Лунная долина - Джек Лондон

В конце, на последних тактах, оркестр замедлил темп, и они, словно замирая вместе с музыкой, стали медленно скользить по залу и остановились только с последним звуком.

Пробираясь с ней сквозь толпу в поисках Мери и Берта, он сказал:

— Что касается танцев, то мы с вами неплохая парочка!..

— Это был сон, — отвечала она.

Она сказала это так тихо, что ему пришлось наклониться, чтобы расслышать, и он увидел, как пылают ее щеки и этот пламень словно отражается в ее глазах мягким чувственным блеском. Он взял у нее из рук карточку и торжественно написал на ней свое имя огромными буквами через весь листок.

— А теперь, — сказал он задорно, — ее можно бросить. Она уже не нужна.

И он разорвал бумажку.

— Следующий вальс со мной, Саксон, — заявил Берт, когда они встретились. — А ты, Билл, поверти Мери.

— Никак нельзя, Берт, — ответил тот. — Мы с Саксон сговорились танцевать вместе весь день.

— Смотри, Саксон, — лукаво предупредила ее Мери, — он еще влюбится в тебя!

— Что ж, мне кажется, я умею ценить хорошее с первого взгляда, — галантно отвечал Билл. меньше пятидесяти долларов. Кроме того, в Билле не было и тени той неуклюжести, которая присуща выходцам из скандинавских стран. Напротив, он принадлежал к числу тех немногих, в ком грация мощного телосложения чувствуется, несмотря даже на современный неуклюжий мужской костюм. Каждое его движение было гибким, уверенным, неторопливым. Конечно, всего этого Саксон не могла ни заметить сразу, ни осознать. Она видела перед собой лишь хорошо одетого человека, его плавные, гибкие движения и статную фигуру, улавливала спокойную и уверенную игру всех его мышц; чувствовала также, что с ним она обретет покой и отдых, которых так жаждала после целой недели непрерывного и неистового глажения тонкого крахмального белья. И, так же как прикосновением руки, он действовал на нее благотворно всем своим существом — телом и душой.

Когда Билл взял у нее карточку и, как все молодые люди, принялся шутить и перебрасываться с нею остротами, она сразу поняла, как сильно он ей понравился. Никогда еще за всю свою жизнь Саксон не была в таком восхищении от мужчины, и девушка удивленно спрашивала себя: «Неужели это он?»

Билл танцевал превосходно, и она почувствовала то удовольствие, какое испытывают хорошие танцоры, найдя подходящего партнера. Его плавные, красивые движения в совершенстве гармонировали с музыкой. Ни колебаний, ни заминок. Она поглядывала на Берта: тот лихо отплясывал с Мери, то и дело налетая на другие пары, число которых все увеличивалось. Берт — высокий, стройный, гибкий — тоже считался хорошим танцором, но Саксон не помнила, чтобы, танцуя с ним, она когда-нибудь испытывала особенное удовольствие. Мешала какая-то его порывистость, — она сказывалась далеко не всегда, но могла проявиться в любую минуту. В натуре Берта чувствовалось что-то судорожное, торопливое. Он был слишком неуравновешен, и всегда можно было ожидать от него какого-нибудь резкого движения. Казалось, он вечно боится куда-то опоздать. Своим постоянным беспокойством он действовал на нервы.

— Вы замечательно танцуете, — сказал Билл Роберте. — Я это уже от многих слышал.

— Я люблю танцевать, — ответила Саксон.

Но по тому, как она это сказала, он почувствовал, что она предпочитает не разговаривать во время танцев, и продолжал танцевать молча, а у нее стало тепло на душе, — она оценила его внимание. В той жизни, которая ее окружала, редко можно было встретить бережное и чуткое отношение к женщине. «Неужели это действительно он?» Саксон вспомнила слова Мери относительно Берта: «Я завтра же вышла бы за него» — и поймала себя на мысли, что и сама готова была бы выйти за Билла Робертса хоть завтра, сделай он ей предложение.

Его сильные, властные руки кружили ее в танце, и ей хотелось, грезя, сомкнуть глаза. Боксер! Представив себе, что сказала бы Сара, если бы могла сейчас увидеть ее, Саксон позлорадствовала в душе. Но ведь он не профессиональный боксер, а возчик…

Внезапно движения танцующих стали более плавными, объятия Билла более настойчивыми, и Саксон показалось, что ее подняли и понесли, хотя ее ножки в бархатных туфельках и не отрывались от пола. Затем ритм танца опять изменился, партнер Саксон слегка отпустил ее, и, глядя друг другу в глаза, они рассмеялись над тем, как ловко это у них выходит.

В конце, на последних тактах, оркестр замедлил темп, и они, словно замирая вместе с музыкой, стали медленно скользить по залу и остановились только с последним звуком.

Пробираясь с ней сквозь толпу в поисках Мери и Берта, он сказал:

— Что касается танцев, то мы с вами неплохая парочка!..

— Это был сон, — отвечала она.

Она сказала это так тихо, что ему пришлось наклониться, чтобы расслышать, и он увидел, как пылают ее щеки и этот пламень словно отражается в ее глазах мягким чувственным блеском. Он взял у нее из рук карточку и торжественно написал на ней свое имя огромными буквами через весь листок.

— А теперь, — сказал он задорно, — ее можно бросить. Она уже не нужна.

И он разорвал бумажку.

— Следующий вальс со мной, Саксон, — заявил Берт, когда они встретились. — А ты, Билл, поверти Мери.

— Никак нельзя, Берт, — ответил тот. — Мы с Саксон сговорились танцевать вместе весь день.

— Смотри, Саксон, — лукаво предупредила ее Мери, — он еще влюбится в тебя!

— Что ж, мне кажется, я умею ценить хорошее с первого взгляда, — галантно отвечал Билл.

— И я тоже, — поддержала его Саксон.

— Я бы даже с закрытыми глазами узнал вас, — добавил Билл.

Мери посмотрела на них с притворным ужасом, а Берт добродушно заявил:

— Одним словом, я вижу, вы времени не теряете. Но если вы все-таки можете пожертвовать нам несколько минут после танцев — Мери и я будем очень рады вместе пообедать.

— Совершенно верно! — подтвердила Мери.

— Сами хороши! — отшутился Билл и, обернувшись, заглянул Саксон в глаза. — Не слушайте их. Они злятся, что им приходится танцевать друг с другом. Берт — никудышный танцор, да и Мери не так чтобы очень. Ну, пошли. Слышите, музыка заиграла. Увидимся через два танца.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Они обедали на открытом воздухе, в ресторане, где стенами служили деревья, и Саксон заметила, что по счету за всех четверых платит Билл. Среди молодых людей и женщин, сидевших за другими столиками, у них оказалось много знакомых, и обе пары оживленно перебрасывались с ними приветствиями и шутками. Берт настойчиво и даже грубо подчеркивал свое право на Мери, ловил и сжимал ее руку, клал на нее свою и даже, завладев ее двумя кольцами, долго не хотел отдавать их. Время от времени он обнимал ее за талию, и Мери то порывисто отталкивала его, то с притворной рассеянностью, которая никого, однако, не могла обмануть, делала вид, что не замечает его маневра.

Саксон, говорившая мало, но очень внимательно изучавшая своего спутника, с удовлетворением решила, что Билл стал бы, наверное, делать все это совсем иначе — если бы вообще стал вести себя так. Во всяком случае он никогда бы не облапил девушку, как это позволяет себе Берт, да и многие другие парни. Она невольно остановила взгляд на могучих плечах своего кавалера.

— Почему вас зовут «Большой Билл»? — спросила она. — Вы ведь не такой уж высокий.

— Пожалуй, — согласился он. — Во мне росту только пять футов восемь и три четверти дюйма. Должно быть, из-за моего веса.

— На ринге его вес считается за сто восемьдесят фунтов, — вмешался Берт.

— Ну, хватит, — резко прервал приятеля Билл, и его глаза потемнели. — Я вовсе не боксер. Вот уже полгода, как я не выступаю. Надоело. Игра не стоит свеч.

— Однако за тот вечер, когда ты сокрушил Слэшера из Фриско, ты получил двести долларов, — с гордостью заявил Берт.

— Сказал — хватит! Замолчи! Знаете, Саксон, ведь и вы не бог весть какая громадная, а? Как раз в точку: кругленькая и стройная. Держу пари, что я отгадаю ваш вес.

— Вряд ли. Многие старались, да ничего не вышло, — ответила Саксон; она не знала — радоваться, что он бросил бокс, или жалеть об этом.

— Только не я, — отвечал он, — я на этом собаку съел. Вот погодите, — Билл окинул ее критическим взглядом, и было ясно, что он не просто оценивает ее сложение, но и восхищается ею. — Подождите минутку!

Он перегнулся к ней и пощупал ее бицепс. Девушка почувствовала, что рука, сжавшая ее мышцы, — крепкая и честная рука. И она вздрогнула. В этом полумужчинеполумальчике было что-то обаятельное и влекущее. Если бы ей так сжал руку Берт или другой парень, она бы только рассердилась. Но Билл!.. «Может быть, он и есть тот самый?» — спрашивала она себя. Но тут он прервал ее мысли, высказав свое заключение:

— Ваша одежда весит не больше семи фунтов, а отнять семь от… ну, скажем, от ста двадцати трех, — словом, ваш вес сто шестнадцать фунтов без одежды.

Мери воскликнула с упреком: