Аномалия - Вик Тори

Стояла на удивление хорошая для начала осени погода. До моей смены времени было достаточно, я никуда не спешила и поэтому решила пройтись на работу пешком – всего-то несколько кварталов.

Возле многоэтажки у парка толпился народ: человек тридцать стояли на газоне и смотрели вверх. Я подошла ближе. Как ни старалась, но там, наверху, не заметила ничего интересного или необычного.

— Что-то случилось? – спросила я у женщины, стоящей рядом.

— Там, на крыше, парочка…

Я внимательнее вгляделась в вершину сверкающего здания, но опять не обнаружила ничего особенного.

— Где?

— Пока не видно. Спасатели с ними говорят.

Собиралось все больше зевак. Я заметила, что у дома дежурит машина скорой помощи и служба охраны правопорядка.

Вдруг толпа хором ахнула и замолчала. Посмотрев туда, куда были устремлены десятки глаз, я успела различить лишь темное пятно, скользящее на фоне зеркального здания. Потом последовал отвратительный звук — глухой удар с хрустом, как будто с крыши сбросили мешок рассохшихся кирпичей.

Женщина рядом схватилась за голову и грохнулась в обморок прямо у моих ног. Я на мгновение оторопела и, присев к ней, оглядывалась по сторонам в поисках машины скорой помощи. Но врачи промчались мимо меня — спешили к подножию здания. Я машинально проверила у женщины пульс, расстегнула на ней блузку и, достав из сумки бутылку с питьевой водой, обрызгала ей лицо. Бедняга пришла в себя и, хватая ртом воздух, ощупала ушибленный затылок. Через минуту к нам подоспел врач и увел обмякшую женщину в машину скорой помощи.

— Аномалия! – услышала я за спиной. Это был Вадим Перфилов – коллега Глеба. Он, как и многие, часто меня так называл, даже не стараясь разлепить полное имя на составляющие. Сначала я не отзывалась на это «недоимя», а потом привыкла. — Ты что здесь делаешь?

— Да вот, мимо проходила. Не знаешь, что случилось? — я почувствовала облегчение, что встретила хоть кого-то знакомого.

— Да парочка идиотов сиганула с крыши, — Вадим схватил меня за руку и бесцеремонно потащил туда, где, покрикивая на зевак, суетились врачи и служба охраны правопорядка. – Позвонили прохожие, когда эти еще наверху были. Думали уже сворачиваться, ничего интересного. Но тут раз – и эти полетели. Представляешь, мы успели снять!

Перфилов провел меня через толпу, и я увидела «этих», о ком он говорил с таким азартом. На потрескавшемся асфальте лежало два тела: парень, застывший в неестественной позе, крепко держал девушку за руку. Ее светлые волосы слиплись от крови, изо рта по щеке стекала тонкая алая струйка. Но самое ужасное, это глаза девушки – широко открытые, смотрящие в небо, — и губы, искаженные в жуткой, чуть заметной улыбке.

— Записку оставили, — голос Перфилова звучал где-то далеко, как эхо. — «Будем мы жить долго и счастливо, и умрем в один день». Сопляки! Чего наделали! Двадцать с хвостиком лет, а они… Эй, ты меня слышишь? Аномалия…

Не в силах больше смотреть, я попятилась назад и на что-то наступила. Это был кроссовок, обычный кроссовок. Второй такой же — на ноге паренька, которого медики уже укрыли брезентом. Все звуки вокруг слились в один глубокий гул. Мир стал оранжево-бурым и поплыл из-под ног.

Очнулась я на носилках в машине скорой помощи. Худенькая врач тонкими холодными пальцами расстегивала на мне одежду. Как только я разлепила тяжелые, как глыбы, веки, она склонилась надо мной и тихо спросила:

— Как вы себя чувствуете? Где-нибудь болит?

— Нет.

— Вы ударились головой. Сотрясения нет, но ушиб будет, — врач достала портативный сканер, и по мне заскользила тонкая фиолетовая линия.

— У вас небольшие отклонения в анализе крови, — сообщила врач и тут же сделала пометку в компьютере. – Когда в последний раз вы проходили полное обследование?

— Давно. Я сама врач.

— Ну и что? В нашей базе вы числитесь не просто врачом. Вы, если повезет, будущая мать. Советую серьезней относиться к здоровью.

— Хорошо, — отмахнулась я. Меньше всего мне хотелось слушать нотации.

— Вас отвезти домой?

— Нет, лучше на работу.

— Советую вам…

— Спасибо за заботу, — перебила я, — мне уже лучше.

За несколько минут меня домчали до клиники. Стараясь не шататься, я зашла в здание. Похоже, охранник был уведомлен о моем состоянии, потому как поздоровался и поинтересовался, не нуждаюсь ли я в помощи. Только в лифте, оказавшись, наконец, в полном одиночестве, я почувствовала себя немного лучше. Но неприятные воспоминания не отпускали: этот ужасный хруст, эти глаза и валяющийся рядом кроссовок… еще слишком молодые, почти дети. Вот тебе и врач… Сотни раз оперировала людей, ломала кости, ковырялась в трупах, но никогда не испытывала такого тяжелого чувства.

Завидев меня в дверях, Феликс — давний коллега и условный, но все-таки начальник — бросился ко мне.

Мы давно знакомы. Его отец был другом моего деда, когда-то они вместе работали. Когда дед умер, мне был всего год от роду, Феликсу – лет десять. Наши семьи продолжали дружить и помогать друг другу. Потом Феликс уехал учиться, делал карьеру и через много лет мы снова встретились: клинику, куда меня отправили работать после учебы, возглавлял мой старый знакомый. Я помнила его молодым парнем, который любил захаживать к нам в гости и всегда приносил что-нибудь вкусненькое. Но через много лет передо мной предстал уже совсем другой человек. Феликс поразительно похож на своего отца: такой же высокий, стройный, вечно взлохмаченный, с выражением лица обиженного ребенка. Даже очки, абсолютно не нужные ему после операции, он по привычке продолжал носить и этим еще больше походил на отца. Для Феликса очки стали обязательным предметом гардероба. Без них, по его словам, он чувствовал себя раздетым.

— Аномалия! Ты что это? Ну, ты даешь! Все уже на ушах стоят! – возмущался Феликс. — Ты почему здесь? Я уже к тебе домой собрался ехать.

— Я в порядке. Успокойся.

Феликс подвел меня к дивану, и я с облегчением плюхнулась на мягкое сиденье. Перед глазами взрывались цветные пузыри. Каждый звук в ушибленной голове усиливался стократно и доставлял невыносимые мучения.

— С тобой точно все в порядке?

— Да. Только посижу немного. Можно?

— Конечно. И вообще, лучше езжай домой. Сейчас вызову машину.

— Не надо. Все хорошо, Феликс.

Он сел рядом, замолчал и терпеливо ждал, пока я открою глаза.

— Что случилось-то?

— Грохнулась в обморок. Ничего особенного. Кроме причины, конечно.

— Я наслышан уже. Марина Александровна тоже видела, была там. Прибежала, раскудахталась, как будто на премьеру сходила.