Распутывая прошлое - Калия Рид

Мэри стучит в дверь. Девять часов утра. Открыв дверь, я ожидаю увидеть её по-обычному мрачное выражение лица, но она встречает меня с некоторой легкостью в глазах. — Хорошо, что ты уже проснулась. — Она протягивает мне утренние лекарства. — Сегодня ты встретишься со своим новым лечащим врачом, — сказала она.

Я хмурюсь, проглотив таблетки. — Почему с новым?

На мой взгляд, доктор Вудс полон дерьма. Он думает, что я психопатка. У нас с ним молчаливое взаимопонимание: он прописывает мне лекарства, а я делаю вид, словно прислушиваюсь к его советам.

— Почему? Я не знаю, почему к тебе прикрепили нового врача. — Она кивает головой в сторону холла, и я не могу сказать точно, говорит она мне правду или же лжет. — Ты готова?

Нет, я не готова. Я ненавижу перемены и не хочу проходить все заново с новым доктором.

— Неужели Вудс разочаровался во мне?

— Наоми ... — она вздыхает и смотрит в сторону. — Я уже говорила, что не знаю, почему тебе поменяли лечащего врача.

— Мэри, если ты собираешься лгать мне, то делай это правдиво. Заставь меня поверить в это.

Она бросает на меня пустой взгляд, но один уголок её рта приподнимается. Всего лишь слегка.

— Просто пойдем, ладно? Иначе ты опоздаешь, — говорит она.

— Итак... значит, новый доктор. У него есть имя? — спрашиваю я, пока мы идем вниз по холлу.

— У НЕЁ, а не у НЕГО. И зовут её доктор Ратледж. Она новенькая здесь и очень хочет встретиться с тобой.

Я теребу завязки от своей серой толстовки, стараясь переварить новую информацию. — Получается, я буду первой, кто сможет высосать из неё всю надежду?

— Нет, не будешь. — Мэри смотрит на меня. Предупреждение читается в её глазах. — Она очень милая.

Здесь быть милой, значит, быть никем. Я дам ей девять месяцев, прежде чем она передаст меня другому врачу или упакует свои красивые дипломы и свалит отсюда.

Мы останавливаемся у закрытой двери. Я уставилась на бронзовую табличку с фамилией. Черными буквами написано «Женевьева Ратледж, доктор медицинских наук».

Она будет еще одним человеком, который осудит меня, а я к этому просто не готова.

— Ты собираешься входить? — спрашивает Мэри.

Я не хочу отвечать на все эти глупые вопросы. Не хочу иметь дело с её пристальным взглядом, спокойно оценивающим меня.

— Наоми?

— Да иду я, иду, — говорю я, но мои ноги отказываются двигаться. Мои руки повисли по обе стороны от тела, словно к ним привязали тяжелые гири.

Мэри теряет свое терпение. Она громко стучит в дверь, после чего уходит. Я смотрю ей в след, и впервые, мне хочется последовать за ней.

— Войдите, — требует голос. Он звучит довольно весело. Ратледж, наверное, получает удовольствие от всего этого. Но если я не разрушу все её надежды, кто-нибудь другой из этого места сделает это за меня.

Пытаясь быть как можно более тихой, я медленно открываю дверь. Её кабинет сбивает меня с толку. Кабинет доктора Вудса был призван устрашать. Каждый раз, когда я входила в него, мне приходилось преодолевать довольно большое расстояние, чтобы добраться до его стола. Это напоминало тропу позора.

Но этот кабинет был теплым. Коричневые стены были украшены её дипломами. Ничего пугающего. Присутствовали даже нотки женственности: растения, стоящие возле окна, ковер, лежащий на полу. Даже свеча горит на столе. На секунду, я забываю, где нахожусь. Когда невысокая брюнетка встает из-за стола, я вспоминаю.

Первое впечатление о докторе Ратледж? Ей тридцать с небольшим. У неё хорошенькое личико. Она улыбается, показывая свои белоснежные, ровные зубы. Она слишком счастлива для того, чтобы быть здесь.

— Здравствуй, Наоми. Я - доктор Ратледж. — Она берет мою руку в свою.

Я смотрю на ее ладонь так, словно она ядовитая. Осторожно, я вытягиваю свою руку, которая немого задерживается в её ладони, прежде чем я убираю руку окончательно.

Она не моргает. — Пожалуйста, присаживайся.

Сажусь. Мои колени подпрыгивают вверх-вниз, пока я смотрю куда угодно, лишь бы не на неё. Ощущаю на себе её взгляд. Её полное имя - Женевьева Мари Ратледж - напечатано посреди каждого её сертификата.

Я представляю её самым маленьким членом очень большой семьи. У неё четверо, а может быть и пятеро братьев или сестер. Её родители - трудоголики. Они очень гордились ей, когда она окончила медицинский университет. Они с остекленевшими глазами смотрели, как она получает диплом, и думали: «Она изменит мир!»

Её стул слегка скрипит, когда она присаживается и перекладывает папки в поисках нужной, после чего берет ручку со стола. Документы упорядочены. Все находится на своих местах.

Она переплетает пальцы рук и улыбается своей «улыбкой на миллион». — Как ты, Наоми?

Было бы очень легко осудить её, если бы она сделала что-нибудь подозрительное. Доктор Вудс всегда носил белый халат. Всегда отпаренный и застегнутый на все пуговицы. Он был настолько формален и чопорен, что сразу же выстроил стену между нами. Он был врачом, я же была гребаным пациентом. Но доктор Ратледж не носит белый халат. Она одета в темно-синие брюки и легкий джемпер кремового цвета. Я чувствую запах её духов. Пахнет прекрасно. Я с удовольствием брызгала бы ими на свои запястья, если б не была в психушке.

— Я в порядке.

Она снова улыбается. Это начинает действовать мне на нервы. Доктор Вудс никогда так много не улыбался.

— Как спалось? — спрашивает она.

— Хорошо.

Её веселое настроение не покидает её даже тогда, когда она задает мне вопрос, который никто никогда раньше мне не задавал.

— Как ты думаешь, почему ты здесь?

— Что?

— Как ты думаешь, почему ты здесь? — повторяет она.

Мой взгляд устремляется в пол. Молчание становится неловким. — Я не знаю, — наконец, говорю я.

Она кивает и что-то записывает на лист бумаги, лежащей перед ней.

— Ты разговаривала с кем-нибудь здесь об этом?

— Нет.

— Почему нет?

Когда я только появилась в «Фэирфакс», доктор Вудс пытался заставить меня открыться, но я не доверяла ему. Его подход к ситуации был очень формальным, а голос лишен эмоций.

Я говорю доктору Ратледж правду. — Я не доверяла ему.

Она приподнимает брови. — Почему?

Я пожимаю плечами. — Потому что его не волновало, что происходит со мной.

Это первый раз, когда я произносила подобное вслух. Здорово, что доктор Ратледж не пытается изменить мое мнение.

Она продолжает писать в своем блокноте. — Ты думаешь, он бы не поверил тебе?

Я понимающе улыбаюсь и быстро отвечаю. — Нет, я точно знаю, что он бы мне не поверил.

— Кто-нибудь поддерживает тебя?

Раньше был один человек, который был на моей стороне и поддерживал меня, делая битву за свободу более сносной, но теперь Лаклан перестал верить в меня. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем я сама перестану верить в себя.

— Никто, — отвечаю я, и мой голос грозится выдать меня.

— И как ты себя чувствуешь из-за этого?

— Как может чувствовать себя человек, понимая, что его никто не поддерживает? — переспрашиваю я. — Дерьмово.

Она кивает и улыбается, словно её устраивают мои короткие, но честные ответы. — Понятно. Если б такое происходило со мной, я бы тоже злилась.

Я смотрю на неё из-под своих ресниц, пытаясь понять, не обманывает ли она меня и насколько правдивы её слова. Я не вижу ничего, кроме честности на её лице. Если так дальше пойдет, то слезы ручьем начнут течь из моих глаз. Я пожимаю плечами, устремляя взгляд в пол. Картинка перед глазами начинает становиться размытой, еще секунда, и я расплачусь.

Глупая. Тупая. Ребенок. Становится все труднее сдерживать слезы. Я отвечаю, потому что это помогает заглушить немного чувства. — Я не злюсь. Я просто...подбита.

— Почему?

— Я знаю, что все происходящее - правда, — говорю я. — Но это не имеет значения. Не для меня. И если я сама запуталась, то, как я могу ожидать от других, что они поверят мне? Я просто ... — Черт, я резко закрываю свой рот.

«Остановись прямо сейчас», — говорю я себе.

Я увлеклась.

Доктор Ратледж не давит на меня. — Наоми, я читала твою папку, — она смотрит мне прямо в глаза и тихо продолжает, — я просто хочу помочь тебе.

Я никогда не видела, что находится внутри «папки», но я предполагаю, что это целый кластер гребаной лжи.

— На самом деле, я не такая.

Доктор Ратледж наклоняет свою голову в сторону. — Не такая, как..?

— ... как описана здесь. — Я прикасаюсь к папке, лежащей в центре стола. — Это не я. Кто-то другой рассказал о том, что произошло. Не я.

— Расскажи тогда мне свою историю.

— Вы просто осудите меня, — говорю я.

— Нет, если ты дашь мне шанс.

Я откинулась в кресле и скрестила руки на груди. — Нет.

— Почему нет?

— Называйте меня сумасшедшей, но, возможно, я просто не хочу разговаривать о своей жизни с совершенно незнакомым человеком.

— Я здесь не для того, чтобы осудить тебя, — говорит она. — Я просто хочу, чтобы ты рассказала мне то, что знаешь. Расскажи мне, что привело тебя сюда, чтобы я смогла вернуть тебя обратно миру.