Дитя цветов - Константин Анхель

хорошо, я вам верю. Что ж, я не монстр, —улыбнулся Николай. – Не стану, так сказать, залезать вам в голову без вашего позволения.

– Вы можете рассказать подробнее о том, что вы разумеете под словом «зрячий»?

– С превеликим удовольствием! Знаете, насколько бы человек не был равнодушен, перед смертью появляется огромное желание высказаться. Я подразумевал того, кто осознает серую бессмысленность жизни нашего общества, у которого нет высших интересов. Большинство же придает вкус и цвет своему существованию с помощью всяких мерзостей. Сейчас мне вспомнился один случай из детства: отец беседовал со знакомым, который решил посетить наш дом, чтобы было, с кем поговорить да выпить сорокоградусной. Он был старше отца, и это предает особую комичность истории, что он поведал в тот вечер. Она звучала примерно так: «Сижу я как-то раз дома, делать нечего, и напала на меня скука смертная. Дай, думаю, пойду к соседке, хоть узнаю, что на деревне нашей делается. Карга старая всё знает. Только в тот раз ей нездоровилось. Пошёл я в магазин от нечего делать, говорю: «Дайка мне, Катька, сметаны,» – она приносит, а я ей, – «какая-то она не такая!» Хоть и обычная сметана то была, она мне приносит другую, я ей опять: «А у этой вон этикетка отклеивается, старая». И так гонял я её в подсобку раз пятнадцать, пока не надоело. Она там уж что только мне не высказывала, а я ей: «Права потребителя», – говорю, – «знаю. Давай, ещё неси банку». Вышел, и, знаешь, полегчало, и веселей как-то сразу стало». Рассказывая эту историю смеялся только сам рассказчик. Отец мне тогда сказал: «Никогда не будь таким, как он».

– Сатира…– с усмешкой, произнес Николай. – Но в самом-то деле, частный случай. Вы человек здравомыслящий и, конечно же, понимаете всю абсурдность данного поведения. Но почему вы все человеческие отношения приравниваете к этому? Невоспитанные люди всегда были и будут, но это не делает всё общество целиком и полностью безрассудным и некультурным. Вы просто сталкивались с неправильными людьми. Приличное общество не приемлет такого поведения, как у героя вашего рассказа со сметаной.

– Приличное общество? – только это и смог произнести Михаил, выловив из немого сонма слов в своем разуме. Затем наступило минутное молчание, казалось, что он пытался укротить безумный табун своих мыслей, чтобы те не сорвались с его уст. «Успокойся, если не желаешь непоправимых последствий. Нельзя давать волю эмоциям», – подумал он.

– Да, – продолжал врач, – в наше время общество пытается не контактировать с подобными некультурными людьми. И вам бы тоже стоило просто избегать таких индивидов. Вы же замкнутый в себе человек, интроверт, за свою недолгую жизнь повидали, по большей части, только неприятных людей и тёмную сторону жизни. – Без всяких сомнений, врач чувствовал, что Михаил пытался сдержаться.

– Тот человек чувствовал себя хорошо, только когда мог унизить кого-то, показать своё мнимое превосходство. Деревня или город, старый или молодой – неважно, отношения в большинстве своем, по сути, едины. Вся эта ненависть друг к другу, возвышение себя засчет унижения других… Да вся структура общества построена на этом! Приличное общество! – Михаил сдержанно посмеялся. – В начале нашего разговора, вы очень верно подметили: «Весь наш мир – сплошная фальшь». Так называемое приличное общество есть суть-маскарад. Ложь, лицемерие и внешний лоск – вот, чем является приличное общество! В этом приличном обществе нужно быть змеем, чтобы выжить. Вечное унижение царит и там только под видом порядочности, так, чтобы не придраться: ещё противнее, чем прямая неприязнь. Ничего не может быть омерзительнее, чем мрак под маской света. Я вам описывал одну из своих незавершенных картин, ту где люди со связанными руками сидят за столом – вот ваше порядочное общество.

– Что вы имеете ввиду?

– А то, что тот мерзавец со сметаной, груб и некультурен в открытую и не пытается прикидываться иным. А в вашем приличном обществе всё делается с натянутой улыбкой на лице, со злобой в душе и ножом за спиной. Поэтому тот, о ком мы говорим, будь он похитрее и более лицемерным, находился бы как раз в приличном обществе.

– Интересное заявление, – сказал врач, смотря в глаза собеседнику, который на некоторое время сделал паузу, после чего продолжил:

– Человек человеку – волк. В этом мире существует столько прекрасного, что нам просто… – он помолчал, пытаясь подобрать правильное слово, – грешно, по-другому я не могу сказать, жить в несчастии, например, есть музыка Моцарта. Жаль только, что наследника он нам не оставил. Но почти все живут так, как тот человек, пришедший от скуки в магазин, чтобы немного поиздеваться над продавщицей. Понимаете ли, вот из-за таких глупостей происходят убийства в конечном счете. Простите меня за этот грубый пример: можно предположить, что та продавщица после обслуживания данного клиента была, разумеется, не в очень хорошем настроении и, когда пришёл следующий посетитель, она с ним обошлась, возможно, не самым приятным образом. А если тот, второй, был уже, что называется, на взводе? Что, если малейшая капля негатива, которую он, предположительно, получил при посещении магазина, стала последней, переполнив чашу терпения, и он позднее сорвался? Вдруг случилось что-то непоправимое? А ведь если бы человек мог жить чем-то иным, не деструкцией и абсурдом: например, если бы он от своей скуки избавлялся, слушая классическую музыку, которая, к слову, воздействует на структуру воды из которой мы состоим; если бы человек мог оценивать красоту природы по достоинству, а у того, о ком я говорю, такая возможность была: он жил в деревне, в объятиях матери-природы; если бы он мог радоваться великому дару – разуму, что мы получили в отличие от животных. Помните, как у Эдгара По: «Размышлять есть счастье, грезить есть счастье»? Так, чем же человек лучше животных, если разум он использует только для того, чтобы есть побольше да повкуснее? Чем человек лучше той же вашей камелии у окна? Она никому и никогда не принесла вреда. Человек… – вздохнул Михаил и, немного остыв, снова расположился в кресле.

– Соглашусь, – отвечал Николай, – это было бы куда полезнее. Но проблема в том, что не все любят классику и что-то подобное. Вернее, не все видят радость в этом.

– Скорее проблема в том, что лишь единицы умеют правильно воспринимать вещи. Для того, чтобы человек мог в действительности полностью правильно воспринимать и чувствовать великое, красоту гармонию, музыку, нужен духовный опыт. Нужна детская чистота, которая истребляется в нашем обществе. Мир удаляется от счастья и света и тянет каждого за собой, и поэтому приходится сопротивляться и плыть против