Око за око - Мария Александрова

В темной каморке, на низенькой лавке, склонившись почти до самого пола, закрыв руками от друга искаженное злобой лицо, Ярослав сам себе дал страшную клятву. Что бы ни случилось, куда бы ни повернула злодейка-судьба, рано или поздно, но настанет тот день, когда Ярослав отомстит и Салтыковым за смерть своих родных да за причиненную боль, и Елениной продажной семейке, которая только и помышляла о том, как бы побыстрее спихнуть дочь, и самой изменнице.

На этот раз сдержав приступ нахлынувшего гнева, Ярослав понял: ему не суждено успокоиться до тех пор, пока он не сдержит данную только что клятву.

Димка, взглянув наконец на поднявшего голову Ярослава, даже испугался: в глазах Евсеева на миг промелькнули какие-то дьявольские огоньки, и почти наяву комната наполнилась запахом крови…

Глава 3

На следующий день Ярославу предстояло узнать еще одну неприятную новость: он стал самым известным человеком в Угличе. Люди Салтыкова, уже ни с кем не считаясь и нисколько не скрывая своих намерений, чуть ли не с собаками искали единственного из оставшихся в живых из семьи Евсеева.

Впрочем, находясь в усадьбе Ефимова, Ярослав был под хорошей защитой: мало того, что никто не знал о дружбе Ярослава и Дмитрия, но Глеб, даже несмотря на его ставшее теперь довольно завидным положением, не рискнул бы соваться к Ефимовым.

Однако сидеть взаперти у Ярослава не было ни сил, ни желания, к тому же быть в тягость другу тоже не хотелось. Что ни говори, но так ведь вечно не могло продолжаться, и, поразмыслив, он понял: будь что будет, но на этой неделе ему придется покинуть Углич.

Нельзя сказать, что это решение давалось Евсееву легко. Что ни говори, но, привыкнув, что все проблемы всегда решались отцом, для которого не существовало слова «невозможно», никогда не выезжая за пределы родного города, Ярослав испытывал вполне понятную тревогу человека, жизнь которого перевернулась с ног на голову.

Однако после пережитых потрясений для Евсеева сложно было даже представить такую ситуацию, которая привела бы его в замешательство. Оттого, ни на миг не сомневаясь в правильности задуманного, Ярослав тут же сообщил Димке о принятом решении, едва тот появился на пороге.

Димка в ответ на предложение друга глубокомысленно молчал, почесывая темечко. Терпению Ярослава уже наступал предел, когда наконец Димка выдал:

— Слушай, Ярыш, тебя что, кто-то выгоняет? — И, усмехаясь, добавил: — Или тебя Улька притомила?

— Ну не век же мне здесь сидеть, сам поразмысли. Это еще Салтыков не пронюхал… Знаешь прекрасно, шила в мешке не утаишь.

По решительному тону Ярослава Димка понял, что спорить с ним бесполезно.

— Ну что ж, отправляйся, я тебя не держу, — недовольно ответил Дмитрий, — только ты как, на своих двоих от Салтыкова убегать будешь?

Ярослав молчал, не зная, что ответить другу.

— То-то же. Коня тебе нужно и денег на первое время. — Подняв почему-то только одну бровь, Димка продолжал: — Сейчас мне никто коня увести не позволит, да и с деньгами туго — отец и так на меня зол за мою последнюю выходку. Вот если только попозже…

— А если попозже ничего не получится? Мне что, и впрямь Ульяну в жены брать придется?

— Не переживай, — успокоил друга Димка. У меня, как никак, именины скоро. Забыл, что ли?

Ярослав покраснел — разве ж можно было забыть, как после бурного празднования в том году слуги в обоих домах с ног сбились, ища Димку и Ярыша, пока они отсыпались бог знает на чьем сеновале! За собственными заботами да хлопотами он и впрямь запамятовал, что у Димки скоро именины.

Однако Димка ничуть не обиделся, понимая положение друга.

— К именинам будет у меня и конь, и деньги, и еще кое-что, — пообещал улыбающийся Димка. — Вот тогда и отправишься в путь, если, конечно, не передумаешь. Добро?

— Добро, — согласился виноватый Евсеев, хотя эта весть вовсе не привела его в восторг: до именин Дмитрия оставалось еще три недели, и Ярослав с ужасом представил, что ему, словно пленнику, придется все три недели торчать взаперти.

Конечно, Евсеев понимал, что Димка советует ему остаться ради его же блага, но все-таки… Дмитрий, проводящий с другом самое большее час за весь день, не мог даже представить, что такое сидеть один на один со своими мрачными мыслями.

Однако Ярославу не пришлось дожидаться именин Дмитрия: впервые за последние дни, приносившие Евсееву только горе, ему улыбнулась удача. Не прошло и двух дней, как в каморку, где медленно погибал от тоски Ярослав, ворвался взъерошенный Димка, причем не один.

Вслед за ним тихо, словно крадучись, вошел человек лет эдак тридцати-тридцати пяти. По его виду сложно было догадаться, кто он таков, но Ярыш голову на отсечение мог дать, что этот высокий, мощный незнакомец жил где угодно, только не в Угличе, потому и не беспокоился, что он мог быть человеком Салтыкова.

— Знакомься, Ярыш, это мой двоюродный брат Юрий Фатеев, — обратился Ефимов к Ярославу. — И, кивая головой в сторону Евсеева, сказал уже брату: — А это Ярыш, про него я тебе и говорил.

Незнакомец, оказавшийся Димкиным братом, пронзая Евсеева взглядом, протянул ему руку:

— Здорово, Ярослав.

Ярослав, которому даже холодно стало от блеска стальных глаз Юрия, не хотел показывать своего смущения.

— Здорово, Юрий, — не опуская глаз, таким же тоном ответил Евсеев, протягивая Фатееву в ответ свою руку, и Ярославу показалось, что его ладонь попала в раскаленные тиски, так плотно сжал ее Димкин брат своей широченной лапищей.

С губ Ярыша уже готов был слететь стон, но заметив, что Димка не спускает с него глаз, Ярослав стерпел. Чуть ли с ума не сходя от боли, внешне Евсеев оставался спокоен: даже бровью не шевельнув, он с невозмутимым видом смотрел прямо в серые глаза еще не знакомого ему человека.

Есть в народе такая пословица: «На миру и смерть красна». Знать, глядя на Ярослава, пришла она кому-то в голову. Стоило только кому-то засомневаться в способностях Ярыша — не важно, переплыть ли Волгу в апреле или закукарекать во время званого обеда — и Ярослав тут же пытался доказать, что это ему по силам.

За какое бы дело он ни брался, все казалось ему, что стоит только ему что-то сделать не так, как тут же над ним начнут смеяться. Так и на этот раз, Евсеев скорее умер бы на месте, чем хотя бы одним взглядом выдал свою слабость.

Фатеев столь же неожиданно, как и сжал, отпустил ладонь Ярослава, и, пока кликнутая Ефимовым Ульяна собирала на стол, а Ярослав растирал посиневшую руку, Димка, усмехаясь, подмигнул Юрию.

Уже за накрытым столом между гостем и двумя друзьями завязалась теплая беседа, и только тогда у Евсеева прошло то странное ощущение, которое возникло при знакомстве с Юрием.

Юрий, скорее всего предупрежденный Димкой, не стал лезть Ярышу в душу с расспросами, Дмитрий как всегда шутил, и вскоре Ярослав почувствовал себя настолько свободно, что его перестал настораживать стальной взгляд гостя.

Вот тут-то Ефимов, воспользовавшись моментом, рассказал Ярышу, зачем он все-таки привел брата: хотя у Димки с Юрием все давно было обговорено, Дмитрий не хотел принимать решение за товарища.

— Знаешь, Ярыш, — сказал он, — Юрий у меня всего на два дня гостем, а потом опять в дорогу.

Не зная, к кому же обратиться, Ярослав, словно разговаривая сам с собой, спросил:

— А куда?

— В Москву, — ответил Юрий.

Мысли, словно листья по осени, быстро-быстро закружились в мозгу Ярослава, и он решил: кто бы ни был этот человек, но он сейчас всеми силами постарается набиться ему в попутчики.

— А с кем ты отправляешься в путь? — спросил Евсеев.

— Один, — усмехнулся Фатеев.

— А тебе попутчик не помешает? — задал очередной вопрос Ярослав.

Юрий оценивающе оглядел Ярослава, и последнему на миг показалось, что ни за какие коврижки Фатеев не возьмет его с собой.

— Попутчик не знаю, а вот слуга точно не помешает, — ответил Юрий, и лукавые огоньки промелькнули в его глазах.

Кровь прилила к щекам Ярослава: и это ему, сыну Думского боярина, словно простому холопу, предстояло прислуживать этому грозному человеку, которого он знал всего пять минут! Однако оставаться вечным нахлебником Ефимова, не видя белого света, просиживать в каморке Ульяны казалось Евсееву гораздо худшим занятием, потому, наверное, он согласился бы и на гораздо худшее предложение.

«В конце концов Юрий все-таки Димкин брат, и Ефимов наверняка замолвит за меня словечко при случае,» — думалось Ярославу.

— А в Москве тебе этот слуга пригодится? — не унимался Ярослав.

— И не только в Москве, — опять странно, словно что-то скрывая, ответил Ярослав.

— А меня бы ты взял к себе в услужение? — уже напрямую спросил Ярослав, и за его спиной наконец с облегчением вздохнул Димка.

— Взял бы, но мне нужен малый не робкого десятка, — решил подзадорить Ярослава Юрий, словно зная, в чем слабое место Ярыша.