В руках бесчувственного - Екатерина Антонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Простите, но я не могу вторгаться в частный дом и красть… — пищу я.
Это и правда никак не укладывается у меня в голове. Если этот Волков так опасен, то как простой студентке удастся попасть в его охраняемый особняк, да еще и стащить важные документы? Мне это просто не под силу.
— Значит, вы отказываетесь? — Марк Вениаминович поднимает бровь и театрально вздыхает, — а я думал, Вам нужна эта работа. Настоящий журналист должен быть готов рискнуть жизнью, чтобы вывести на чистую воду таких уродов как Волков. Мы не сидим в офисе, не таскаем бумажки. Мы работаем. А Вы готовы работать, Юля?
Почему-то от его слов мне стыдно.
— И еще кое-что, чтобы окончательно развеять сомнения касательно наших планов. В случае успеха Ваш дядя будет перевезен в Германию, где средствами издательства будет оплачена его операция. Как думаете, работая официанткой, как скоро вы наберете нужную сумму?
— Откуда Вы…
— Прежде, чем пригласить кандидата на собеседование, мы сначала проверяем его во всех инстанциях. Вы, Юля, выбраны среди сотен других, в том числе опытных журналистов. Так просто откажетесь от предоставленного шанса?
— Я согласна! — выпалила в надежде, что он не заметит дрогнувшего на последнем звуке голоса.
Глава 2
Из «Гейтс» я выхожу со смешанными чувствами. С одной стороны эго ликует, ведь меня выбрали среди десятков других претендентов, но с другой задание кажется чересчур сложным. Кто такой этот Волков? Никогда не слышала. После того как мы заканчиваем странное собеседование, редактор ведет меня к тому самому рыжему дядьке. Его зовут Егором, и он отвечает за техническое оснащение. Мне выдают одноразовый мобильный телефон и странное устройство, напоминающее пейджер, но с функцией фотоаппарата и мгновенной пересылкой данных.
Честно говоря, в определенный момент меня пробивает на хохот. Я — обычная студентка московского ВУЗа, получаю шпионские девайсы, чтобы проникнуть в дом к особо опасному преступнику, торгующему людьми. У которого наверняка связи в высших кругах и может быть даже в органах. Но самое главное условие озвучено после подписания мной отказа от претензий.
— В случае провала ни я, ни «Гейтс» не имеют к тебе никакого отношения. Мы не будем никоим образом влезать в это.
— Но… — заминаюсь, без прикрытого тыла лезть на рожон так себе затея.
— Все наши журналисты подписывают подобные соглашения. Это — часть опасной работы и вы должны осознавать свои риски.
Наверное, все-таки стоит мне отказаться от этого задания. Нет, точно! Завтра же поеду обратно и скажу им «нет». Слишком опасная и абсурдная затея. Мне кажется, что они специально выбрали неопытную студенточку и отправили в пасть ко льву. Но перед глазами все еще стоит сумма гонорара за статью. Может, все-таки рискнуть? Нет, Овечкина, забудь. Гляжу на часы и понимаю, что опаздываю к дяде в больницу. Сажусь в метро, затыкаю уши плейером и закрываю глаза.
Конечно же, ко времени посещения почти опаздываю и приходится умолять заведующего отделением пропустить меня. Дядя лежит в одной из городских онкологических клиник, на место в которой пришлось потратить все наши сбережения. Я поднимаюсь на третий этаж, стараясь не поддаваться его гнетущей ауре. Белые стены давят так сильно, с каждым шагом пространство вокруг будто сужается. Мне становится тяжело дышать. Присаживаюсь на стул рядом с его палатой, пытаясь взять себя в руки. Слезы расстраивают дядю. Он любит мою улыбку.
Толкнув дверь, захожу внутрь. Стоит глубокий вечер, дядя лежит и увлеченно читает книгу, накрывшись одеялом. Лицо его выглядит более бледным, осунувшимся, чем обычно. Но в глазах по-прежнему горит огонек жизни. Окно приоткрыто, ветерок слегка покачивает белые жалюзи. Настольная лампа включена, так что в палате стоит приятный полумрак. Насколько он может быть приятным в таком месте.
— Юля! — он поднимает взгляд и широко улыбается, — я уж думал не ждать тебя сегодня. Не поздно?
— Все в порядке, я ездила в «Гейтс».
— Ого, и как прошло? — он кашляет, прикрывая рот платком.
— Ну, мне выдали тестовое задание. Скорее всего у меня не получится его выполнить.
Не могу же я сказать, что меня послали к работорговцу в особняк украсть важные бумаги? Сердце дяди этого не выдержит.
— Почему? — он вскидывает брови.
— Они ищут опытного сотрудника на стажировку, конкуренция огромна. Я конечно попытаюсь, но не знаю, что из этого получится.
— Не помню, чтобы раньше тебя останавливали сложности, — дядя снимает очки для чтения и серьезно смотрит на меня.
Я никогда его не обманывала. Но сейчас совершенно другой случай. Стиснув зубы, невинно гляжу на единственного близкого человека. Мы говорим о разном, намеренно не касаясь темы его заболевания. Знаю, как дядя не любит быть слабым. Спустя полчаса в палату входит врач.
— Юлия Владимировна, время посещений закончилось, — он устало улыбается, — как всегда, опаздываете?
— Простите, — собираю сумку и закидываю на плечо, затем целую дядю в щеку — приеду послезавтра. Если что звони сразу.
Поцеловав дядю, выхожу вместе с его лечащим врачом. Пока мы идем по коридору к лифту, не покидает чувство, что пожилой мужчина хочет мне что-то сказать.
— Только что пришли его анализы, — наконец-то говорит он, — все плохо, Юля.
Этот человек почему-то никогда не называет меня по имени в присутствии дяди. Но относится к нашей семье очень тепло. Даже не знаю, чем вызван такой интерес. От сказанных им слов сердце падает в пятки.
— Срочно нужно оперировать. Но как Вы знаете, нужное оборудование есть лишь в Германии и Израиле.
— Сколько у меня времени? — сдавленно спрашиваю.
