Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками. 1941-1944 - Игорь Ермолов

С этой целью после 22 июня 1941 г. немецкая пропаганда провозгласила войну против Советского Союза «крестовым походом Европы против большевизма» и «всеевропейской освободительной войной»[81].

Если верить мемуарам офицеров вермахта, большинство из них, не говоря уже о солдатах, не имело понятия о действительных целях нацистской верхушки в отношении СССР и его народов. Так, фельдмаршал фон Бок летом 1941 г. принял в главном штабе группы армий «Центр» в Борисове министра по делам оккупированных восточных территорий А. Розенберга и его особоуполномоченного, выслушав их концепцию о будущем СССР. Присутствовавший при этом зондерфюрер В. К. Штрик-Штрикфельдт отметил реакцию фельдмаршала на услышанное: «То, что эти высокие гости наговорили Боку за обедом, настолько потрясло его, что он усомнился в психическом состоянии их и их начальства. Он сказал им это совершенно открыто… Такова была, значит, программа освободителя! Бок отказывался верить услышанному»[82].

Однако восточная политика на протяжении всего военного периода не оставалась неизменной. При сохранении своей сущности она на различных этапах «восточной кампании» претерпевала эволюцию, что напрямую было связано с положением на фронтах. Некоторые же изменения восточной политики были продиктованы поражениями германской армии, в результате которых ряды коллаборантов таяли, и нацистам приходилось изыскивать средства, чтобы минимизировать переход изменников в ряды партизан.

Несмотря на провал блицкрига, 1941–1942 гг. были отмечены рядом побед германской армии и ее продвижением на восток в глубь советской территории. В этой обстановке немецкие командиры были поставлены перед необходимостью настраиваться на долговременное сотрудничество с населением Советского Союза. Тем более что занятая германскими войсками территория РСФСР относилась к зоне военного управления. Выразительный вывод сделал в своем докладе от 6 сентября 1942 г. генерал фон Рок. Выступая перед своими подчиненными в г. Пскове, он заявил: «Без доброй воли русских людей целей достичь невозможно»[83].

В конце 1942 г. положение германской армии ухудшилось – продвижение вермахта было остановлено под Сталинградом. 23 ноября завершилась четырехдневная операция по окружению группировки Паулюса, провалились попытки ее деблокирования. Крушение мифа о непобедимости германской армии отразилось на настроениях гражданского населения, пребывавшего на оккупированных территориях СССР. Случаи переходов коллаборационистов к партизанам участились, приняли массовый характер[84]. Одновременно стало усиливаться партизанское движение, получая пополнение не только за счет местного населения, но и переходящих к партизанам коллаборантов.

В этой обстановке ряд офицеров вермахта поставил перед восточным министерством вопрос о пересмотре восточной политики с целью завоевать симпатии населения, изыскав дополнительные ресурсы для борьбы с партизанами в условиях затяжной войны. Обобщив поступавшие из оккупированных областей СССР сведения, шеф политического отдела восточного министерства доктор О. Бройтигам адресовал Розенбергу свои заметки. В них он указывал, что, поскольку войну в короткий срок выиграть невозможно, необходимо использовать людские ресурсы оккупированных областей СССР, использовав идею гражданской войны. В этой связи требовалось, чтобы «авторитетные германские круги дали славянским народам успокаивающие обещания относительно их судьбы»[85]. Тут же Бройтигам указывал: «Если мы не изменим в последние минуты курса нашей политики, то можно с уверенностью сказать, что сила сопротивления Красной армии и всего русского народа еще больше возрастет… Если же мы сумеем переменить курс политики, то… этим самым нам удастся разложить Красную армию. Сопротивление красноармейцев будет сломлено именно в тот момент, когда они поверят, что Германия принесет им лучшую жизнь, чем Советы»[86].

18 декабря 1942 г. в Берлине прошла созванная Розенбергом конференция по обсуждению вопросов обращения с русским населением и дальнейшего курса восточной политики, на которой присутствовали начальники тыловых районов Восточного фронта, военные чиновники, ответственные за проведение политики на оккупированных территориях. Военные подчеркивали необходимость использования населения СССР для борьбы с партизанами и пополнения войск. Для этого они считали необходимым принятие ряда мер как экономического, так и политического характера. В частности, предлагали восстановить для населения право частной собственности, прежде всего на землю, улучшить продовольственное обеспечение населения, минимизировать принудительный угон трудоспособных в Германию, привлечь местных жителей к ограниченному участию в решении ряда административных вопросов. В политическом плане предлагалось дать населению СССР цель, которая отвечала бы его вкусам.

При этом подчеркивалось, что комплекс указанных изменений – лишь временная мера, которую можно пересмотреть после войны[87]. В частности, был зачитан доклад уполномоченного по вопросам Кавказа при группе армий «А» генерала Э. Кестринга, один из выводов которого гласил: «Затяжной характер восточного похода требует, чтобы мы убедили население оккупированных областей в том, что при нас его ожидает лучшая жизнь, чем при Сталине и при царе»[88]. По мнению докладчика, для этой цели необходимо привлечение к борьбе против советского строя русского (местного) населения, так как «Россия должна и может быть побеждена только с помощью русских»[89]. В заключение конференции председательствующий Розенберг пообещал обобщить предложения, высказанные его участниками, после чего довести их до сведения фюрера[90]. Результатом явилось принятие ряда решений о лояльном отношении к русским[91].

Что касается экономической политики на оккупированных территориях СССР, ее цели довольно выразительно воспроизводит фигурировавший на Нюрнбергском процессе приказ фельдмаршала фон Манштейна, изданный в самом начале войны: «Положение с продовольствием в стране (Германии. – И. Е.) требует, чтобы войска кормились за счет местных ресурсов, а возможно большее количество продовольственных запасов оставлялось для рейха. Во вражеских городах значительной части населения придется голодать. Не следует, руководствуясь ложным чувством гуманности, что-либо давать военнопленным или населению, если только они не находятся на службе немецкого вермахта»[92].

Таким образом, планы нацистской Германии, в частности Гитлера и номенклатуры НСДАП, в отношении Советского Союза и его населения в их первоначальном варианте были направлены на ликвидацию СССР как самостоятельного государства. Понятно, что они в том виде, в котором были провозглашены, никак не могли завоевать каких-либо симпатий населения Советского Союза. Даже если принять за аксиому утверждение, что большая часть населения СССР, затронутая сталинскими репрессиями, вынужденная нести тяжесть коллективизации, жить в условиях тотального дефицита, вовсе не симпатизировала И. В. Сталину и курсу ВКП(б), гитлеровские планы относительно будущего нашей страны никак не могли стать для советских граждан приемлемой альтернативой.

§ 2. Причины и условия формирования коллаборационистских настроений

В отличие от военного коллаборационизма, в котором приняли участи три основные категории советских граждан – советские военнопленные, дезертиры и перебежчики из партизанских отрядов и РККА, гражданское население оккупированных областей, в гражданских коллаборационистских процессах была задействована в основном последняя категория граждан СССР.

Гражданское население оккупированных областей составило довольно многочисленную, основную категорию лиц, сотрудничавших с врагом в гражданской сфере. Именно местные жители стали незаменимым контингентом в формировании учреждений местного самоуправления, органов вспомогательной полиции, действовавших практически в каждом населенном пункте. Зная условия данной местности, язык, они выполняли свои обязанности по обеспечению управления оккупированными населенными пунктами и административными образованиями гораздо лучше, чем тыловые армейские структуры и чиновники восточного министерства Германии.

Немалое число гражданского населения, ставшего на путь сотрудничества с врагом, таким образом выразило свое недовольство советской властью. Партийный диктат, всесилие бюрократии, коллективизация, неразумное решение национального и религиозного вопросов, развязанный большевиками кровавый террор и репрессии – все это вызвало у определенной части населения неудовлетворенность и ожесточенность. Антисоветские настроения стали особенно часто всплывать в преддверии нападения Германии на СССР. Так, осужденный Орловским областным судом 29 июля 1941 г. бригадир Д. Т. Ободов накануне войны наставлял своих подчиненных следующим образом: «Теперь заманивают в Эстонию, Латвию и Литву. Там пока жить хорошо, но скоро и там будут все голодать так же, как и у нас. Колхозы бедные, у крестьян все отобрали, и там отберут все у крестьян, и будет голодовка. Теперь куда ни пойди – все равно плохо, нас везде зажали». «Наше правительство все продукты вывозит в Германию, а нам здесь есть нечего. А Германия разобьет Европу, а потом и нас бить начнет»[93].