Пришествие белого червя - Кларк Смит

На следующий день под ледяным сводом собралось только четверо магов, возносивших молитвы Рилиму Шайкорту. Эваг видел, что на этот раз пропало еще двое чужестранцев, людей грузных и малорослых по сравнению с их товарищами.

С тех пор постепенно, ночью, предшествующей церемонии поклонения, товарищи Эвага исчезали. Настал момент, когда, после очередного исчезновения, только Эваг, Укс Лодхан и Дуни пришли в башню, а затем лишь Эваг и Укс Лодхан вдвоем. Ежедневно ужас все больше охватывал Эвага. Он бросился бы в море с Иикилта, если бы Укс Лодхан, предугадав его намерение, не предупредил его, что ни один человек не сможет уйти отсюда и жить в солнечном тепле и вдыхать земной воздух, после того, как привык к морозу и разреженному эфиру.

Какого раз, когда луна потускнела и полностью исчезла с небосвода, пришло время подниматься к Рилиму Шайкорту. Эваг шел с бесконечной тревогой в сердце, неохотно и тяжело передвигая ноги по ступеням. Войдя в помещение с опущенными глазами, он обнаружил, что остался один.

Его парализовал страх, но он почтительно склонился, все еще не решаясь поднять глаза и взглянуть на червя. Вскоре, преклонив колени, как обычно, он обратил внимание, что красные слезы Рилима Шайкорта больше не падали на пурпурные сталагмиты, и не раздавалось больше никаких других звуков, как это бывало раньше, когда червь попеременно то открывал, то закрывал рот. Отважившись, наконец, взглянуть наверх, Эваг увидел отвратительно распухшую бесформенную тушу чудовища, настолько растолстевшего, что его бока свешивались с краев престола, и он увидел, что рот и глазные впадины червя закрыты во сне. Тогда он вспомнил, как маги из Туласка рассказывали ему, что червь спит во время каждого новолуния.

Эваг сильно смутился, потому что обряд, который он выучил, мог выполняться как следует, только когда капали слезы Рилима Шайкорта, а его рот закрывался и открывался с размеренной очередностью. Никто не сообщил ему, какие ритуалы можно выполнять во время сна червя. И с сомнением в голосе он тихо спросил:

— Ты ведь не спишь, о, Рилим Шайкорт?

В ответ, как ему показалось, раздалось множество голосов, которые каким-то образом исходили из бледной раздувшейся туши, распростертой перед ним. Звук доносился, словно издалека, но маг ясно различил акцент Дуни и Укса Лодхана. Кроме них, не так отчетливо, слышались непонятные слова, произносившиеся низкими голосами, в которых через несколько мгновений Эваг узнал произношение пяти иноземных колдунов. Вслушиваясь внимательнее, он разобрал, как ему казалось, многочисленные едва доносившиеся до его слуха второстепенные звуки, которые не принадлежали ни одному из земных созданий. Ропот усиливался, несчастные откуда-то издалека, словно из глубокой темницы, молили его о спасении.

Эваг слушал доносившиеся голоса в страхе и смятении. Внезапно, шум и шепот затихли, и раздался отчетливый голос Дуни, как будто огромная толпа замолчала, чтобы услышать оратора. И Эваг различил слова Дуни, произнесшего длинную речь.

— Червь спит, но мы, те, кого червь проглотил, бодрствуем. Он предательски обманул нас, потому что приходил в наши дома ночью, проглатывал нас одного за другим, пока мы спали, убаюканные его чарами. Он съел наши души вместе с нашими телами, и теперь мы действительно стали частью Рилима Шайкорта, находясь в вечной темноте, в этой шумной тюрьме, пока червь бодрствует. Мы теперь не отдельные существа, а составные части тела и души Рилима Шайкорта. Слушай же, о, Эваг, правду, которую мы узнали благодаря нашему единению с червем. Он спас нас от белой смерти и взял на Иикилт только ради себя, потому что мы, величайшие маги, обладающие огромным мастерством, — единственные из всего человечества, кто может выдержать смертельные для других тепловые изменения и вдыхать безвоздушный эфир. После этих перемен мы, в конце концов, становимся пригодными для его питания. Велик и ужасен сам червь, и то место, откуда он пришел и куда возвратится, не может себе даже представить ни один смертный. Этот червь знает все, кроме одного. Он не ведает, что те, кого он проглотил, пробуждаются и бодрствуют во время его сна. Но червь, хотя он и древнее, чем сам мир, не бессмертен, у него есть уязвимое место. Любой, кто знает время и способ, как его убить, и кто обладает достаточным для этого мужеством, легко может расправиться с чудовищем. Поэтому мы умоляем тебя сейчас с верой в Древних вынуть кинжал, который ты носишь под плащом, и воткнуть его в бок Рилима Шайкорта, ибо это единственное средство его уничтожить. Только так можно остановить продвижение бледной смерти, и мы, твои товарищи, обретем свободу, выйдя из слепого рабства и заточения, а с нами многие и многие, те, кого червь обманул и съел в древности в других мирах. Только убив его, ты избежишь нашей судьбы и не останешься навсегда среди других душ в его чреве. Но знай, что тот, кто убьет Рилима Шайкорта, при этом погибнет сам.

Эваг с удивлением стал задавать разные вопросы Дуни, и тот с готовностью отвечал на них. Он многое узнал о происхождении и сущности червя и о том, каким образом Йикилт смог попасть из заполярных заливов в другие моря Земли. Но чем больше он слушал, тем больше возрастало его отвращение, несмотря на то, что занятия черной магией давно закалили его тело и душу, сделав его бесчувственным к самым различным ужасам. Но о том, что он узнал, даже упоминать не стоит.

Наконец в зале наступила тишина. Эвагу больше не хотелось расспрашивать дух Дуни, а те, кто был заточен внутри чудовища вместе в Дуни, казалось, ждали, наблюдая за ним в гробовой тишине.

Затем, будучи человеком решительным и отважным, Эваг не стал больше медлить. Он вынул из ножен из слоновой кости короткий, хорошо закаленный бронзовый кинжал, который всегда носил на перевязи. Приблизившись к престолу, маг глубоко воткнул лезвие в разбухшую тушу Рилима Шайкорта.

Кинжал легко вошел в тело червя, как будто он проткнул большой пузырь, даже широкий эфес не помещал клинку втягиваться внутрь туши, врезаясь в бок чудовища все глубже, и вскоре правая рука Эвага целиком вслед за кинжалом вошла в рану.

Червь не вздрогнул и ни шевельнулся, однако из раны внезапно хлынул поток черной жидкости. Ее становилось все больше и больше, и вытекала она все быстрее. Кинжал выскочил из руки Эвага. Жидкость оказалась намного горячее крови, от нее поднимался странный зловонный туман. Черные брызги перепачкали одежду мага, неприятное вещество струилось по его рукам. Жидкость быстро растеклась по льду вокруг его ног, но не прекращала литься, словно из неиссякаемого грязного источника, в разные стороны ручьями и лужами.

Эваг хотел было убежать, но черная жидкость, пузырясь, растекалась во все стороны, поднявшись почти до его лодыжек. Когда он добрался до лестницы, черный поток хлынул вниз по лестнице, как водопад. Жидкость становилась все горячее, она кипела и пузырилась, а бурный все усиливавшийся поток, казалось, хотел утащить колдуна вслед за собой. Эваг не стал даже пытаться спускаться по лестнице, но в зале он тоже не видел подходящего места, куда бы можно было забраться, чтобы спастись. Он повернулся обратно, сопротивляясь течению и пытаясь найти хотя бы какую-нибудь опору для ног. Маг с трудом разглядел сквозь испарения покоящуюся на троне тушу Рилима Шайкорта. Рана расширилась невероятным образом, и теперь из нее лился поток, словно вода из прорвавшейся плотины, а в качестве еще одного доказательства неземной природы бога, Эваг увидел, что объем червя совершенно не уменьшился. Черная жидкость продолжала литься из бледного тела смертельным потоком, поднявшись до колен мага, она кружилась вокруг него, а испарения, казалось, принимали формы бесконечного количества разных призрачных образов. Эти тени извивались и распадались, словно в тумане, проплывая мимо колдуна. Затем, шатавшегося и кружившегося на одном месте в жутком водовороте человека, стоявшего у лестницы, подхватил черный поток. Тело Эвага замертво упало на ледяные ступени у входа в башню.