Цианид - Старк Кристина

– Да, – солгала я, утерла лицо рукавом и вымученно, с усилием улыбнулась.

Дверь позади меня распахнулась, и Дерек бросил мне с тихим рыком:

– Он еще тут? Скажи, что они снова забыли положить чек к заказу. Ну что за кретины. – И он захлопнул дверь, не желая тратить на это свое время.

Курьер к тому времени уже схватился за руль велосипеда и собирался исчезнуть.

– Простите, у вас не осталось чека к заказу? – окликнула я его.

– Если в пакете нет, то я могу скинуть его на электронную почту. Вы указали ее при заказе? – спросил он, и я снова поймала себя на мысли, что мне нравится его голос. И тембр, и выговор. У него было очень чистое дублинское произношение: каждое слово будто полировали до блеска, прежде чем оно сходило с его уст.

– Я не знаю. Не я делала заказ, а мой парень. Можно я дам вам свою почту?

– Без проблем, – ответил курьер и вытащил телефон. Я спустилась по ступенькам, ежась от холода, и подошла к нему.

На костяшках его пальцев были набиты буквы в готическом стиле с завитыми уголками – по одной на каждый палец. Татуировки всегда казались мне чем-то вульгарным и отталкивающим. Ни у меня, ни у Дерека не было ни одной. Но сейчас я устыдилась своей неприязни: в конце концов, этот человек только что привез нам еду, вымокнув до нитки.

– Мой адрес: «Ванесса-Энрайт-джимейл-точка-ком», – продиктовала я, по-прежнему пялясь на его руки.

– «Ванесса»? – переспросил он, повернув ко мне лицо. Я снова поразилась оттенку его глаз: светло-голубой, как синтетические кристаллы. Над правой бровью было тонкое серебряное кольцо, а левую рассекал надвое тонкий шрам – казалось, что бровь перечеркнута невидимым штрихом.

– Да, – кивнула я. – С двумя «с».

Курьер закончил записывать мой адрес, шутливо отдал честь и сказал:

– Я скину чек сегодня.

– Спасибо.

– Лучше не стойте под дождем, сегодня слишком холодно, – добавил он, сел на велосипед и через пару минут растворился во мраке ночи.

Я осталась на пороге, пока его светоотражающая куртка не исчезла за поворотом. Моя сигарета к тому времени догорела до фильтра, и я бросила ее в лужу. Ежась, я вернулась в дом. Дерек уже прикончил один бокал пива и налил второй.

– Я думал, ты уже не вернешься, – усмехнулся он, забрасывая в рот креветку и отпивая пиво из бокала. – Растаешь, моя сахарная, под дождем.

Я не ответила. Поднялась наверх в спальню и села за рабочий стол. Мои руки пахли сигаретным дымом и мокрые волосы липли к лицу. В отражении на черном экране лэптопа я увидела свое лицо – заостренное и бледное, словно его склеили из треугольных обрезков бумаги. На нижней губе запеклась темная капля крови. Должно быть, я прикусила ее, когда боролась с Дереком.

Сам он явился чуть позже. Откинул покрывало с кровати и расстегнул рубашку, косясь на меня пристальным взглядом из-под тяжелых век. Подошел сзади, опустил голову на мое плечо и коснулся губами кожи на моей шее – спокойно и ласково.

– Прости меня, – сказал он. – Ты знаешь, мне бывает тяжело контролировать себя, особенно когда ты исчезаешь, не считая нужным сообщить, где ты, и не сразу отвечаешь на сообщения. В такие минуты мне хочется сделать тебе больно. Но потом пелена спадает, и я чувствую, что перегнул палку. Как ты? Что-то болит?

Я ничего не ответила. Включила ноутбук и автоматически раскрыла почтовый аккаунт. Кроме рабочих писем и спама из магазинов одежды там больше ничего не было.

– Ванесса, я уже объяснял тебе тысячу раз, что со мной творится, когда ты делаешь из меня дурачка.

– Я ничего не делаю! – бросила я ему. – Ничего, что дает тебе право так поступать со мной!

– Как так? Это был просто секс.

– Не просто, и ты знаешь это! Это была месть, наказание!

– И что? Разве ты не любишь пожестче? Разве предпочитаешь унылую возню в постели? Я удивлюсь, если да! Я же вижу твое лицо, твои глаза, когда я делаю это с тобой. Ты горишь, ты на небо улетаешь.

Я нервно рассмеялась, но посреди смешка из горла вырвался всхлип, потом еще один. Самообладание покинуло меня, я уронила голову, и слезы потекли по лицу ручьями. Я захлебывалась, так много их было. Дерек обхватил меня руками, неистово целуя место за мочкой уха.

– Прости, если перестарался. Ну детка… Наши темпераменты немного не совпадают, но я буду стараться держать себя в руках. Ладно? Иди ко мне. Я никогда не сделаю тебе больно. По-настоящему больно – никогда. Только до того предела, который будет тебе нравиться. Обещаю.

Обычно Дерек каялся после каждого подобного происшествия и божился, что в следующий раз все будет иначе. И ему всегда удавалось найти те самые нужные слова, которые меняли и искажали все, что между нами происходило. Мои собственные боль и обида после его пламенных извинений начинали казаться чем-то эгоистичным и несущественным – чем-то, что нужно забыть и проглотить. Ведь так делают взрослые женщины?

Затем Дерек приносил мне бокал вина, ложился рядом, рассказывал об очередном деле, за которое взялся. Или о том, куда нам стоит съездить на выходных. Или о том, как ему нравится моя кожа и веснушки на спине и плечах.

Все странным образом возвращалось на круги своя раньше, чем сходили синяки с моих запястий. Я начинала видеть все произошедшее в ином свете: что, если мой парень действительно такой, как есть, и это не его вина? Да, ему сложно контролировать себя в иные моменты, но ведь у меня тоже случаются минуты, когда я теряю самообладание. Например, я на дух не переношу грязь и бардак. Злюсь, когда Дерек оставляет сущий хаос в ванной комнате после того, как искупается, или бросает грязное белье куда попало.

Нам нужно принимать друг друга и относиться с пониманием к тем или иным чертам характера. А если невмоготу, то можно раз обратиться к психологу. Взрослые люди не меняют партнера, чуть столкнувшись с трудностями. Взрослые люди помогают друг другу стать лучше.

Я в очередной раз убедила себя, что все в порядке, еще до того, как закончился день. Намекнула Дереку, что я не прочь снова сходить на встречу с психологом, – и тут же отказалась от идеи, увидев, как он закатывает глаза.

– Прости, Ванесса, но нет ни единого шанса, что мы снова будем тратить на это деньги. Если ты надеешься, что разговоры с этой трухлявой колодой сделают нашу жизнь лучше, то я даже не знаю, что сказать.

– Она показалась мне профессионалом, и после консультаций с ней все действительно стало лучше.

Впрочем, ненадолго.

– Если ты находишь какой-то особенный кайф в том, чтобы рассказывать незнакомой старухе, пусть хоть трижды дипломированному психологу, о том, как именно я кончаю тебе в рот, то вперед. Но меня там не будет. И тем деньгам, что ты потратишь, можно найти гораздо лучшее применение.

– Например, какое? – спросила я, с усилием заставляя себя успокоиться и не принимать его слова близко к сердцу.

– Не знаю, сделай грудь. Ты же говорила, что хочешь.

Я никогда не говорила Дереку, что хочу увеличить грудь. Спрашивала пару раз, не считает ли он ее слишком маленькой, на что он всегда туманно отвечал, что моя задница все равно нравится ему гораздо больше. Видимо он воспринял мои вопросы иначе: как неуверенность и жажду перемен.

– Я не буду увеличивать грудь, – ответила я. – У меня и так все в порядке.

– Верно. Лучше пусть на твои денежки грудь себе сделает та старая карга, – усмехнулся он. – Все лучше, чем оладьи в декольте.

– Поверить не могу, что ты успел заглянуть ей в вырез. – Я погасила свет и натянула одеяло до самого подбородка. Весь этот разговор был попросту неприятным.

– Я не заглядывал. И так могу представить, что там все плачевно.

– Мы все однажды постареем. К чему глумиться?

– А какой смысл постоянно на все делать серьезную мину? – усмехнулся Дерек. – Ванесса, будь попроще.

Я перевернулась на бок и закрыла глаза. И почему-то снова вспомнила, как курьер попросил меня не стоять под дождем. В этой просьбе было слишком много заботы и теплоты. Так много, что я до сих пор не могла ее усвоить. И уж тем более забыть.