Колдовство и Тщеславие - Ковёр Самолётов

— Я не слышу… — с издевкой переспросил Альт.

— Одна!

— Именно, в самый раз для пришлого «D-ранга». Да и, кроме того, Розетта такой же неуч, как и ты, а Мельсия вообще культистка. Её приёмы никак не засчитались в «Легионерской Системе», — Альт несколько раз ткнул вилкой в тарелку, насадив на зубчики несколько кусков тушеной капусты. — Не команда, а сплошное наказание…

— Ха! Команда — громкое слово, Альт. Когда ты последний раз видел наших принцесс? Занимаются черт пойми чем. За месяц ни одного балла не заработали. Даже не здороваются, — Энци сразу оживился, когда обвинения перешли с него на девчонок.

— И со мной, — задумчиво ответил Альт.

Он поднял взгляд с тарелки на Энци.

— А ты сам-то сколько баллов заработал? Что-то я не помню, чтобы та коричневая таблетка числилась на твоем счете.

— Эй, не смотри на меня, как на вора! Ты же сам знаешь, что нам не засчитают высокоранговые баллы. Я получил ее взамен на услугу у одного из старшекурсников, — самодовольно ответил Энци и заулыбался.

— Боюсь представить, что это была за услуга, — саркастически прокомментировал Альт, поминая щель в женской раздевалке, куда Энци потащил его в первый день знакомства.

— Я вот что думаю, Альт. На кой черт нас вообще в команды собрали? После церемонии посвящения никто из профессоров даже не упоминал об этом.

— Понятия не имею, нас только и делают, что гоняют по базовой образовательной программе. Я уже забыл, когда последний раз использовал заклинания, — Альт осекся, вспомнив о нападении несколькими часами ранее. — А сам ты что-то узнал?

— Нет. Старшекурсники загадочно молчат или говорят полунамеками, по крайней мере, без дополнительной платы. А у меня нет лишних баллов или «Стволовых Таблеток».

Как только Энци договорил, на всю округу раздался громкий звон колокола, призывающий всех студентов общежития собраться в холле первого этажа для переклички.

— Вот опять, — раздраженно буркнул Альт, вставая из-за стола.

— Хе-хе, и чего эта старая карга тебя так невзлюбила? — ехидно спросил Энци, хотя и слышал ответ уже сотню раз.

— Говорит, я похож на ее бывшего мужа, что бросил ее с детьми и сбежал на север с блондинистой варваршей, — Альт зыркнул на светлую шевелюру Энци. — Удивительно, что ты ей не приглянулся.

— О чем ты? Я любимец всех женщин кампуса, — Энци энергично провел пальцами по своей челке.

— Ага, как же…

Друзья подняли со стола свои подносы с остатками еды и медленно поплелись в очереди других студентов сдавать тару в мойку.

Холл общежития D-ранга. Два часа до полуночи.

Вдоль обшарпанных стен, с обеих сторон от выхода во двор, в несколько рядов построились все студенты общежития. Общий сбор касался и старшекурсников, и первогодок. Все одеты в полные комплекты формы университета серого цвета, обозначающего ранг. В холле царила почти полная темнота. Лишь несколько свечных огоньков на подсвечниках, неряшливо прикрученных к колоннам, давали тусклый свет. Однако еще один светильник в руках дежурного бегал за старухой-комендантшей, вышагивающей вдоль рядов.

Старуху звали Агата Тарминус. Ее имя, смуглая кожа и карие глаза говорили о селлийском происхождении. Она одевалась в черное платье с горлом, скрывающим шею вплоть до самого подбородка, поверх платья она всегда повязывала белоснежно чистый фартук. Агата никогда не носила головных уборов, а ее пышная седая шевелюра всегда виднелась даже с километра. Ее цепкие карие глазки высматривали нарушителей среди собравшихся, а крысиный нос с бородавкой на конце смешно подергивался, когда ей что-то не нравилось. Старуха постоянно хвасталась своей феноменальной памятью, зная каждого из сотни студентов поименно, даже если они переезжали в ее общежитие после понижения в рейтинге, что случалось почти каждые выходные. Однако сами студенты ее имя произносили редко и меж собой звали просто комендантша, старуха или карга, хотя в лицо ей такое никто сказать не осмеливался. При встрече с Агатой они вежливо кланялись и говорили «госпожа комендант».

Двое дежурных старшекурсников семенили по холлу вслед за старухой. Один, пухлый и низкого роста, держал в руках открытую книгу и перо для записи, второй, долговязый и сутулый, метался между старухой и товарищем, держа светильник в руке. Несчастному приходилось подбегать к каждому студенту и светить ему в лицо, как только старухина бородавка чуть зашевелится. В эти моменты его товарищ оставался без света и переставал писать. Следом раздавался злобный писклявый крик старухи: «Пиши, бездельник, или отправлю в наряд на кухню!» — сутулый сразу бежал обратно к товарищу подсвечивать ему книгу. Такая сцена повторялась вновь и вновь на протяжении всей переклички.

— Альт Церино! Где мой муженек⁉ — раздался пронизывающий до костей крик старухи. Бородавка на ее носу начала дергаться еще до произнесения его фамилии.

Среди студентов послышалось несколько смешков в предвкушении предстоящего концерта.

— Здесь! — Альт насупился, готовясь к привычной каторге. Он стоял у второй колонны к западу от выхода во двор.

Старуха резко развернулась на его возглас, приподняла подол своего платья, взявшись за него пальцами в районе колен, и быстро зашагала в сторону Альта. Ее бородавка дергалась все сильнее, чем ближе она подходила к нему. Наконец она остановилась и начала громко топать ногой в нетерпении.

— Свет! — злобно завизжала старуха, практически перейдя на ультразвук.

Нерасторопный дежурный со светильником задержался всего на секунду, давая своему товарищу закончить записи. От ее крика он вздрогнул и резко прискакал на место рядом с Альтом. Дрожащей рукой он поднял огонь над своей головой.

И тут старуха заулыбалась во весь беззубый рот. Она смаковала каждое пятнышко грязи на шинели Альта, ведя их счет и отгибая при этом пальцы.

— Семь, восемь! — сосчитав все пятна, что он получил в лесу, спасаясь от преследователей, старуха еще раз обошла парня вокруг, проверяя, не пропустила ли чего.

— Восемь нарядов на кухне вне очереди! — провизжала она, повернув голову к дежурному с книгой учета.

— Записывай, бездельник! — рявкнула старуха, заметив, что тот прохлаждается в ожидании освещения. — И себе поставь три! Сколько надо на тебя кричать⁉

Долговязый рванул к поникшему товарищу подсветить записи, но было уже поздно.

Удовлетворившись своей властью, старуха еще раз злобно зыркнула в глаза Альту и пошла дальше вдоль рядов, периодически выкрикивая имена студентов. Так продолжалось еще примерно час, вплоть до полуночи.

Эта процедура повторялась изо дня в день,