Тост за грядущее - Александр Ильин

Бедный эксперт. Сначала Иваныч с Бобрусевым перестали слышать его мысли, потом он громко засопел, закатил глаза и стал заваливаться на спину. Иваныч успел подхватить его и бережно опустил на землю.

— Готов. Саня, давай телогрейку, под голову ему подоткну. Не дай Бог и вправду бы не отравился, бедолага.

— Да с чего, Иваныч, водка‑то не паленая. — На всякий случай Бобрусев склонил голову и прислушался к дыханию Толлегеттерриана. — Живой, — уверенно объявил он. — А здоровый сон на свежем воздухе пойдет ему только на пользу.

— Ну, тогда давай по пятьдесят грамм за его здоровье, — предложил Иваныч, — да пока спит, надо бы все же глянуть, что там за машина и что с ней не так.

Выпито было уже прилично, и шли они к запретной машине эксперта галлактической ООН слегка пошатываясь.

— Так — с, ну что у нас здесь за космическая пирога? — рвался в бой Бобрусев.

Низкая, высотой по пояс коренастому Иванычу, машина плотно лежала брюхом на грунте. Ни колес, ни кабины как таковой у нее не было и, если бы не открытый капот — ни дать, ни взять — перевернутая вверх дном мыльница травянистого, с проблеском металлика, цвета.

— Чудная игрушка, — прокомментировал Иваныч. — Как в ней ездить‑то, лежа, что ли?

— Да уж иначе и не приспособишься… Мне б такую двухспальную, — мечтательно произнес Бобрусев.

Обогнув машину с двух сторон, приятели остановились возле открытого капота.

— Мать честная!.. — определил ситуацию Иваныч.

— Ну, ни хрена себе… — эхом отозвался Бобрусев.

Двигателя под капотом не было! Были там какие‑то разноцветные коробочки, соединенные короткими шлангами, черный прямоугольный блок размером с автомобильную аптечку и провода, идущие от него.

— Спокойно, — подбодрил приятеля Иваныч. — Будем думать по частям: раз машина серьезная, то должно быть что? Правильно — компьютер. И, сдается мне, вот эта черная хреновина он и есть. Идем дальше. Раз есть компьютер, то дело скорее всего не в нем. Очень хорошо. Раз есть провода и шланги, то что это значит? А значит это, Саня, что причину поломки надо искать в них…

И правда, даже беглый осмотр дал несколько нарушенных контактов и дырку в одном из шлангов. Из нее по капле стекала зеленая маслянистая жидкость. Капала она медленно, но, наверное, уже давно, о чем свидетельствовало большое темно — зеленое пятно под шлангом.

— А ну‑ка, Саня, сбегай до берега. Там у меня в лодке, вроде, какая‑то шланга валялась. Да изоленту прихвати, она там в носу, в почтовом ящике лежит. И проволоки, проволоки кусок!..

— Ладно, — согласился Бобрусев, — только отолью сначала. Накопилось.

— Это ты правильно, самое время давление понизить, — ответил Иваныч и составил ему компанию.

Когда Бобрусев принес все, что требовалось, работы оказалось всего ничего: шланг заменить, скрутить пару проводков да прихватить проволокой отошедшую трубку. Больше времени у них ушло на установку панели капота. Та никак не хотела вставать на свое место. Пришлось Иванычу пару раз, с матер- ком, приложиться к ней кулаком. Панель встала на место, но в машине что‑то звякнуло, булькнуло и в тот же момент Иваныча слегка качнуло. Чтобы удержать равновесие он ухватился за небольшой рычажок на ее поверхности. Рычажок со щелчком ушел внутрь, а машина вздохнула и приподнялась над землей. Прямо на глазах цвет ее изменился с травянистого на небесной голубизны металлик.

Бобрусев сразу отскочил в сторону — от греха подальше. Иваныч тоже поспешил отойти, но быстро взял себя в руки и сказал степенно:

— Что ж, годится…

— Ну, Иваныч, пойдем нашего «прищельца — ушельца» будить, — загорелся Бобрусев. — Пусть работу принимает, а то «не тот уровень… не тот уровень…» Сами они не тот уровень!..

— Да ладно тебе, пусть поспит малый. А мы пока костерок по новой запалим, углей нажжем, да шашлык жарить будем.

Пропитавшиеся уксусом и луковым соком крупные, с косточкой, куски свинины на больших шампурах из нержавейки жирно сочились на раскаленные, то и дело вспыхивающие дымным пламенем угли. Бобрусев, едва появлялось пламя, орошал его из пластиковой бутылки, заполненной остатками маринада пополам с водой. Иваныч, приподнявшись на локте, полулежал рядом, наблюдая за процессом.

Дух жаренного на углях мяса каким‑то непостижимым образом влияет на человека, будоражит воображение, действуя через подкорку, манит его, бередя генную память. Даже Толлегеттерриан, едва над поляной заходили шашлычные ароматы, задвигал носом и беспокойно завозился во сне.

Когда снятые с шампуров, как положено — хлебной корочкой, зажаристые куски корейки перекочевали в белую эмалированную миску, принялись будить Толлегеттерриана. Пробуждение было тяжелым. Оно больше напоминало преждевременный вывод из- под общего наркоза. Пациент таращил глаза, явно не понимая, где он, кто он и что от него хотят. Он все норовил соскользнуть в небытие сна и только общими усилиями Бобрусеву с Иванычем удалось сорвать эти коварные замыслы.

— Мне плохо… Я отравился… Срочно надо принять антидот… — Толлегеттерриан пытался извлечь из кармана давешнюю коробочку с розовыми таблетками. Прежде, чем ему это удалось, добрая их половина рассыпалась по траве, на которой он сидел.

— Гляди, Иваныч, Толян таблетку сожрал, теперь, вроде, оклематься должен, — повеселел Бобрусев.

— Ну, родной, полегчало? Давай, давай, переваривай свое снадобье, а то шашлык остынет. — Иваныч осторожно приподнял эксперта и поставил на ноги.

«Шашлык остынет, а водка нагреется, — подумал про себя Бобрусев. Он явственно представил, как тепловатая, слегка обжигающая жидкость сбегает по пищеводу в желудок. — Б — р-р — р…»

Наверное Толлегеттерриан слишком отчетливо расслышал эту бобрусевскую мысль, ибо его тут же согнуло пополам. В несколько удивительно быстрых прыжков он скрылся за кустами, где и зашелся могучим ревом.

Эксперта галлактической ООН шумно выворачивало наружу. Его утробный рык с короткими перерывами доносился из‑за кустов. И если бы в здешних местах водились медведи, то все бы они непременно сбежались к нему, чтобы хоть как‑то облегчить страдания сородича.

Через некоторое время интервалы между взревы- ваниями стали увеличиваться. Потом наступила тишина… Наконец, нетвердым шагом, с красными на выкате глазами Толлегеттерриан появился из‑за своего укрытия.

— Слишком много алкоголя… Слишком много;.. —

то ли в назидание себе, то ли с укором Иванычу и Бобрусеву бормотал он.

— Да ладно тебе, — возмутился Бобрусев, — алкоголя ему много. Алкоголя много не бывает!.. Это ты своих таблеток перебрал.