Непал для братвы - Сергей Николаевич Окунев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утром тринадцатого я просыпаюсь, праздники уже вроде поднадоели, вот и решил немного проветриться – воздухом подышать, а заодно и проверить – ведь перед этим случилась оттепель, и было штормовое предупреждение – не затопило ли катер в отсеке. Я ведь за него сто сорок тонн бакинских отвалил. Приехал нормально, машину сразу в блок загнал и через внутренний проход прямо к катеру двинул. Свет натурально зажег. Захожу, значит, где катер стоит, и прямо балдею. Воды столько, что катер сместился с кильблоков, а поперек на нем еще какие-то провода висят, он под ними аж накренился весь: еще немного и внутрь заливать начнет! Я с кромки доску натурально на катер перебросил, куртку и пиджак сбросил, чтобы не намочить, и полез на катер, чтобы, значит, его освободить, но совсем не подумал, что он же не на твердом стоит! Только пару шагов сделал, катер – падла! – еще больше накренился, доска соскользнула, и я угодил в воду, пытаюсь рукой за провод зацепиться. Тут меня вдруг еще разок как тряханет, я аж сальто, наверное, крутанул; куда вылетел, не помню, но электричество вырубилось… Прикинь, темень полная. Не соображаю ни хрена, выскакиваю на улицу через вторую дверь, а там – каток! Ну, я опять падаю и при этом еще стукаюсь о дверь, да так, что она закрывается… Я специальный замок там поставил – механический, он при закрытии четыре штыря диаметром по тридцать миллиметров в распор выдвигает, а дверь из пятерки стали сварена да на уголках. И до меня конкретно доходит, что дело «швах»! Обе железные двери закрыты изнутри, сломать их нечем, на полкилометра домов рядом нет, темень, нигде ни огонька. А тут еще и подмораживать стало, где-то десять-пятнадцать к минусу да с хорошим ветерком, а я весь мокрый, уже ледком одежда начала покрываться, вдобавок без денег и мобилы, и шапки нет. Потыкался, чувствую – замерзну, на хрен! Ну, побежал я в сторону шоссе и электрички, хорошо хоть колея от машины осталась, а то и бежать-то не знал бы куда. Выскочил на шоссе, ничего не едет, пришлось чапать аж до Ораниенбаума; а там, если кто и встречался, – от меня врассыпную. Какая-то электричка стояла, я в нее тут же сел; так она только через полчаса поползла к городу. Я один, по-моему, в ней ехал. Правда, народу потом поднабралось, но в моем вагоне никто не задерживался. А в Петергоф наряд ментов загрузился. Нормально я бы с ними быстро разобрался, но тут у меня уже и сил ни на что не было, а они умные – близко не подходят, калаши выставили и выжимают меня из вагона. А меня трясет, руки-ноги ходуном, зубы лязгают! Они, видимо, решили, что я псих, поэтому, слава Богу, оружие в ход не пустили. По рации запросили подмогу и санитарную машин. У меня, конечно, никакого желания им в руки попадать не было, а тем более – к психам в больничку. Тут как раз Володарская, я вальсом-вальсом и к дверям. Выскочил и дал деру в сторону города. Они особо преследовать и не старались: чего ради им перед самым праздником лишнюю хворобу иметь? Народу на улицах не очень, все спешат; я машину останавливать не стал, все равно без толку. Так, наверное, больше двух часов до дому бежал, аж высохло все на мне. Примчался, и мигом в горячую ванну, где Новый год и встретил… Ни есть, ни пить не мог – колотило так, что кусок мыла было не взять. Лия даже моего врача вызывала; он меня и оттирал и поил чем-то – сам-то я уже никакой был, вроде в отрубе. А утром чувствую, что ничем пошевелить не могу, бред какой-то перед глазами. Думал, вообще копыта отбрасываю… Вот только сейчас, кажется, в себя и пришел.
– Да, не повезло тебе, – посочувствовал Денис, – я думал, ты у Толика с братанами, а ты, видишь, решил здоровый образ жизни вести, вот и прокололся.
– Да, – согласился Аркадий, – отрываться от коллектива – это чревато!
В этот момент Лия втолкнула в комнату столик на колесах, заставленный всякой снедью, изумительно заваренным чаем в больших кружках и вазой малинового варенья.
– Ему это варенье сейчас очень полезно, доктор прописал, – наставительно сказала она.
– Ой, Лиечка! – завопил Денис – Это же мое самое любимое лакомство, преогромное спасибо, просто сказочный подарок!
Дальнейшие разговоры касались, в основном, гастрономических тем, так как Денис решил не перегружать подсознание Глюка до тех пор, пока тот не придет в свое нормальное состояние; то, что это произойдет и, причем, очень и очень скоро, они оба абсолютно не сомневались.
* * *
Через несколько дней Аркадий сам позвонил Денису:
– Слушай, тут надо обмозговать одно дельце. Предлагают купить типографский центр, просят немного, а Гоблин где-то в отъезде, и мобилу отключил. Поедем, посмотрим.
– Давай, – согласился Денис, – подъезжай, заодно гляну на тебя, как ты из последних заморочек выкрутился.
– Да нормально все, – заверил Аркадий, – через минут сорок буду.
И действительно, минута в минуту золотистая «Акура MDX» Глюка подхватила его в свое уютное чрево. Денис отметил, что Глюк выглядит теперь хоть куда, а ведь после своих зимних приключений с катером он успел еще попасть на заключительные дни праздника у Толи Нефтяника, где немедленно принял активное участие в гонках на снегоходах…
Какое-то время оба проехали молча, потом Глюк неожиданно спросил:
– Слушай, Диня! – Клюгенштейн нервно крутанул головой, потёр виски и почесал затылок. – Тут я как-то не понял одну книжку. Может, разъяснишь?
Рыбаков внимательно посмотрел на Глюка.
То, что Аркадий немножко заторможенно мыслил, – это было вполне объяснимо. Забавляясь со снегоходами у Толика Нефтяника, Глюк как-то соскользнул с одного из этих капризных устройств, лишился в полете шапки и в итоге впилился головой в некстати подвернувшийся на пути пень. Слегка пострадали оба; однако, при чем здесь… книжка?
– Какую книжку ты имеешь в виду? – спросил Денис – ты что, выронил сберкнижку в снег, а теперь не можешь разобрать, сколько накопил?
– Да нет, Диня! Слушай, сижу я тут вечером дома, башка хоть и варит, но как-то не совсем конкретно. Зашел в комнату Ани (старшая дочь Аркадия), она уроки, по-моему, готовит; вообще в
