Тридцать третий ход - Леон Гвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На его часах упал флажок. Партия завершилась на тридцать третьем ходу. Где этот Лопес? Фу, как невежливо! Даже руки не подал... Откуда-то донеслась непонятная фраза: "И тогда я с помощью тумбы и трех коней начал разделывать его под орех, и на тридцать третьем ходу он загнулся".
Опелс отошел к окну. Его бледное дряблое лицо вмерзло в черный квадрат. Не слышно было ни завывания ветра, ни шума дождя. Внизу, в ангельской тишине, прогромыхал трамвай.
Наутро ему позвонил гроссмейстер Рикшис.
- Физкультпривет, дорогой! Болеем? Или режемся? Может, с переносом?..
- Режемся. Французскую, как договорились.
- Слушай. Давай испанку!
- Что? Почему?.. Почему испанскую?
- Тут у меня получилась красивая штучка. Вечняк двумя конями в левом углу.
- Тремя конями... В углу?!.
- Что ты мелешь! Со сна не очухался? Вечный шах, говорю, двумя конями... а перед этим жертва двух ладей. Шедевр! Потянет на приз за красоту!
- Вот оно что, Рикки? Решил надо мной поизмываться? Я этого не люблю, понял!
- Алло! Саша! Сбрендил, что ли?.. Пиши, я диктую. Здесь немного - всего тридцать три хода...
Швырнув на рычаг трубку, Опелс выбежал на улицу. Остановил такси. В клуб! Одним махом одолел три пролета каменной лестницы, с силой дернул на себя дверь. Она поддалась с каким-то жестяным визгом. Так скрипят петли дверей, которые не открывались по меньшей мере триста лет.
Тут все было как вчера. На стене висели портреты чемпионов, белела в полумраке таблица. Он зажмурился. Какой-то непорядок. Да! Вчера на улице бушевала гроза, дождь лил как из ведра, а одежда пришельца была совершенно сухой...
Открыл глаза - самая верхняя, первая строчка была пуста. Пустая белая полоса. А под нею - фамилии, выведенные черной тушью. В клеточках проставлены результаты первого тура - единички, нули, половинки. Клеточки шестнадцатой графы девственно чисты. Ни одной закорючки!
Его захлестнула волна радости. Он не продул вчера! Он не начинает турнир с "минус одного"!
Вчерашний гость... Все-таки где-то видел он это лицо... В семейном альбоме?.. На старой пожелтевшей фотографии?..
На стуле газета. Сегодняшний номер.
Он развернул ее.
Отчет о турнире: "Кто станет шестнадцатым?" Чуть пониже небольшая заметка - "Ураган над Ригой".
Опустив голову, Александр Опелс медленно шел по коридору. Вот и стена, увешанная портретами шахматных королей. "Законодатели... счастливчики... думал он. - Неужели вы из другого теста сделаны? Вы? Вы? И вы?.. Ласкер, шахматный философ, которого я, наверное, никогда не пойму... И Алехин, которого считают художником шахмат... что-то электрическое в его светлых пронзительных глазах... А здесь мои сверстники..."
Внезапно ему показалось...
Там... На крайнем портрете... Губы склонившегося над доской Михаила Таля дернулись в презрительной усмешке.
У Опелса перехватило дыхание.
А что если это и был гамбит Уэска?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});