Война с Ганнибалом - Ливий Тит

Затем созывается Народное собрание, и на вопрос консулов, угодно ли римскому народу объявить войну карфагенянам, народ отвечает: «Угодно!» По всем храмам города жрецы служат молебствие перед алтарями, чтобы боги даровали счастливый исход будущей войне.

С двумя легионами и шестнадцатью тысячами союзной пехоты Семпроний отплыл в Сицилию, чтобы затем переправиться в Африку, – если второй консул сможет отразить нападение пунийцев на Италию собственными силами. Корнелий получил тоже два легиона и немногим меньше союзной пехоты, чем Семпроний. Оставшиеся два легиона и десять тысяч союзников были отданы под начало претору Луцию Манлию и посланы в Римскую Галлию[5] с тою же целью – преградить путь карфагенянам.

Второе посольство в Карфаген.

Когда эти приготовления были завершены, сенат, желая объявить войну по всей справедливости и по всем правилам, отправляет в Африку еще одно посольство. Римские послы были приняты карфагенским сенатом, и глава посольства Квинт Фабий спросил:

– Как осадил Ганнибал Сагунт – с вашего ли согласия и одобрения, господа сенаторы, или по собственному почину?

Тут же кто-то из карфагенян отвечал:

– И первое ваше посольство, римляне, когда вы прямо требовали выдать Ганнибала, было грубой опрометчивостью, и нынешнее не назовешь менее грубым и необдуманным, пусть даже ваши слова звучат теперь мягче и сдержаннее. Да, потому что теперь уже не о Ганнибале «дет речь, а о нас самих: мы должны признать свою вину и дать вам немедленное удовлетворение. Но суть дела, по-моему, совсем не в том, как началась осада Сагунта – с нашего ли ведома или нет, – важно другое: были при этом оскорблены право и справедливость или не были. Во всем, что касается проступков нашего гражданина, мы намерены разобраться сами, с вами же готовы обсудить только одно – нарушен ли наш с вами договор.

Вспомните же, что в договоре и Риму, и Карфагену оставлено право защищать своих союзников, но о сагунтянах там нет ни слова, потому что в ту пору они еще не были вашими союзниками. Да, возразите вы мне, но это старый договор, после него был заключен новый – с Гасдрубалом. Но ведь и вы тоже считаете себя связанными лишь такими договорами, которые составлены по воле сената и народа, а между тем Гасдрубал даже не известил нас о своих переговорах с римлянами. Так что оставьте-ка в покое Сагунт и реку Ибер и выскажите наконец то, что уже давно у вас на душе.

Тогда Квинт Фабий сложил край своей тоги вдвое и резко объявил:

– Глядите, здесь лежат война или мир, которые мы вам привезли. Выбирайте!

Не менее резок был и ответ.

– Что хочешь, то и давай! – отозвались сенаторы.

– Ну, так вот вам война! – сказал римлянин, распуская складку.

И все в один голос закричали:

– Принимаем! И воевать будем с такою же решимостью, с какою нынче приняли ваш подарок!

В безуспешных поисках союзников.

Из Карфагена римские послы отплыли в Испанию, чтобы склонить тамошние государства и племена к союзу с Римом или хотя бы расстроить их дружбу с пунийцами. Первыми, кого они посетили, были баргусии, которые встретили римлян вполне радушно: могущество Карфагена было им я тягость. Ободренные этой удачей, послы отправились дальше и во многих народах, обитавших южнее Ибера, пробудили жажду мятежа. Но затем очередь дошла до волькианов; ответ волькианов, который сразу же стал известен всей Испании, лишил римлян всех прежних удач и безнадежно осрамил их на будущее. В Собрании, перед которым появились послы, выступил ветхий старик – возможно, самый старый во всем племени – и сказал так:

– Нет у вас, римляне, ни стыда, ни совести, если вы уговариваете нас предпочесть вашу дружбу карфагенской! Ведь вы предали своих союзников, которые склонились на такие же уговоры, и в вашем предательстве больше жестокости, чем в бешеном гневе врагов, пунийцев. Ищите же союзников там, где о гибели Сагунта никто не знает. Для испанцев развалины Сагунта навсегда останутся страшным уроком и грозным предупреждением.

Немедленно вслед за тем послам велели покинуть землю волькианов, и уже нигде в Испании они не слышали ничего иного. Убедившись, что все их усилия бесполезны и бесплодны, они отправились в Галлию.

Галлы отличаются и от римлян, и от испанцев тем, что приходят в Собрание вооруженными. Блеск оружия смутил и испугал послов, но они сумели справиться со своею растерянностью. Вначале они прославляли величие и доблесть римского народа, описывали, как далеко простирается его власть, а под конец просили галлов не пропускать через свои поля и города карфагенян, идущих войною на Италию. В ответ загремел такой оглушительный хохот, что начальники и старики лишь с большим трудом восстановили порядок, – до того глупой и наглой показалась эта просьба, чтобы галлы, спасая Италию, обратили острие войны против себя самих. Когда шум наконец улегся, послам был дан ответ, что галлы не видели от римлян таких благодеяний, а от карфагенян таких обид, которые побудили бы их взяться за оружие в защиту одних или против других. Мало того, доносится молва, будто ближайшие родичи галлов терпят от римского народа всяческие утеснения: будто галлов гонят прочь из Италии и заставляют платить дань.

Такие речи римским послам приходилось выслушивать повсюду в Галии, пока они не прибыли в Массилию: этот город был истинным и верным союзником Рима. Массильские власти тщательно разузнали все, что занимало и тревожило послов. Оказалось, что Ганнибал уже сговорился с галлами. Впрочем, и ему не удастся хранить согласие с этим народом, таким диким и неукротимым, если время от времени он не будет радовать сердца вождей золотом, до которого галлы необыкновенно жадны.

Итак, изъездив Испанию и Галлию, послы возвратились в Рим, где все было полно тревоги и напряженного ожидания: ходили упорные и как будто достоверные слухи, что пунийцы уже перешли Ибер.

Приготовления к походу.

Взяв Сагунт, Ганнибал ушел на зимние квартиры в Новый Карфаген. Получив известия о последних событиях в Риме и Карфагене, он поспешил раздать и распродать остатки добычи, а затем созвал на сходку воинов испанского происхождения.

– Вы сами понимаете, друзья-союзники, – сказал он им, – что теперь, когда все народы Испании покорены, нам остается либо распустить войско, либо начать новую войну, в иных краях. Но я убежден, что лишь тогда испанские племена смогут воспользоваться благами не только мира, но и победы, когда мы начнем искать добычи и славы в чужих пределах. Итак, вас ожидает далекий и долгий поход, не скоро доведется вам снова увидеть свой дом и своих родных, а потому всякий, кто хочет повидаться с близкими, может получить отпуск. Но к началу весны все должны возвратиться, и с помощью богов мы начнем войну, которая принесет нам безмерную славу и несметную добычу.

Мало нашлось воинов, которых бы не обрадовало это разрешение: почти все уже стосковались по дому, а теперь вдобавок обнаружилось, что предстоит разлука куда дольше прежней. Отдых длился целую зиму и приготовил тело и дух к новым испытаниям. Ранней весной войско Ганнибала снова было в сборе, точно исполнив приказ.

Но пока карфагеняне держат путь в Италию, римляне из Сицилии могут напасть на Африку. Опасаясь этого, Ганнибал решил поставить в Карфагене и других африканских городах сильные сторожевые отряды из испанцев, а взамен потребовал подкрепления, из Африки: он нисколько не сомневался, что каждый воин лучше будет нести службу вдали от дома, когда две половины Карфагенской державы словно бы обменяются заложниками. Верховное начальствование в Испании он поручил своему брату Гасдрубалу, оставив ему немалое пешее войско, флот для обороны побережья и боевых слонов.

Ганнибал в пути. от Ибера до Родана.

Завершив все приготовления, Ганнибал выступил в поход. Рассказывали, что уже невдалеке от Ибера он увидел вещий сон. Появился юноша божественной наружности и назвался посланцем Юпитера.