Круги на воде - Сьюзен Виггз

Англия. У Ульяны было смутное представление об этой стране, она вспомнила то немногое, что о ней читала. Туманная, мрачная страна варваров. Ее воспитатель, очень образованный и талантливый человек, обучил ее английскому языку и читал ей героические английские поэмы.

– Но почему так далеко? Я бы хотела добраться до Москвы, встетиться с родственниками Алексея, чтобы рассказать, что случилось с их сыном.

– Нет, – резко возразил Ласло, тень пробежала по его лицу, – это слишком опасно. Убийцами могли быть знакомые люди, те, кому вы доверяли.

Ульяна вздрогнула, вспомнив о Федоре Глинском и других соперниках отца.

– Но... Англия, – произнесла она с сомнением.

– Если мы останемся в этой стране, они выследят тебя и убьют. Ты сама слышала, о чем они говорили. Они искали тебя, малышка. Я бы не рискнул появиться в Москве.

Измученная произошедшим несчастьем, девушка закрыла глаза и глубоко вздохнула. Но и с закрытыми глазами она вновь увидела страшные сцены смерти, крови, огня, и все это было окрашено дикой жестокостью.

Ульяна заставила себя открыть глаза. Восходящее солнце бросило слабый зимний луч на припорошенный снегом прошлогодний лист.

И вдруг она вспомнила пророчество. Зара гадала ей всего лишь прошлой ночью, но, казалось, с тех пор прошла вечность.

ГЛАВА 1

Ричмондский дворец, Англия. 1538 год

Стивен де Лассе, барон Уимберлейский вошел в Королевскую спальню и увидел свою невесту в постели короля.

Холодным немигающим взглядом, как на портретах художника Гольбейна, Стивен смотрел на темноглазую уэльскую красавицу, почти скрытую под стеганым шелковым покрывалом. Чувство глубокого возмущения клокотало у него в груди, грозя вырваться наружу. Сжав кулаки, Стивен овладел обуревавшими его чувствами. Он перевел бесстрастный взгляд на короля Генриха VIII[4].

– Монсеньор, – барон склонился в напряженном поклоне, вдыхая запах сухой лаванды, исходящий из-под балдахина над королевской постелью. Когда он выпрямился, королевские слуги уже направлялись к монарху, чтобы приступить к церемонии одевания.

– А, Уимберлей, – король вытянул руки, и слуги поспешили надеть на него свободный шелковый камзол.

Генрих улыбнулся. В этой улыбке сквозил намек на старую дружбу, на проделки тех лет, когда он был молодым принцем. Тем принцем, кого Стивен, будучи мальчиком, обожал и идеализировал, представляя его вторым королем Артуром.

Легендарный король Артур умер молодым в расцвете славы. Генрих совершил ошибку, дожив до среднего возраста и превратившись в развращенную посредственность.

– Ну, давай, иди сюда, – поманил Генрих рукой. Он спустил бледные, опухшие ноги с постели и сунул в парчовые тапочки, подставленные коленопреклоненным слугой. – Можешь подойти к королевской постели. Посмотри, что я для тебя нашел.

Стивен пересек огромную комнату, чувствуя на себе любопытные взгляды подданных монарха. К этому времени королевская спальня наполнилась титулованной знатью. У каждого из них была своя обязанность по выполнению утреннего туалета короля.

Сэр Ламберт Уилмет отвечал за то, чтобы у Его Величества был ежедневный стул и относился к этому так же серьезно, как и к дебатам по поводу границы с Шотландией. Лорд Гарольд Блодсмур следил за гардеробом короля и заботился о коллекции его обуви так внимательно, будто это были драгоценные украшения короны. Но сейчас внимание всех этих важных джентльменов было приковано к Стивену де Лассе.

Девушка скромно улыбнулась и даже слегка покраснела. Она потянулась в постели с кошачьей грацией, голое плечо показалось из-под покрывала. Как и большинство любовниц короля, женщина гордилась тем, что разделила ложе с монархом.

После стольких предательств Стивен давно должен был научиться не доверять королю и знать, что очередной вызов во дворец может означать только новую изощренную жестокость.

– У меня сегодня игривое настроение, – усмешка короля таила в себе одновременно и веселье и скрытую вражду. Слегка прихрамывая, король направился к специальному стулу, где облегчился, продолжая при этом говорить через плечо: – Я решил снова воспользоваться droit du seigneur[5]. Конечно, это устаревший обычай, но у него есть свои достоинства и нужно к нему возвращаться время от времени. Ну, а теперь поприветствуй леди Гвинит, а затем мы...

– Сир, – прервал его Стивен, не обращая внимания на возгласы возмущения присутствующих. Никто бы из них не осмелился прервать короля. На тридцатом году своего царствования Генрих VIII приговаривал к смерти своих подданных и за менее существенные провинности.

Стивен сразу же пожалел о своем поступке. Одно неосторожное слово, и он погиб.

– Да? – король не казался разгневанным. На него надели камзол, затем панталоны, обтягивающие икры. – В чем дело, Уимберлей?

Стивен ничего не мог с собой поделать. Ярость кипела в нем и была готова выплеснуться огненным фонтаном.

– К черту это ваше droit du seigneur!

Стивен резко повернулся на каблуках и быстро вышел из королевской спальни. Вполне сознавая, что нарушает правила, барон все же не смог заставить себя участвовать в уже знакомых ему отвратительных играх Генриха.

Затуманенным взором Стивен де Лассе проследил, как прошагали мимо дворцовые стражники, одетые в красно-белые ливреи. Выйдя на мощеный двор, чтобы успокоиться, он направился в сад, окруженный стеной. Дорожка, посыпанная галькой, вела через заросли боярышника и эглантерии. Разбитые в геометрическом порядке клумбы напоминали огромную мозаику.

Стивен в сотый раз пожалел, что приехал на ежегодные сборы короля, а не остался в Уилтшире.

Но не выполнить приказ короля означало подвергнуть риску свою жизнь. Он решил хранить свою тайну, даже если у него вырвут сердце и его гордость будет публично уязвлена.

Предчувствие, что король не оставит его в покое, подтвердилось часом позже, когда надменный мажордом вызвал его в Приемный зал.

Высокий зал был увенчан стеклянным потолком. Весенний солнечный свет струился сквозь двойные окна. Витражи отбрасывали разноцветные блики на стены и пол. Кто-то невидимый наигрывал на лютне, звуки музыки смешивались с негромким шумом голосов.

Члены Тайного Совета окружили трон, плечи их сгибались под тяжелыми длинными одеждами.

Стивен прошел по гладким плитам к золотисто-пурпурному помосту и остановился перед троном. Отбросив атласный плащ с одного плеча, он склонился в низком почтительном поклоне. Даже не глядя на короля, барон чувствовал, что Генрих доволен его покорностью и смирением, Генриху доставляло удовольствие все, что каким-либо образом унижало Стивена.