Тире-тире-точка - Валерий Медведев

— «Откашливаюсь»… Наверно, закалялся, как сталь, и вот… перезакалился. Ну ладно. Отведите этого Репина в детскую комнату, пусть там разберутся с этим… передвижником.

Старшина вышел с парнишкой из комнаты, а майор протянул Трофимову фотографию Жени Ерохина и сказал:

— Вот он какой.

Трофимов внимательно рассмотрел карточку:

— Действительно… не похож. Вот незадача.

— Где же его теперь искать? — задал вопрос майор и, сняв телефонную трубку, ответил сам себе: — В Химках… В Подольске… И далее везде!

ЖЕНЬКИНА АНТАРКТИДА

НОЧЬ

Над Москвой уже давно громыхал гром. Ещё тогда, когда майор разговаривал с пожарным о Женьке Ерохине. А потом, когда Трофимов привёз из Шереметьева черноглазого Репина, в небе стали мигать зарницы, одна ослепительнее другой. Казалось, там, за тучами, кто-то всё время чиркает огромными спичками, которые вспыхивают, но не хотят загораться. Потом «спички» кончились, и на город пролился дождь. Дождь был в косую линию, как школьные тетрадки, очень холодный и очень шумный. Когда майор подошёл к окну, то он понял, что это не дождь, а град.

В это же время в квартире к окошку подошла Женькина мама и тоже стала смотреть на град.

А Лёшка, приятель Женьки Ерохина, тот даже влез на подоконник и, распахнув створки, подставил под град руку и тут же отдёрнул — несколько градин больно ударили его по пальцам.

Так в одно и то же время три человека в Москве подошли к окну и смотрели поздней ночью на град, а думали не о граде, а о Женьке Ерохине, и каждый, конечно, думал по-своему…

МАЛЬЧИК С ЛАСТАМИ НА НОГАХ

Старшая воспитательница детского сада, расположившегося в уютной даче на берегу Москвы-реки, встала в это утро пораньше. Осмотрев побитую градом стеклянную веранду, она вышла на пляж и, подойдя к лежавшей на берегу кверху килем лодке, присела на неё. После грозовой ночи было тихо. На дереве в утренней тишине дятел неправдоподобно громко долбил кору, стряхивая с ветвей капли дождя. Женщина посмотрела на дятла и сказала:

— Вот получишь сотрясение мозга, тогда будешь знать!

Дятел перестал стучать, словно испугался. Затем послышалось какое-то неясное бормотание. На песок высунулись мальчишеские ноги в зелёных лягушачьих ластах, и из-под лодки донеслись загадочные слова:

— Море Росса! Китовая бухта! Залив Ригли! Спокойно, спасаю!..

Воспитательница приподняла борт лодки и чуть не ахнула. На песке, подстелив под себя лист фанеры, прибитый к заострённой палке, подложив под голову рюкзак, лежал паренёк в трусах, с ластами на ногах и с маской от акваланга, сдвинутой на лоб. Руки его были по-детски зажаты между коленями.

Мальчик спал, зябко посапывая носом. Клетчатая рубашка и куртка, заменявшие ему одеяло, сползли на мокрый песок. Рядом с мальчиком на песке лежало ружьё для подводной охоты.

Воспитательница покачала головой, тронула паренька за плечо. Мальчуган дёрнулся, чмокнул губами, пробормотал загадочное слово «ренник-бей» и открыл глаза. Глаза у мальчишки были удивительно голубые. Хлопнув несколько раз ресницами, он остановил свой взгляд на женщине в белом халате, потом, словно вспомнив что-то, прищурился, быстро поднялся и, задрав голову, прислушался к стуку дятла.

— Кто передаёт? — спросил он.

— Что передаёт? — удивилась воспитательница.

— Радиограмму! Слышите? Тире, тире! Точка! Точка! Точка!

— Да это же дятел!

— Дятел? Ах, дятел… — Паренёк задрал голову и посмотрел на сосну.

— А ты что это? — спросила женщина. — Ты здесь под лодкой всю ночь пролежал?

Мальчик не ответил, хотя всё было ясно и без его ответа. Отодвинув в сторону фанерный щит с палкой, он снял с ноги ласту и стал вытряхивать из неё песок. На фанере была сделана какая-то надпись.

— А ну-ка одевайся скорее! — сказала воспитательница.

Мальчик дрожащими от озноба руками стал натягивать ковбойку.

Пока он путался в вороте рубахи, воспитательница успела прочитать надпись на фанерном листе:

СПАСАТЕЛЬНАЯ СТАНЦИЯ

имени Антарктиды

Наблюдательный пункт

МИРНЫЙ

— А когда будут купаться? — спросил мальчишка, продев голову в рубашку.

— Кто будет купаться?

— Ребята.

— Какие?

— Из вашего сада.

— Да ты что? Град всю ночь шёл, какое же купание? Одевайся скорее, я тебе в медпункте лекарство дам.

Парнишка взял в руки синие джинсы.

— А случаи бывали, чтобы кто-нибудь то-то-то-тонул? — спросил паренёк, выбивая зубами дробь. — Тут у вас глубокие ямы есть, я вчера проверял.

— Типун тебе на язык, мальчик! — рассердилась женщина. — Разве можно такие вещи говорить?

— А если вода согреется?

— Я тебе сказала, что сегодня не будет никаких водных процедур… Завтра!

— Поздно… завтра, — сказал огорчённо мальчик, заикаясь от озноба. Самолёты уже улетят!

— Какие ещё самолёты?

Женщина в белом халате повернулась к мальчику. Он уже оделся и стоял в ковбойке и синих джинсах, надвинув на лоб синий берет; концы ласт торчали из рюкзака, в одной руке он крепко держал ружьё для подводной охоты, в другой фанерный щит. Из-за деревьев поднялось солнце. На сосне снова заморзил дятел. Паренёк посмотрел на небо и сказал:

— «Сегодня снялись в восемь три четверти утра. Холод стоял адский. При минус тридцати пяти градусах ветер три балла и метёт снег…»

Сказал и пошёл по песку вдоль берега.

— Какой снег? — спросила женщина, шагнув вслед за пареньком. — Это у тебя жар… Тебе нужно лечь в постель.

Жар здесь был ни при чём. Это были слова из дневника полярника Седова. Паренёк мог бы это объяснить тёте в белом халате, но он знал, что она снова начнёт говорить про лекарства, поэтому сначала пошёл быстрее, а потом побежал. Все они чуть что — сразу же начинают говорить о лекарствах.

Женщина шла следом и что-то ещё кричала ему, но мальчик уже был далеко. Опираясь на фанерный щит, он торопливо шагал по песку вдоль берега, осыпаемого тире-тире-точками дятлиных радиограмм…

НАЧАЛЬНИК СПАСАТЕЛЬНОЙ СТАНЦИИ…

К утру град на подоконнике растаял. Дежурный по отделению раскрыл створки окна, и в комнату хлынул свежий, пахнущий снегом воздух. На асфальте в луже купался воробей. Когда окно хлопнуло, мокрый воробей подпрыгнул, оторвался от воды и полетел непривычно тяжело, словно перегруженный самолёт.

«Ветра не было, — сказал громко под окном чей-то мужской голос, — и стало ясно, что взлёт будет трудным. Полный газ. Даю щитки на 30 градусов. Евгений Ерохин удерживает машину в горизонтальном положении…»

Услышав имя Евгения Ерохина, майор даже вздрогнул от неожиданности и оглянулся по сторонам.

Возле стены стоял паренёк с бледным, невыспавшимся лицом. На ремешке через плечо у него висел маленький радиоприёмник. Шла передача «Пионерской зорьки». Судя по всему, о подвиге Ерохина рассказывал кто-то из его экипажа.

«…Самолёт скользит по склону уже одной лыжей, а скорости отрыва нет. Неужели не оторвёмся? В это время собственным телом осязаешь машину, чувствуешь её, это уже живое существо… Неужели не оторвёмся?..»

— Ты чего? — спросил майор паренька.

— Я насчёт Ерохина… Насчёт Женьки.

«Жму на ручку газа, — сказал приёмник, — как будто из неё можно ещё что-либо выжать. Мгновенно перед нами вырастает каменная гряда…»

— А ты кто такой? — спросил майор.

— Лёшка я!.. Центр нападения «Пингвинов», а Женька — левый край…

«Выноси же, родная! — сказал приёмник. — Евгений Ерохин рвёт штурвал на себя, даёт щитки на 45 градусов…»

Майор помолчал, послушал ещё радиоприёмник и сказал:

— Вот что, Лёшка, сядешь сейчас в мотоцикл и объедешь с сержантом все места, где вы бывали с Женей.

Лёшка побежал за угол, унося с собой репортаж о полёте Евгения Ерохина. Майор отошёл от окна, отдал распоряжение, потом вернулся и проводил выскочивший из-за угла мотоцикл взглядом.

К столу его вернул телефонный звонок. Майор снял трубку и стал разговаривать.

В это время в комнату вошёл торопливо шофёр такси с портфелем в руках.

— Товарищ начальник, в машине клиент портфель оставил, — сказал шофёр. — В портфеле деньги, бумаги какие-то важные…

Потом в комнату вошли два дружинника, на столе снова зазвонил один телефон, другой…

В комнату заглянул дежурный милиционер. Майор, держа в руке телефонную трубку, разговаривал одновременно то с шофёром такси, то с дружинниками.

— Там из речной милиции мальчишку привезли, — сообщил дежурный, выждав удобный момент. — Входи, старшина!

Стоявший за порогом старшина вошёл в комнату вместе с пареньком в синем берете, с рюкзаком за плечами. В руках у паренька было ружьё для подводной охоты.

Майор оторвался от бумаг, встретился взглядом с мальчишкой… и перестал писать.