Принцесса Всероссийская. Исторический роман - Петр Котельников

Набитый прежде туго золотом кошелек Ван Турса стал трещать по швам, в нём появились дыры – деньги исчезали, лишь прикоснувшись к изящным пальчикам девы Шель. Пополнять кошелек становилось всё трудней и трудней. Пришлось прибегать к займам. Слову Ван Турса в Генте и за его пределами верили. Временами откуда-то Шель и сама получала значительные суммы, но они также быстро исчезали, как и деньги голландского купца. Ван Турс спрашивал свою прекрасную подругу, откуда к ней поступают деньги. Девица отвечала, что их ей присылает дядя из Персии. Влюбившийся безумно голландец наделал столько долгов, что рассчитаться стало невозможным. Кредиторы предъявили векселя к оплате, Ван Турсу грозили банкротство и тюрьма. Бросив жену, детей и кредиторов, обанкротившийся купец с возлюбленной бежал в Лондон. В Англии девица Шель стала называться леди Тремуйль. Французским языком девица владела превосходно, говорила без акцента, как типичная парижанка, но в Лондоне она заговорила на английском, пусть и плохом, но понимаемым окружающими. Стилю жизни госпожа Тремуйль и здесь не изменила, обходиться без предметов роскоши она просто не могла. Ван Турс вынужден был для удовлетворения безграничных прихотей очаровательной подруги искать новых кредиторов. Слава Богу, до Лондона еще не дошли слухи о его долгах и побеге. Лондонские банкиры снабжали Ван Турса деньгами. Но долго продолжаться это не могло. Слухи о банкроте добрались до Лондона. Узнав о том, что против него готовится преследование, Ван Турс бежал в Париж, назвав себя во Франции бароном Эмбсом.. Госпожа Тремуйль, оставленная возлюбленным в Англии, чувствовала себя крайне неуютно, поскольку менять образ жизни не желала. Оскорбленная в своих лучших чувствах, он не приехала в Кале, чтобы проводить возлюбленного, махая ему вслед платочком. Безутешно и безуспешно она искала ему срочную замену. Кто здорово ищет и кто дружит с Фортуной, тот всегда может рассчитывать на удачу. Вскоре нашелся и утешитель с деньгами в кармане, назвавшийся бароном Шенком. Возможности барона оказались незначительными, не долго он продержался наплаву. Причиненную леди Тремуйль дыру в его кошельке залатать было чрезвычайно сложно. Спустя три месяца безумно роскошной жизни, пришлось барону Шенку с госпожой Тремуйль бежать в Париж. Здесь, случайно или намеренно, к ним присоединился Ван Турс, ставший называться бароном Эмбсом. Троица от бога мотовства срочно искала деньги. Взор Тремуйль остановился на Михаиле Казимире Огинском, посланнике польского короля, ищущего действенной помощи Франции против России, когда тот посетил её салон.

Госпожа Тремуйль нашла возможность лично встретиться с Огинским. Литовский гетман имел возможность свою очередь убедится в том, что женщина, встретившаяся с ним, не просто умна, в ее красивой головке молниеносно рождались идеи, по духу близкие его взглядам касательно российско-польских событий…. Деньги у авантюристки появились. Вот тогда она и превратилась из Али Эмети в Алнну – принцессу Владимирскую.

Можно имя сменить, но не суть,Что становится жизни основой?Не грехи ли, что люди несут?Появляются снова и снова,Составляя желания суть.

Убежать бы от них… Но куда?.Нет просвета, кругом все так хмуро…Ведь грехи – это наша беда,Стали нашей привычной натурой!

Порхание Алины Эмети в окружении множества поклонников продолжалось, Среди них появился довольно интересный экземпляр мотылька франко-германского содружества граф де Рошфор-Валькур, которого её красота буквально пленила. Граф признался княжне в любви, и та, похоже, не осталась равнодушной к его чувству. Мы обвиняем прошлое в легкости нарушения моральных устоев. Но познакомиться и утащить понравившуюся женщину в постель, как это показывают в фильмах и практикуют наяву сегодня, было невозможно. Женщину следовало завоевать и обхождением и великими затратами. Карман у графа Рошфора был не объемистым, поскольку он выполнял обязанности посланника при французском дворе небольшого княжества Лимбург, находящегося в Германии. Доходы князя Лимбургского были невелики, чтобы позволить слугам своим вести роскошную жизнь. Это хорошо понимала Алина Владомир, но так приятно видеть было в своем окружении, у ног своих, лиц знатного аристократического рода. У графа Рошфора вскоре появился конкурент – маркиз де Марин, стареющий волокита, следующий уставу королевского двора Людовика XV. Он оказался настолько очарованным умом и прелестями Алины, что пожертвовал ради неё положением при версальском дворе, состоянием м связями в обществе, Давайте зададим себе вопрос: чем объяснить легкость побед Алины над зрелыми, повидавшими жизнь мужчинами, далеко не новичками в амурных делах? Приглашаю взглянуть на картины того времени с изображениями женщин. Все женщины представлены настолько пышных форм, что невольно хочется поставить каждой диагноз ожирения второй, третьей степени. И на фоне таких чересчур упитанных женщин Али Эмети казалась воздушной, изящной, грациозной. Беззаботно и весело, утопая в блеске и роскоши, Али-Эмети провела в Париже всю зиму 1772 года. Жила открыто, пользовалась всеми удовольствиями Парижа, сводила знакомства, заставила о себе говорить, чего, признаться, совсем не легко достигнуть в столице роскоши и моды. Время шло, а огромные средства из Персии, о которых говорила принцесса, не поступали в Париж. Персидский дядя забыл о любимой племяннице, наследнице всех своих богатств. Средства красавицы истощились, кредиторы забеспокоились. По иску Понсе Ван Турс, он же барон Эмбс, попал в тюрьму. Эта же участь грозила и Шенку. Княжна Владимирская попросила взаймы у Огинского, но тот под разными предлогами, отказал ей. Из-за скудности средств шикарную гостиницу пришлось оставить и перебраться в деревушку близи Парижа. Маркизу де Марину удалось под слово свое получить отсрочку долга барону Шенку и вызволить Ван Турса из тюрьмы. Вначале на странный переезд Эмети в деревню никто внимания не обратил – мало ли какие причуды приходят в голову богачам. Но, прямо сказать, не всех. Переезд этот озадачил литовского наказного гетмана Огинского, и он спросил красавицу о причинах. Алина – княжна Владимирская уверяла Михаила Огинского в том, что слишком важные дела заставляют ее покинуть гостеприимную Францию и направиться в Германию, и что это следует сделать незаметно, чтобы не рождались различные слухи. и сплетни. Поверил ли словам красавицы гетман не известно, но перед отправлением он «подарил» Алине своего слугу Йозефа Рихтера. Да ещё принцессе удалось выпросить у Огинского патент на чин капитана литовско-польских конфедератов, которым она одарила барона Шенка.

В наёмной карете в сопровождении свиты, состоящей из пятерых мужчин, в число которых входил и Рихтер, Алине пришлось бежать из Франции, оставив там, в негодующем изумлении заимодавцев, поскольку принцесса Владимирская отправилась в неизвестном для них направлении, что означало одно, придется начинать розыск беглецов. Впрочем, полиция европейских стран довольно быстро находила тех, кто оставлял за спиной шлейф из долговых обязательств. Франкфурт на Майне встретил беглецов ветреной, дождливой, но по весеннему теплой погодой, соответствующей настроению прибывших, состоявшем пока из одних надежд. Остановились в скромной гостинице, стараясь на первых порах не привлекать к себе внимания, хотя это сделать было не так просто из-з внешности и образа жизни принцессы. Граф Рошфор-де-Валькур, гофмаршал владетельного князя Лимбурга тотчас, по приезду в Германию, помчался к своему повелителю, чтобы получить согласие на брак с Алиной и достать у его денег. Хозяин гостиницы подозрительно присматривался к постояльцам, стараясь определить состояние их кошельков.

Менять образ жизни Алина Эмети не собиралась, а деньги иссякли. Неизвестно, стало ли для неё неожиданностью появление жандармов? Во всяком случае, бурной реакции она не проявила, поскольку лично ее приход блюстителей законности не касался. Оказалось, что банкир Маккей, одалживающий деньги в Париже по следам, оставленными беглецами, нашел гостиницу, где они скрывались. Представив франкфуртскому магистрату долговые обязательства барона Эмбса, он потребовал его ареста. Ван Турс оказал при аресте сопротивление, так что к нему жандармами было применено насилие и он, теперь уже основательно и надолго, уселся в долговую тюрьму. Прошло три дня и магистрату города на Майне пришлось разбирать жалобу другого парижского кредитора Понсе на маркиза де Марина. Со скандалом, но тому удалось отбиться

На утро жители окрестных домов стали свидетелями выселения постояльцев из гостиницы. Добропорядочные немецкие бюргеры не выносят публичных скандалов, Орднунг (порядок) – превыше всего. Скандалы не украшают гостиницы, желающей своего процветания. И Ганс Фишер, хозяин гостиницы, несмотря на сопротивление, выдворил неугодных постояльцев на улицу. Возмущенная до глубины души дерзким поведением Фишера Алина обратилась в франкфуртский магистрат требуя морального удовлетворения и наказания непочтительного хозяина гостиницы, Громко на чистейшем немецком языке она грозила вмешательством в это дело России, показывала при этом черновики своих писем русским посланникам при венском и берлинском королевских дворах, Почему-то магистрат угроз молодой красавицы не испугался. Положение княжны становилось затруднительным, наносящий вред статусу «Её Светлости» Немцы не верят на слово. Их бог – закон и материальные ценности. И кто знает, чтобы случилось с княжной, не появись во Франкфурте-на-Майне ее жених – граф де Рошфор. Его стараниями все дела были улажены и Алина, теперь уже в сопровождении четырех мужчин, направилась к границам владений князя Лимбургского, который гарантировал своим приглашением свою защиту. Все неприятности оказались позади, как и судьба того, кто отдал ей всё, чем владел и во имя её совершал финансовые преступления. Алину впереди ждали радости и удовольствия – стоило ли омрачать их воспоминаниями о таких пустяках, как печальная судьба какого-то Ван Турса!