День вечного кошмара - Екатерина Неволина

Мир расшатался, и скверней всего – восстановлению, похоже, не подлежал. Оставалось надеяться, что это мерзкая шутка вроде того же реалити-шоу, но были предположения и похуже: а что, если он провалился в прошлое?.. Нет, невероятно, ведь Дина и Серый тоже здесь, и окружающее, насколько он видел, не вызывает у них ни малейших сомнений, как будто так все и должно быть. Оставались еще версии: затяжной кошмарный сон, похищение инопланетянами, жуками-мутантами или… что уж тут таить, собственное сумасшествие. Вдруг он, Юрка, сошел с ума? Вон и Серега смотрит на него косо, как на чокнутого.

«Вдох глубокий, руки шире, не спешите, три, четыре, бодрость духа, грация и пластика. Общеукрепляющая, утром отрезвляющая, если жив пока еще, гимнастика»[1] – зазвучал хрипловатый голос из подвешенного на столбе странного устройства.

– Ну и девайс! – с восхищением пробормотал под нос Юрка, становясь среди прочих.

Началась зарядка. Приседания, наклоны, подскоки, словно они находились на уроке физкультуры или в спортивно-оздоровительном лагере…

«Садисты, – думал Юра, выполняя десятое приседание, – знала бы мама, куда я попаду, никогда бы не отпустила меня в этот дурацкий лагерь».

Мама у Юры была хоть и строгая, зато заботливая, и сейчас он отдал бы всё – даже новенький ноут, подаренный недавно на день рождения, лишь бы снова – сейчас же! – очутиться рядом с ней, дома.

– Никуда ты не поедешь! Я не отпущу тебя – и всё! – говорила мама, меряя шагами комнату. – Я на детские лагеря в свое время нагляделась достаточно, чтобы даже не сомневаться: нельзя тебе туда!

Так Юра и предполагал. Мама вообще не отпускала его от себя. Но поехать в лагерь хотелось. Нет, было жизненно необходимо. Все потому, что туда собиралась Дина. Последние полгода они с другом Серегой из кожи лезли, чтобы обратить на себя ее внимание, и как раз теперь, когда ему удалось расположить Дину к себе, мама пыталась удержать его дома.

– Мам, ну сейчас же все по-другому, – возражал Юрка.

– Никаких по-другому. Даже не обсуждается, – мама села в кресло и демонстративно взяла в руки книжку в мягкой обложке. Знали бы ее ученики, что их строгая литераторша читает на досуге!..

Это была Вопиющая Несправедливость. В его годы она небось не сидела дома, пришпиленная к юбке собственной мамы, а от него хочет, чтобы он неотлучно торчал возле нее. В этот момент Юрка отчетливо представил, что Серый-то в летний лагерь поедет – уж его-то точно отпустят! А там море, солнце, дискотеки… Вполне возможно, что в этой легкомысленной атмосфере Динка (и сама легкомысленная, как многие девчонки) возьмет и переметнется к Сереге. А он, Юра, будет торчать в Москве. Один-одинешенек – вместе с матерью и ее глупыми романами!

И тут он в первый раз решился на необычайный, отчаянный поступок. Встав перед матерью, он взял из ее рук книгу.

– Мам, я хочу, чтобы ты меня выслушала, – сказал мальчик, глядя прямо в лицо опешившей от неожиданной дерзости матери, – меня и так призирают в классе, считая маменькиным сынком и хлюпиком. Мне тринадцать лет, а ты обращаешься со мной, словно с семилетним. Почему ты всегда возишь меня с собой? Почему я не могу никуда поехать с друзьями?

– А что нужно, чтобы тебя уважали в классе? Наверное, пить, курить и материться? – спросила мама строгим учительским голосом.

– Я не делаю этого и не буду, – возразил Юра, не понимая, почему взрослые всегда впадают в крайности, – но все мои друзья едут в лагерь, и я хочу хотя бы раз поехать с ними! Да, я хочу быть таким, как все. Ходить на дискотеки так поздно, как мне хочется, тусить с друзьями и ездить с ними на отдых. Ты же меня даже в поход с классом не отпустила! Надо мной же смеются! Ты что, хочешь, чтобы из меня получился закомплексованный урод?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Песня Владимира Высоцкого «Утренняя гимнастика».