Отступники - Виктория Александрова

— Но ты, кажется, мне их предлагал? — Элет приподняла бровь.

— Деньги будут. — Джон несколько растерялся, но всё же ответил, хоть и довольно расплывчато, что её вообще не устроило.

— И как же ты намерен их достать?

— Продай её в бордель на пару-тройку ночей, — загоготал стоящий около трактира пьяница. Одной рукой он опирался о стену, другой сжимал бутылку; бросил хмельной оценивающий взгляд на Элет и попытался оторваться от стены, но зашатался и едва удержал равновесие.

Девушка отвела взгляд, Джон же недвусмысленно сжал пальцами рукоять меча. Пьяница перестал гоготать и медленно, очень медленно направился прочь.

— В кости выиграю, например.

Элет закатила глаза.

— И сколько ты так уже живёшь? — спросила она с толикой жалости в голосе.

Джон был дворянином — это заметно и по тому, как он представился, и по его осанке, и некоторым фразам и жестам. Но что он делал в глухой, Богом забытой деревне, без денег и коня, оставалось для Элет загадкой. Спросить она пока не решалась, равно как и не решалась рассказать что-то о себе.

Внезапно мерную тишину раннего утра разрезал чей-то оглушительный крик, почти визг. Элет вздрогнула, Джон встревоженно огляделся. Люди уже бежали туда, откуда был слышен крик. Элет стало любопытно, хотя вчерашняя тревога всё ещё никуда не делась. Вдруг заклятие, наложенное на лес, распространилось и на деревню?

Они с Джоном повернули за угол в маленький, узкий и грязный переулок, где и собралась, по-видимому, большая часть населения деревни.

Сквозь плотные ряды разнообразных спин не было видно причины беспокойства, но невысокая и довольно худощавая Элет смогла протиснуться через небольшую толпу. Правда, она тут же пожалела об этом, зато порадовалась тому, что ничего не ела — иначе её потенциальный завтрак легко мог оказаться на земле.

На холодной мостовой лежала мёртвая девушка. Юбка и лиф её серо-голубого платья были запачканы огромными багрово-красными пятнами, светлые ослепшие глаза — широко раскрыты, и над ними уже кружили мухи. Но самом жутким, как показалось Элет, выглядело то, во что превратилась шея девушки. Она была не просто перерезана — она была разорвана, как будто её раздирали руками или зубами, но точно не чем-то острым вроде меча или кинжала. Края раны представляли из себя кровоточащие клочья, сквозь которые ещё бились слабые струйки алой крови.

Её убили не так давно — может, полчаса назад, может, десять минут…

— Ну и поделом, — буркнула какая-то пожилая женщина, скрестив руки на груди. — Поделом ей, шлюхе! Развратничала она, из койки сапожникова сына не вылезала — вот Бог и наказал.

— Да всё равно жалко, — возразил стоящий рядом высокий полный мужчина в кожаном фартуке. — Она доброй была, никому ничего дурного не делала.

Но Элет не собиралась вслушиваться в их болтовню. Она смотрела на убитую девушку, на её скромное платье, спутанные русые волосы, тонкую фигурку, чувствуя, как сердце начинает колотиться всё сильнее и сильнее.

Убитая была чем-то схожа с Элет внешне, а потому ведьме подумалось, что умереть должна была вовсе не эта девушка.

Ведь явно не на эту бедняжку объявил охоту Шабаш…

Тогда и с заклятым лесом всё понятно: заклинание морока не сработало, её нашли и, если бы не Джон, возможно, уже бы убили.

Джон, кстати, уже стоял рядом с Элет — неизвестно, как ему удалось пробиться сквозь толпу, однако его присутствие немного убавило силу ледяного ужаса, что сковал Элет с ног до головы. С трудом она оторвала стеклянный взгляд от трупа и вдруг увидела, что Джон сжимал в пальцах что-то маленькое и блестящее.

— Она лежала рядом с трупом, — объяснил он, положил находку на ладонь, и Элет смогла рассмотреть, что это была серебряная монета с отчеканенным на ней огнедышащим змеем без крыльев. — Пойдём-ка отсюда.

Тем временем двое мужчин подняли труп и понесли прочь. Женщины — кто злорадствуя, кто охая и причитая — начали расходиться. Но лужица багровой крови осталась на мостовой, а мёртвые остекленевшие глаза и ужасная рана убитой — в памяти Элет.

— Прости, но я должен остаться здесь, — виновато произнёс Джон, когда они вышли из переулка на торговую площадь, по которой уже вихрем разнеслась новость о столь жестоком убийстве. — Я могу нарисовать тебе карту, как идти до Хидельберга…

— Тогда я тоже останусь, — возразила Элет. — А в чём дело? Ты знал эту девушку?

— Её — нет.

Джон оглянулся. Мимо шныряли бойкие молодые торговки, прохаживались ремесленники, тут и там играла со всяким мусором детвора.

Слишком многолюдно, поняла Элет. Он не станет рассказывать здесь.

— Давай вернёмся в трактир, — словно прочитав её мысли, предложил он.

Той монетой, что он нашёл, можно было бы оплатить недельное проживание в лучшей комнате и богатый обед каждый день, однако Джон спрятал монету в карман, и Элет пришлось отдать последние деньги на самую захудаленькую комнатку под крышей, даже хуже той, где она провела прошлую ночь.

— Я достану денег и всё тебе верну, обещаю, — улыбнулся Джон, а у Элет вдруг мелькнуло в голове, что за такую улыбку она готова простить любой долг.

Теперь, когда они задержались в деревне на неопределённый срок, Элет следовало обеспечить себе и своему новому спутнику лучшую защиту от преследователей. Верховные ведьмы вряд ли забудут о беглянке или махнут на неё рукой, а снять её слабые заклинания для них — всё равно что раз плюнуть. Поэтому, когда Джон прямо в сапогах забрался на кровать и вновь извлёк монету, Элет решила разобрать свою сумку и поискать принадлежности для создания нужного амулета.

— На монете — герб моего дяди, — вздохнул Джон, внимательно разглядывая её. — Вообще на нашем гербе изображён змей с крыльями, но не огнедышащий, а дядя права на наследование по закону не имел, поэтому герб изменил. И мне кажется, что монета лежала рядом с трупом не случайно. Может, он нанял убийцу и велел ему оставить эту метку… Но для чего? И что ему сделала какая-то простолюдинка из далёкой деревни?

Элет не нашлась с ответом, к тому же она была занята, извлекая из сумки склянки с настойками, запасной плащ, перчатки и гребень с редкими зубьями.

— И теперь я хочу узнать, был ли здесь дядя. Если да, то зачем? Неужели искал меня?

— Ты тоже в опале?

Джон резко взглянул на неё, чуть приподнявшись.

— Я-то нет, а вот ты… Расскажи мне, будь добра, во что я ввязался.

Элет вздохнула. Развернула плащ, извлекла из него несколько маленьких деревянных пластинок.

— Мне следовало рассказать тебе заранее, — горько усмехнулась она. — Я —