Суть Времени 2013 № 16 (20 февраля 2013) - Сергей Кургинян

Сотериологическая наука и служение человеку и человечеству как источнику беспредельного, бесконечного восхождения — вот что такое коммунизм 2.0, он же Сверхмодерн. И все это есть у Маркса. И у коммунистов тоже. У марксистов этого нет. И у зюгановцев (что, надеюсь, всем понятно до боли). А у настоящих коммунистов и Маркса это есть. И если брать по-крупному, то ничего, кроме этого, и нет.

Это и есть Красная Весна. Это и есть коммунизм как раскрепощение и пробуждение в каждом человеке высших творческих способностей. Не произойдет этого раскрепощения и пробуждения без сотериологической науки и проекта, на нее опирающегося.

Все это прекрасно понимали и Поппер, и фон Хайек, и другие. За это они ненавидели Маркса. И называли они это «преступным введением ценностей в науку». Для них это преступное введение ценностей в науку. А для нас — спасительное.

Но то, что Маркс ввел ценности в науку, — несомненно. И то, что он собственную науку понимал как сотериологию, — это тоже несомненно. И то, что русские приняли Маркса за это, тоже несомненно. Как несомненно и то, почему они его за это приняли. Потому что это было созвучно их тысячелетним мечтаниям о целостности. Русская миссия в том, чтобы принести целостность и подарить ее человечеству. Это спасительный для человечества дар. И принести его в мир могут только русские в силу определенных их способностей, сформированных за тысячелетия. Они страшно дорого заплатили за это. Они лишили себя очень и очень многого. Но принеся огромные жертвы, они сформировали в себе эту способность.

Замысел по уничтожению русских созрел у тех, кто не хочет, чтобы русские подарили человечеству целостность. Врагу не нужно это. Или, точнее, это не нужно абсолютному врагу, врагу метафизическому. Уничтожая Россию, враг этот насылает на Россию самые разные свои порождения, одержимые разными чувствами — жадностью, мстительностью и мало ли еще чем. Но во главе такого многоликого воинства стоит враг, который хочет, чтобы человечество не получило никогда дар под названием целостность. И не перешло на новый уровень, а напротив, низверглось в бездну.

Вот что ныне лежит на весах и что совершается ныне. Не ощутив это с предельной остротой и отчетливостью, невозможно вести политическую войну. Или, точнее, русской душе вести эту войну невыносимо скучно и отвратительно. И иногда ей начинает казаться, что лучше послать все к такой-то матери, чем разбираться в бесконечных хитросплетениях той пакостности, на которой основаны войны против России вообще и политическая война в особенности.

Именно по этой причине я считаю необходимым ввести в обзор политической войны такое длинное отступление. В противном случае кое-кто начнет рассуждать, как грузин из старого советского анекдота: «Слушай, дорогой, кому такая жизнь нужна? Возьми, пожалуйста!» Мол, если для того, чтобы отстоять жизнь, нужно погружаться в рассмотрение невероятных пакостей, — то кому такая жизнь нужна? В чем ее, так сказать, абсолютное содержание? И есть ли оно?

Есть оно, друзья, есть. И враг это прекрасно понимает. Потому-то все и пытается утопить в пакостях. И потому-то мы и должны — во имя этого высокого и прекрасного содержания — разбираться в кознях врага. Но ни в коем случае не сводить все к подобному разбирательству. Мы ежедневно, ежечасно, ежесекундно должны помнить о том высоком и прекрасном, наличие чего отличает нас от врага и дает нам шанс на победу. А также позволяет нам черпать силы из источников, для врага неведомых и врагу недоступных.

А потому разговор о Марксе и всё то, что из этого разговора следует, я считаю абсолютно необходимым — не только в качестве отдельного разговора о метафизических войнах, но и в качестве всеохватывающего и всеобъемлющего разговора о войне. Потому что только приобщение к высочайшему смыслу (он же метафизика) порождает идеалы. Только идеалы порождают цели. Только цели порождают смыслы. Только смыслы создают язык и коммуникацию. Только коммуникация обеспечивает сплоченность. Только сплоченность создает альтернативу всевластию врага. И так далее.

Не будет предельного, то бишь предельно высокого — мы не победим никогда. Причем это предельное должно быть для нас актуальным. Из него мы реально должны черпать силы. На него мы должны опираться в своей обычной и чрезвычайной мобилизации.

Оговорив все это и осуществив сопряжение всего этого с Марксом, я вовсе не утверждаю тем самым, что у Маркса можно найти все необходимые ответы на все вопросы современности. Это, безусловно, не так. Подлинное величие Маркса в том, что он создавал гносеологическое обществоведение. А также в том, что вменял ему активный подход. Тот самый практический подход, который не имеет ни малейшего отношения к практике в ее приземленном нынешнем понимании. Маркс был человеком светским. Но для него в каком-то — метафорическом, разумеется — смысле слова образцом практики была деятельность Господа Бога, сотворяющего мир. Вот он и говорил ученым, переводя обществоведение на сотериологические рельсы: «Ну, что вы все познаете и познаете! Надо творить! Конечно же, творить надо на основе знания. Но нельзя же сводить функцию знания к познанию. Функция знания — творчество, то есть активность. И в этом смысле — практика».

В таком активном подходе Маркса для нас есть огромная ценность постольку, поскольку этот подход является не только общенаучным, но и конкретно аналитическим.

Заявив об этом, я начинаю возвращать читателя к конкретным проблемам политической войны, ведущейся против России. Да и против нашего движения. Ведь именно исследуя то, как воюют против нас, мы наиболее целостно, одновременно интеллектуально и чувственно, можем понять, что такое политическая война. Совместив это понимание с участием в оной.

Ну, так вот… Активный подход Маркса в применении к аналитике сводится к следующему.

Предположим, что вы хотите понять структуру и природу чего-то, во что вы не можете непосредственно вторгнуться. Ну, например, вы хотите понять природу и структуру каких-нибудь подземных залежей. И вы почему-то не можете добуриться скважиной до этих залежей. Тогда вы начинаете измерять разного рода эффекты, которые эти залежи порождают на поверхности — какие-нибудь магнитные, электрические и прочие поля. Измеряя эти поля, вы хотите узнать побольше о структуре и о природе залежей. Именно этим занимается геофизика. И не она одна. Речь вообще идет о решении так называемой обратной задачи. Объект посылает нам сигналы. Мы их измеряем. И по измеренным сигналам пытаемся что-то понять в природе и структуре объекта.

Тут что работа геофизика, что работа следователя, который по сигналам (следам преступления) пытается оценить объект (мотивы преступника, личность преступника и так далее). Все то же самое касается и других исследований, не имеющих никакого отношения ни к геофизике, ни к следственным мероприятиям. Как только у вас есть объект, который подает сигналы, и вы ставите перед собой задачу восстановления структуры и природы объекта по этим сигналам, вы занимаетесь аналитикой. Тем самым любой аналитик занимается решением той или иной обратной задачи.

Аналитика — это совокупность методов (как количественных, так и качественных), позволяющих решать разного рода обратные задачи.

Обратные задачи всегда являются некорректно поставленными. То есть в принципе всегда возможно существование двух разных по природе и структуре объектов, выдающих вам одни и те же сигналы.

Поэтому пассивная аналитика — то есть аналитика, которая только интерпретирует сигналы, подаваемые вам объектом, — при всей ее необходимости категорически недостаточна. Объект должен быть лишен способности выдавать вам те сигналы, которые он хочет выдавать. Вы должны заставить объект выдавать вам те сигналы, которые вам нужны. То есть активно воздействовать на объект. Если вы замеряете, к примеру, магнитное или электрическое поле, создаваемое самим объектом, то вы пассивно исследуете объект. А если вы посылаете в объект мощные магнитные и электрические импульсы, то вы заставляете объект откликаться. Вы вскрываете, взрываете объект. Побуждаете его к раскрытию и узнаете о нем гораздо больше. Чем мощнее и болезненнее для объекта ваши импульсы, тем сильнее он раскрывается.

Тут впору говорить о допросах, о следственных экспериментах, о специально организуемых ловушках. Потому что, повторяю, аналитика очень многолика. Она может носить и гуманитарный, и естественнонаучный характер. Она может пользоваться совершенно разными методами.

Для меня крайне важно, чтобы читатель понял, чем пассивная аналитика (она же аналитика наблюдения) отличается от активной аналитики (она же аналитика воздействия). Когда мне очень важно, чтобы читатель понял нечто весьма сложное, но абсолютно необходимое для него (точнее даже, для его дальнейшей деятельности, то бишь участия в военных действиях), — я использую анекдоты как поясняющие метафоры. В данном случае расскажу читателю такой анекдот.