Жены призраков - Яна Дубинянская

Портье оскалился еще ослепительнее:

– Этого не может быть. В книге постояльцев отеля записано, что за вами забронировано место в двадцать четвертом. Можете спокойно подниматься к себе, госпожа Виктория.

Его улыбка застыла, как на стоп-кадре: разговор окончен. Вика еще пыталась сдерживаться; получалось все хуже и хуже:

– Подниматься? И что – драться с ней?! Эта… эта… она мне чуть глаза не выцарапала! – Вика судорожно перевела дыхание и сглотнула слезу. – Извините.

Портье нагнулся и протянул ей носовой платок. Повторил, будто заведенный вежливый болванчик:

– Этого не может быть.

– По-вашему, я вру?!!

От платка разило резкими, ядовитыми духами; на волю прорвались жгучие потоки слез. Если б не этот чертов платок, ни за что бы не позволила себе… Она шмыгала носом, словно девчонка, и никак не могла остановиться. Глупо, стыдно…

– Ну его на фиг. Пошли отсюда.

Вика подняла голову и несколько раз сморгнула. Размытый силуэт сфокусировался в знакомую женскую фигуру. Заспанная, все в том же махровом халате. Рыжий парик, нечесаный и чуть съехавший набок, на удивление удачно притворялся своими волосами. Она держала за ручки Викину спортивную сумку; лямка волочилась по паркету.

– Ни хрена ты не докажешь, – сказала женщина. – Натаха ему отстегивает за койку. Пошли в бар, побазарим.

– Подождите, – Вика скомкала платок и бросила его на стойку. Провела кулаком по глазам, размазывая тушь. – Мне предлагали отдельный номер-люкс. Я согласна.

– Вам следовало заявить об этом при поселении, госпожа Марченко. Мы не переоформляем постояльцев с трехдневной визой. Сожалею, но таковы правила.

Она сцепила зубы, – но профессиональная ухмылка портье все равно поплыла перед глазами. Истерика, форменная истерика… Возьми себя в руки, черт возьми! Ничего особенного не… Безобразная сцена пятнадцатиминутной давности вломилась в сознание, и от потока отборного мата снова заложило уши.

– Я хочу видеть администратора… или хозяина гостиницы… кто тут у вас главный? – голос сорвался беспомощным детским всхлипом.

– Сожалею, госпожа, но это не входит в мои полномочия.

«Рыжая» тронула ее за плечо:

– Дохлый номер. «Ихние» все повязаны… Пошли, а?

Вика обернулась к ней и машинально протянула руку за сумкой.

Кофе был горячий и горький. Вику всегда успокаивал кофе – а спиртное как раз наоборот. Поэтому коньяк ее соседка – бывшая соседка? – потягивала одна. И, кажется, была не прочь прикончить всю бутылку.

– Наташка – нелегалка. Я так думаю, ей три четверти выручки приходится рассовывать всяким «ихним» скотам… ну, и давать за так, само собой. Поэтому и злая, как собака. В следующий раз будешь поселяться – проверь, что место чистое. А три дня как-нибудь перекантуешься.

– Она… проститутка?

– Ага, – «рыжая» подтвердила Викину догадку словом покороче. – Тут таких много. Кто по «ихним» работает, кто по «ивашкам»…

Вика вскинула глаза:

– Как?

– Молча. Они ведь тоже мужики. И далеко не ко всем жены поприезжали. Ф-зона все-таки. Радиация. Стра-а-ашно!..

Они были одни в маленьком баре на цокольном этаже отеля. В окне совсем близко поблескивала брусчатка; треугольная лужица между камнями морщилась частыми крапинками. Все-таки дождь… до сих пор.

Соседка перехватила ее взгляд:

– Достали уже эти дожди… в десять раз хуже «ихних» долбаных рентгенов. Каждый божий день. Знала бы раньше…

Вика отхлебнула большой глоток и обожглась. Выдохнула:

– Не поехала бы?

И осеклась. «Рыжая» смотрела так, словно ее безо всяких доказательств обвинили в тяжком и постыдном преступлении… и обвинение попало в точку. Вика смутилась, уткнулась в чашку.

Женщина плеснула себе еще коньяку.

– Куда бы тебя устроить? – деловито задумалась она. – Наш «Мемориал» – гнилое местечко… Натаха тут же вычислит и выкурит, просто по злобе. И зачем ты с ней заелась?.. Ладно. Знаю одну контору. Только там за деньги. У тебя «ихняя» валюта есть?

– Есть немного…

На всякий случай Вика заглянула в бумажник: все-таки сумка четверть часа провалялась в коридоре. К счастью, шесть серо-зеленых купюр были на месте. Больше в посольстве не меняли, а на черный рынок она так и не собралась. Да и зачем?.. отправляясь в насквозь благотворительную Ф-зону… Наивная.

Из-под прозрачной пленки улыбались два почти одинаковых лица. С тех пор, как Вика остриглась, все стали говорить, что Сашка – ее точная копия… а ведь он всегда был похож на Игоря. Сбоку выглядывал краешек другой фотографии, сделанной когда-то в ателье, на нашей бумаге, боящейся солнца, – а свекровь поставила было ее под стекло. Выцветшая счастливая семья…

Закусила губу и сунула бумажник в сумку.

Оказывается, «рыжая» уже несколько минут объясняла ей дорогу. Вика извинилась и попросила повторить. Речь шла о подпольном отеле для тех из наших, кто проникает в Ф-зону нелегально. И каким, интересно, образом? – Вика совершенно не представляла себе, но расспрашивать не стала. Будем считать, что она тоже из таких; не устраивать же международный скандал по поводу законности своего пребывания здесь… Не хватало еще, чтобы «ихние» еще раз подняли ее документы.

Отель, похоже, располагался где-то на другом конце города. Добираться, конечно, придется пешком: она шевелила губами и загибала пальцы, запоминая очередность поворотов. Потом спохватилась: а как же защитная одежда?!

Соседка уничижительно усмехнулась:

– Не психуй. Ничего тебе не будет. Все вы шугаетесь, как идиотки: радиация! Ты ее видела?

Вика до скрипа стиснула зубы.

Видела. В то время, когда она, эта «рыжая», наверное, беспечно махнула рукой на первые обтекаемые радиосообщения о Сиюминутной войне; когда бросила что-то вроде «так ему, козлу, и надо», увидев те самые списки в газетах… Уже тогда – оббивала пороги, тарабанила в двери, штурмовала приемные, добиваясь пропуска в спецгоспиталь. «Говорят вам, Виктория Алексеевна, в этом нет ни малейшей необходимости! Две недели карантина – и ваш муж вернется домой».

Конец ознакомительного фрагмента.