Вирус Зоны. Охота на Стрельца - Дмитрий Лазарев

По губам Одинцова снова скользнула кривая улыбка.

– Ай-ай-ай, товарищ капитан! Это внутренняя кухня АПБР, и вам об этом знать не следовало бы. Признайтесь честно, кто-то из наших людей работает на Службу?

– Я не уполномочена отвечать на этот вопрос, товарищ полковник. Может быть, ответите на мой?

– Извольте, отвечу. У Катаева были обнаружены пси-способности, о которых мы раньше ничего не знали. Более того, как выяснилось, он периодически вступал в пси-контакт с кем-то из членов экспедиции, которая к этому времени уже находилась в критическом положении. Я тогда полагал, что это хорошая идея, и сталкеру была предложена сделка: мы закрываем глаза на улики, а он отправляется в Зону и вытаскивает оттуда уцелевших членов экспедиции. К тому же Катаев говорил, что любит Томаховскую, и это казалось некоей гарантией его лояльности. Но я жестоко ошибся. Тем более что об их размолвке мне стало известно уже потом, когда было слишком поздно. Катаев всего раз вышел на связь, а потом, похоже, избавился от спутникового телефона. Вот так.

– Кто проводил пси-тестирование Катаева?

– Наш штатный экстрасенс.

– Его имя?

– Мальцев Анатолий Сергеевич.

– Мне необходимо с ним поговорить.

– Гм… Боюсь, с этим могут возникнуть затруднения.

Строганова нахмурилась.

– Мне что, еще раз показать вам бумагу?

Одинцов улыбнулся.

– Не стоит – я ее и в первый раз хорошо рассмотрел. Просто это дело стало очень стрессовым для нашего экстрасенса, и он попросил месяц отпуска. Учитывая его особую ценность для Агентства и тяжелый режим работы, отказать ему я не мог.

– Что же, тогда мне нужен его домашний адрес и телефон.

– Вы их получите, однако, по моим сведениям, он уехал отдыхать за границу.

– Куда именно?

– Не уточнял.

– Ой ли?

– Зря иронизируете! Без крайней необходимости не имею обыкновения интересоваться тем, что делают мои сотрудники в нерабочее время. Могу дать его сотовый, но почти уверен, что он его выключил. В общем, оставьте свой e-mail, я пришлю вам все данные на него, а больше, пожалуй, ничем не смогу помочь. Дальше сами.

– Хорошо. – Анастасия вынула из сумки свою визитку и протянула полковнику. – Жду от вас данных на Мальцева. И еще… если вспомните что-то по этому делу… что угодно – сразу звоните мне! В любое время суток.

– Непременно, товарищ капитан. Удачи в расследовании!

Глава 3

Из дневниковых записей Михаила Стрельцова

Когда я добрался до южного моста, уже стемнело. По пути мне почти не встретилось ни людей, ни машин. В маленьких городах жизнь вечерами замирает рано в отличие от шумных и, кажется, никогда не спящих мегаполисов. Оно и к лучшему – для того, что я задумал, зрители ни к чему. Секретность, секретность и еще раз секретность! Шеф на это слово в своем кратком инструктаже напирал особо, и его можно было понять.

Пока я шел до середины моста, между лопатками у меня возникло неприятное зудящее ощущение, будто кто-то сверлил мою спину внимательным и недружелюбным взглядом. Я огляделся. Вроде никого. Мерещится на нервной почве? С моей работой немудрено.

Вот и середина. Я остановился и снял со спины увесистый рюкзак. Две становые бомбы – не пара пуховых подушек. Подсвечивая себе телефоном, я быстро взвел пусковые механизмы. Мог бы, наверное, сделать это и в полной темноте: занимаюсь этим не первый и, пожалуй, даже не двадцатый раз – навыки доведены до автоматизма. В сущности, становые бомбы не взрывались в обычном смысле этого слова. Производился просто выброс содержащегося в них вещества, обладающего удивительной текучестью. Так что грохота и водяного столба ожидать не приходилось. Я посмотрел на Н-детектор. Ого! 10 единиц. Это уже прилично. Следовательно, я угадал: источник излучения близок.

С трудом подняв сначала одну бомбу, а затем вторую, я перевалил их через перила. Послышались два мощных всплеска, и груз пошел ко дну. Все, теперь порядок. Оставалось лишь убраться с моста поскорее.

В тот самый момент, когда я уже собрался осуществить отход на заранее подготовленные позиции, послышался шум машины, мчавшейся с приличной скоростью. Несколько секунд – и она остановилась возле меня. Прямо как в русских сказках «вдруг откуда ни возьмись». Полиция. Блин, что ж так не везет-то?!

Двое полицейских вышли из машины и направились ко мне, многозначительно держа руки на кобурах.

– Ну-ка держите руки на виду, гражданин! – сурово произнес тот из них, что был повыше. – Что это вы сейчас бросили в воду?

Где ж вы скрывались, отцы родные? И как я вас прошляпил? Темно, конечно, но ведь вы-то меня засекли! В бинокль ночного видения, что ли, за мной наблюдали? Не ваши ли взгляды я чувствовал позвоночником? И что прикажете делать? Как выпутываться? Полицейские – похоже, не Измененные. Внешне их, правда, от людей не отличишь, пока они своими особыми талантами пользоваться не начнут: тогда у них глаза темнеют, почти черными становятся. Но Н-детектор на них определенно среагировал бы скачком вторичных показаний. Это как пульс на тонометре: большие верхние цифры уровень излучения показывают, а нижние – наличие рядом Измененных. Я, правда, так для себя и не уяснил до конца принцип действия этого прибора: фонили они, что ли, в каком-то особом диапазоне, как фрукты радиоактивные? Только определялось это лишь в непосредственной близости – несколько метров, не больше. Сейчас нижние цифры, на которые я украдкой скосил глаза, опасности не показывали. Так что если Измененные поблизости и есть, то подальше. Минимум – у моста на одном из берегов. Так что эти двое чисты. А по поводу людей, в том числе и местных властей, шеф выразился предельно ясно, и о том, чтобы правду сказать, нечего даже и думать. Население и так колотит от Краснотайгинска, Печоры и Мурома. Паранойя в обществе цветет и пахнет. А тут я, такой красивый, со своими становыми зарядами в мирном и спокойном Верхнеобске! Нет уж, о моей миссии следует молчать в тряпочку. Однако нужно срочно что-то придумывать. Обычно я хорошо импровизирую, но тут меня почему-то заклинило намертво.

– Банки с краской, – ляпнул я от безысходности, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Да ну?! – прищурился высокий. – А на мусорку не судьба вынести?

В принципе выкрутиться еще было можно, но тут я вновь ощутил спиной чужой взгляд. И очень мне это ощущение не понравилось. Не полицейские, значит, за мной наблюдали. Тогда кто? Измененные? Если так, то присутствие полиции даже кстати: не будь тут их, вполне возможно, я бы отправился сразу следом за своими бомбами в Обь. Мертвый, разумеется. Оно конечно, Измененные могут и на полицейских напасть, но раз до сих пор этого не сделали, значит, осторожничают. Но стоит мне одному остаться – наверняка осмелеют. Они-то меня видят, а я их – нет. И кто знает, сколько их там? Если больше одного, расклад категорически не в мою пользу. Значит, нельзя полицейских отпускать. И рассказывать им ничего нельзя тоже. Вариант остается один – нарываться. А уж этого умения у меня имелось в избытке.

– Дык пытался вынести, мужики! Три раза уже. Но они, сволочи, все время домой возвращаются. Проснусь – а они под дверью стоят. Достали уже меня! Решил утопить.

На лицах полицейских явственно проступило раздражение, и напарник высокого, ничем не примечательный мужик среднего роста, резко бросил:

– Пьяный, что ли?

– Отнюдь! Стеклый, как трезвышко! Хотите, в трубочку дыхну?

– Хорош прикалываться! Тебя серьезно спрашивают!

Но меня было уже не остановить. Вздохнув, я покаянно произнес:

– Ладно, уговорили. Все скажу как на духу. Бомбы это.

Надо было видеть, как мгновенно подобрались и построжели оба представителя закона. Пистолеты их оказались тут же направлены на меня.

– Что за бомбы? – деловито спросил высокий.

– Глубинные, противолодочные, – балдея от собственной наглости, пояснил я.

– Чего-о-о?!

– Знаете, – мой голос понизился до заговорщического шепота, – субмарина в нашей реке плавает. Американская, карликовая. Из Ледовитого океана зашла через Обь. Шпионит, понимаете ли, за нашим славным городом через перископ. Вот я и решил прекратить это безобразие…

Терпение полицейских лопнуло.

– Слушай, ты, юморист-самоучка, – прошипел высокий, – или ты мне сейчас же скажешь, что за хрень ты сбросил в воду, или загремишь на пятнадцать суток в «обезьянник»!

– За что?

– За загрязнение окружающей среды, – почти мгновенно нашелся второй, – и за оскорбление сотрудников полиции при исполнении.

– Какое оскорбление?

– Шутки твои дурацкие меня оскорбляют! – кипел высокий. – Ты что, нас за идиотов держишь?!

На языке у меня вертелась парочка острых вариантов ответа, но я решил, что все хорошо в меру. К тому же я чувствовал, что продолжение разговора в таком ключе может неблагоприятно сказаться на моем здоровье. Да, мне требовалось попасть в кутузку, но желательно без телесных повреждений. И хорошо бы раньше, чем продолжающие наблюдать Измененные наплюют на осторожность и атакуют всех троих. Приближение этого момента я прямо затылком чувствовал, а значит, медлить больше нельзя.