Под прикрытием (ЛП) - Райан Крис

— Помни, что сказал тот странный человек: «Когда знаешь, что ты быстрее кого-то, беги по прямой. В противном случае они могут перехитрить тебя, как я только что сделал».

Хороший совет. Рикки продолжал бежать до конца улицы, пересек дорогу, идущую под прямым углом к ​​ней, и побежал по другой улице, продолжавшейся в том же направлении. Когда через пять минут он оглянулся, Бакстера и его подельников нигде не было видно.

Он остановился на детской площадке в открытом парке вдоль дороги. Там было пусто, что неудивительно, так как качели вышли из строя, на поверхностях были граффити, а на земле лежала куча мусора. Рикки сел в нижней части горки и отдышался.

Вспотевшими руками он открыл сумку и стал рыться в ней в поисках драгоценной фотографии и письма. Они все еще были на дне. Стекло фоторамки треснуло, но это не имело значения. Он все еще мог видеть фотографию, на которой его мама и папа сидели на скамейке в парке, а между ними была его старшая сестра Мадлен. Все смеялись над давно забытой шуткой. И письмо все еще было аккуратно спрятано в конверте.

Он осторожно положил свои сокровища в сумку. Он огляделся, чтобы убедиться, что никто не смотрит на него, прежде чем снять правый кроссовок. Внутри, тщательно сложенная, лежала двадцатифунтовая банкнота.

Второй раз за последние несколько минут он ощутил благодарность за совет, полученный от чудака с лысой головой и гнилыми зубами. Теперь это были единственные деньги, которые у него были.

— А тебе даже жить негде.

— Молчи. Я что-нибудь придумаю.

Но прямо сейчас он не мог подумать, что это будет.

3

ВРЕМЯ КОРМЛЕНИЯ

Даже мини-гостиницы не подходили. Слишком дорогие, даже если он украдет больше денег, и возраст Рикки вызовет вопросы, если он поселится в комнате один.

Он не хотел подходить к Выброшенным. Ему не нужно было больше драк и шрамов.

Рикки не был рад, что потерял комнату. Бакстер был гадким, но ему было все равно, что Рикки было всего четырнадцать.

Ему нужно было где-то поспать. Мысль о том, что он будет один на улице всю ночь, пугала его. Там могло случиться все что угодно.

Сначала ему казалось, что он бродил бесцельно. Но когда наступили сумерки, он обнаружил, что шагал по Юстон-роуд, ноги болели. Он понял, что все это время направлялся в центр Лондона. Там он чувствовал себя немного комфортнее, по крайней мере, днем. Суета и шум были самой близкой ему компанией. Во всяком случае, все бродяги, казалось, собирались там. И теперь он был одним из них.

— Нам нужно поесть, — сказал Зигги.

Точно. Рикки был слаб от голода. Слишком слаб, чтобы залезть в чей-то карман. Нужно было соображать, когда делал это, и все, о чем он мог думать сейчас, это муки голода. Его желудок урчал, когда он проходил мимо пиццерий и стейк-хаусов. Когда он заглянул в окно, его отражение посмотрело в ответ — его правый глаз был настолько опухшим, что почти закрылся. Он осторожно дотронулся до него, вздрогнул. Он мог забыть о карманных кражах на несколько дней. Для этого нужно быть невидимым. С таким лицом он был совсем не таким.

Он задавался вопросом, сколько из его двадцати фунтов он мог потратить в обмен на полный живот. В конце концов, он решил, что лучшим выбором для него будут шоколадные батончики — дешевые и сытные, — поэтому он купил два «Сникерса» в «Tesco Metro», а затем начал искать, где бы устроиться и съесть их.

Он выбрал Блумсбери-сквер. Ему нравилось там, среди старых университетских зданий. Посередине был участок сада с несколькими небольшими рощами деревьев вокруг. Сад был обнесен высокой оградой, и там стояли скамейки, на которых он мог сидеть, а потом, возможно, и спать. Он выбрал скамейку на северной стороне сада, где и сел поесть. Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не проглотить шоколадные батончики сразу, медленно смаковать каждый кусочек. Опыт подсказывал ему, что в ближайшие дни и недели еды будет не хватать, поэтому он должен был наслаждаться ею, пока она была.

Пока он ел, он осматривал сад. Он был не один. В дальнем конце две женщины и один мужчина потягивали пиво из банок. Они смотрели на Рикки как на бездомного. Можно было узнать признаки — старая одежда, длинные волосы, выражение безнадежности. Пара девочек-подростков сидела на другой скамейке, они болтали и включали музыку на телефонах. Мужчина средних лет гулял со своей собакой. Рикки опустил голову и сосредоточился на еде.

— Они следят за тобой.

— Знаю. Я их видел.

Бездомная троица с лагером глядела на него. Без сомнения, они тоже узнали бродягу. Но Рикки заметил в их взглядах кое-что еще.

— Они видели, что у тебя есть еда. Еда означает деньги. Они думают, ты просто ребенок. Нужно уйти отсюда, прежде чем они нападут на тебя.

Но Рикки был слишком измотан, чтобы двигаться. Он доел батончик, но не сводил глаз с троицы, которая проявляла к нему интерес.

Прошло пять минут. Было уже совсем темно. В сад вошел еще один мужчина. Он выглядел официально — блейзер, фуражка. Он подошел к двум девушкам, слушающим музыку. Рикки не слышал их разговор, но мог сказать, что происходит. Их просили уйти. Он взглянул на большие железные ворота, через которые вошел в сад, и понял, что их запрут на ночь. Очевидно, никто не хотел, чтобы бездомные слонялись здесь после наступления темноты.

Девочки выключили музыку, и смотритель парка направился к мужчине с собакой.

Однако трое бомжей по-прежнему смотрели на Рикки. Они встали, и Рикки сделал то же самое. Ему очень не хотелось уходить с этой площади — это было хорошее место для ночлега, решил он, потому что, если бы его заперли внутри, он был бы защищен от улицы. Но, похоже, ему нужно было снова готовиться к бегу.

Мужчина с собакой пошел к воротам. К бродягам подошел смотритель парка. Он встал перед ними, закрыв от них Рикки.

— Прячься. Сейчас, пока никто не смотрит. Ты будешь в безопасности, запертый внутри площади на ночь, где никто не сможет добраться до тебя…

Ближайшая роща была метрах в пяти. Рикки схватил свою сумку и украдкой направился туда. Через несколько секунд он спрятался среди листьев и низких ветвей. Что-то поцарапало его ушибленное лицо, и он вздрогнул, но промолчал.

Крошечная щель в листве открывала ему вид на площадь. Бродяги шли к выходу, а смотритель парка огляделся, проверяя, кого еще выгнать. Он казался довольным, чего нельзя было сказать о женщине, держащей банку лагера. У нее было страшное лицо в следах оспы. За время пребывания на улицах Рикки научился распознавать черты лица наркомана, и сейчас он видел их.

И, в отличие от смотрителя парка, она, казалось, смотрела прямо сквозь листву на Рикки.

— Она знает, что ты тут.

— Точно.

— Пошевеливайся! — крикнул смотритель парка. Женщина слегка покачнулась, но послушно последовала за остальными к воротам, которые мужчина запер за собой на большой железный ключ.