Вдох-выдох или шёпот Ангелов - Ира Берсет

День за днём, с сессии до сессии, парень впитывал «мархишинский»[2] дух института и срастался с ним, становясь ещё одним камешком в стене ваятелей архитектуры. Со временем его увлекли новые цели и предвкушение их реализации. Он с удивлением обнаружил для себя, что архитектура похожа на музыку. Одни постройки были величественные и бесконечные, как произведения Баха. Другие – задорные и слегка чудаковатые, похожие на сочинения Римского-Корсакова. Были – умиротворяющие и душевные, словно застывшие звуки Габриеля Форе. Стремительные и неудержимые, как рапсодия Паганини. Раз так, значит, и он, Герман, может тоже создать свою застывшую мелодию, заключив её в стены и крыши. От осознания этого кружилась голова. Идеи, словно жужжащий рой, вертелись в воображении, наперебой предлагая фантастические проекты. В конце концов, одна из них превзошла другие, вылившись на ватман в виде сложнейшей схемы под названием «Гармония абсурда». Отец долго смотрел на «творение» сына, чесал затылок, вздыхал, но вердикт всё-таки вынес: ты, сынок, идеалист! «Кого в такой дом поселишь? Разве нормальный человек захочет в него привести свою семью?» Далее следовали конкретные ремарки, предостережения и даже просьбы взяться за ум. Но с последним парень не спешил. Его так разобрало, что он не мог остановиться, потрясая озадаченного отца и архитектурное сообщество новыми шедеврами. Над ним посмеивались и всерьёз не воспринимали. Отец был в отчаянии. На помощь репутации и разума парня пришла «бумажная архитектура»[3], где юное дарование мог вылить свою бьющую фонтаном энергию. «Раз мои задумки невозможно применить в реальной жизни, я их заключу в художественные произведения», – с вызовом говорил Герман. К удивлению отца в 1985 году парень выиграл конкурс с работой «Избушка на курьих ножках» и отправился творить в Японию. Папаня смотрел на метания сына и посмеивался, про себя называя его «бумажным гением». Он ждал, когда ему надоест играться в детство, и он начнёт работать по-взрослому.

Настроив вдоволь бумажных замков, Герман вернулся домой задумчивый и дезориентированный. То он порывался ехать на Север отстраивать новые микрорайоны, то опускал руки и валялся целыми днями на диване, а вечерами в одном баре давал концерты фортепиано. Мать видела разрешение проблемы по-женски – пришло время жениться. Отец же, подключив свои связи и былую фантазию сына, запечатлённую в замысловатые чертежи, выхлопотал для него место в команде, которая разрабатывала новые станции метро Арабатско-Покровской линии. Так, руками родителей, для Германа Александровича в его 26 лет открылась новая страница его жизни. Герман женился на дочери старого знакомого отца, очень влиятельного человека, красавице Грете, и окунулся с головой в работу.

Конечно, Грета ему нравилась. Особенно его устраивало то, что она не претендовала на его личностное пространство, получив взамен своё собственное. В ней было всего в меру. Воспитанная в лучших семейных традициях, она была прекрасной кандидатурой на спутницу жизни. Девушка с первых дней поняла его и сразу же простила за всё что было, есть и будет. После их свадьбы, мать жены ещё долго рассказывала судьбоносное совпадение имён молодожёнов. Герману дал имя отец, который боготворил американского писателя Германа Мелвилла. А Грету назвали в честь шведской актрисы Греты Гарбо. Что тут скажешь, их родители были не очень оригинальны. Жена очень гордилась своим именем, тем более, её девичья фамилия была тоже созвучна знаменитой диве – Сарбо. Герман намного позже увидел, как прочно актриса засела в мозгах его супруги. Платья, макияж, причёска и поведение – были полностью срисованы со «звезды». Он смотрел на старания жены и только посмеивался: «у каждого из нас есть свои причуды». Но со временем он всё чаще задавал себе вопрос – с кем он живёт на самом деле? Когда жена бывает сама собой и случается ли такое вообще? Но это ему не мешало уважать и ценить её. Единственное, что со временем начало угнетать – его личностное Я, когда-то полное вдохновения и энтузиазма, оказалось заброшенным и не востребованным даже им самим. Никто не посягал на него и не интересовался им. Жене, как показало время, оно было неинтересно, детям – тоже. Что ему с ним делать? С кем делиться? Как успокоить…

Герман медленно шёл к дому. Он чувствовал себя разбитым и униженным. Униженным самим собой. Он устал от каждодневного самоедства и попыток объяснить случившееся. Он – взрослый уважаемый человек бегает по станциям и высматривает девушку в красных туфлях. Как он докатился до такого?! Разве это не случай для психотерапевта? Вот и жена несколько дней назад предлагала записаться на приём к доктору. Ей кажется, что её муж переутомился. Перестал слушать новые сплетни, пропустил три приёма и две вечеринки, купил пианино, отказался дать денег на развитие креативного искусства среди молодёжи, вместо этого профинансировав детский дом в каком-то Цюрупинске. «Неужели он действительно думает, что его деньги пойдут бедным детям?» Но пианино жену беспокоило более всего. Особенно после того, когда она поняла, что супруг приобрёл инструмент не ради интерьера, а для того чтобы играть. Грета вспомнила его отца и категоричное неприятие им музыки. Последнее заявление жены, Германа добило окончательно. Оно звучало примерно так: «если твоя музыка будет помехой в карьерном росте, тебе придётся распрощаться с ней». О какой карьере она говорит? У него отлично налаженный бизнес. Куча проектов и заказов. В данный момент он работает над новым жилым комплексом, в составе которого запланировано десять корпусов и пять монолитно-кирпичных домов переменной этажности. Карьера уже давно выстроена и налажена. Теперь до конца дней своих ему предстоит нести свой крест, планируя жилые постройки… «Деньги… Конечно, деньги… Сколько не дай – всё мало… Имидж стоит дорого… Финансовое пространство – это вам не личное…»

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

МАрхИ – Московский Архитектурный Институт.

2

Маршинист – студент Московского Архитектурного Института.

3

Бумажная литература – концептуальное направление в литературе в 80-х годов, возникшее как альтернатива официальной советской архитектуре. Оно появилось, когда молодые архитекторы начали массово участвовать в конкурсах, объявленных западными архитектурные журналами и получать на них призы. Проекты существовали только на листах ватмана.