию. Впрочем, города с женскими именами — это всегда очень отдельный разговор...

Выбеленная штукатурка стен, протравленный тёмной морилкой брус, массивные ставни с медными уголками и старчески поскрипывающими петлями. Да-да, именно ставни, а не практичные и современные ролль-шторы! Всё сохранено точно таким же, каким было полтора века назад. Хотя дом уже тогда строился лишь с намёком на типичные дома старой Европы, он вписался в отведённое место наилучшим образом. Стройный, вытянувшийся вверх на три этажа, с двух сторон поддерживаемый более старыми домами-братьями, легкомысленный и беспечный... Сразу и не скажешь, что внутри него скрывается одно из самых странных и таинственных частных предприятий Ройменбурга. Хотя, таинственность имеет обыкновение возникать вовне, а вовсе не внутри какой-либо вещи или событий. Любопытные вопросы рождаются от недостатка осведомлённости у непосвящённых наблюдателей, тогда как непосредственные участники не видят в своих занятиях ровным счётом ничего необыкновенного.

Откройте любую ройменбургскую газету на странице с рекламными объявлениями, только не задерживайте взгляд на пышных заголовках салонов гаданий и предсказателей судьбы, а сразу направляйтесь в левый нижний угол, и ищите скромную рамку, сплетённую из трилистников клевера. А потом прочитайте заключённый в неё текст, но не спешите смеяться или недоумённо поднимать брови, ведь всё написанное — правда. Чистая, как вода горных источников, на которой варится любимое пиво горожан. «Мы не торгуем счастьем, мы устраиваем свидание с ним. Дальнейшее зависит только от вас.»

Метеосводка обещала хмурый день, но это не повод оставлять ставни закрытыми. Порядок есть порядок, как любит приговаривать немецкая половина моей души, работа есть работа. В будни приём посетителей начинается чуть позже десяти часов утра, но персонал, разумеется, приходит заранее. Вернее, заранее приходим я и моя грубая мужская сила, потом начинается непродолжительное сражение со ставнями и дверным замком. Монстр, преграждающий путь в салон, нуждался в замене вот уже лет семьдесят, но леди Оливия категорически запретила приглашать мастера и тем более, самостоятельно копаться в недрах бронзового чудовища, дабы «не посягать на неприкосновенность чужого жилища», и туманно обронила что-то вроде «в решении любых проблем разумнее использовать переговоры, а не насилие». Доводы о том, что нежелательной прикосновенности может подвергнуться наше жилище, то бишь, салон, успеха не возымели. Признавать за дверным замком право на самоопределение вплоть до самоотделения я не хотел до тех пор, пока не простоял битый час, прячась от дождя под узким козырьком подъезда и посылая проклятия на головы всех, кого мог припомнить, начиная от неизвестного мастера скобяных дел и заканчивая самим собой, не догадавшимся захватить маслёнку. В конце своей, как сейчас помню, искренней и проникновенной речи, я отчаялся настолько, что обратился непосредственно к замку с предложением открыться, если он, конечно, желает, чтобы хоть один человек за сегодняшний день обрёл долгожданное счастье. То, что произошло дальше, не поддавалось ни малейшей, привычной каждому из нас с рождения логике: я отчётливо услышал, как язычок замка щёлкнул без участия ключа, и дверь ушла из-под опиравшейся на неё моей спины... Не нашедшее объяснения происшествие повлекло за собой два существенных изменения в материальном и нематериальном мире. Во-первых, я перестал ругаться с замком, а во-вторых, заменил коврик в прихожей на более мягкий и не елозящий по полированному паркету, потому что когда моя пятая точка познакомилась с приспособлением для очистки обуви, я имел честь прокатиться на нём до противоположной стены и прослушать бой напольных часов непосредственно над головой.