Самый французский английский король. Жизнь и приключения Эдуарда VII - Стефан Кларк

И апофеозом этого действа, пропитанного пьянящей атмосферой эротики, стало вручение Наполеону высшей награды Британии – ордена Подвязки, учрежденного еще в XIV веке королем Эдуардом III, так энергично кружившего в танце даму, что та обронила подвязку. Король поднял ее, повязал на свою ногу выше колена и объявил (на французском языке): «Да будет стыдно тому, кто дурно об этом подумает», вероятно, при этом подразумевая: «Если вы полагаете, что я собираюсь и дальше ее раздевать, это все ваши грязные домыслы». Как и следовало ожидать, слова короля и стали девизом ордена: «Honi soit qui mal y pense»[23]. Орден Подвязки был вручен Наполеону по праву как прибывшему с визитом главе государства, но его наэлектризованные отношения с Викторией, должно быть, добавили церемонии французской frisson[24].

После недельной череды публичных и приватных мероприятий, когда еще не окончательно рассеялся дурман английского высокомерия, Виктория писала своему дяде Леопольду, что «наши высокие гости… ведут себя с большим тактом», как будто удивленная тем, что глава французского государства и его супруга правильно держат нож и вилку и не вытирают рты о скатерть. Но обе супружеские пары преодолели все разногласия и стали хорошими друзьями, так что ответный визит был согласован.

До того как тринадцатилетний Берти узнал, к своему великому восторгу, что будет сопровождать родителей во Францию, его детство было, без сомнения, унылым. В попытке вылепить из мальчика идеального англо-немецкого принца, отец воспитывал Берти в режиме строжайшей дисциплины и принуждения.

Репетиторы были обязаны – с согласия Виктории – заниматься с мальчиком по шесть часов в день шесть дней в неделю немецким, французским языками, латынью, арифметикой, историей, с упором на германскую, прежде всего рассказывая об истории королевских домов. Чтобы избежать дурного влияния, Берти держали подальше от других детей – за исключением его ближайших родственников, – и после отмеченного преподавателями отставания в учебе от младшего брата, Альфреда, Берти был объявлен недоумком и переведен на индивидуальное обучение в полном одиночестве, изредка оживляемом коротким натянутым общением с мальчиками из Итона, считавшимися достойной компанией для принца.

Юный Берти был вынужден писать тематические эссе для своего отца, каждое из которых подвергалось жесткой критике, а вердиктом был наказ учиться еще усерднее. Когда расстроенный мальчик бунтовал, топая ногами и швыряя разные предметы, Альберт устраивал ему показательную порку. Короче говоря, тело и душа юного Берти сполна хлебнули унижений и страха неудач[25].

Даже учитель-француз десятилетнего принца, некий доктор Вуазен, заметил, что мальчика перегружают интеллектуальной работой, и это отчасти напоминало жалобу военного инструктора викингов на то, что учебный план предусматривает слишком много мародерства.

«Заставляй его лазать на деревья! Бегать! Прыгать! Грести! Скакать верхом!» – призывал Вуазен главного наставника юного Берти, наискучнейшего двадцатилетнего барристера Фредерика Веймаута Гиббса. Но эти и другие просьбы доктора Вуазена позволить мальчику хоть что-то из детских забав были проигнорированы его родителями.

Однако не стоит возлагать на Викторию и Альберта всю вину за излишнюю жесткость. Альберт и сам пережил трудное детство: когда ему исполнилось пять лет, его мать ушла из дому, вышла замуж за своего любовника и больше никогда не видела своих детей, скончавшись от рака в возрасте всего лишь тридцати лет. Отец Альберта, известный распутник, вскоре женился на родной племяннице и отвернулся от своего потомства. Надо полагать, естественно, что эти печальные события разожгли в Альберте горячее желание добиваться стабильности любой ценой.

Викторию тем временем преследовал страх, что ее сыновья могут унаследовать дурные гены ганноверской ветви ее семьи. Дядей Виктории был «сумасшедший» король Георг III, первый из королей, любивший разговаривать с деревьями, а кузеном ей приходился сластолюбец Георг IV, кончину которого газета «Таймс» отметила таким издевательским пассажем: «Еще никогда о потере какой-либо персоны соотечественники не сожалели меньше, чем о смерти этого короля». Нет, такая ДНК явно не способствовала сохранению британской монархии. А Виктория с детства была убежденной роялисткой, и, как замечает в едкой биографии королевы Литтон Стрейчи, ее любимой мелодией в молодости была «Боже, храни короля».

Когда малышу Берти было всего несколько дней от роду, Виктория писала своему дяде, королю Бельгии Леопольду: «Я надеюсь и молюсь, что он будет таким же, как его дражайший отец». Месяц спустя она написала снова, более решительно повторяя: «Вы поймете, как отчаянно я молюсь… чтобы увидеть в нем отражение его ангельски доброго отца, его тела и души». Как видим, Виктория молила Бога о том, чтобы Берти вырос настоящим немецким ханжой, который ненавидит забавы и ни черта не смыслит в крикете.

И конечно, целиком и полностью благодаря столь деспотичному воспитанию, Берти взбунтуется и станет обаятельным плейбоем, любителем азартных игр и флирта – воплощением всего, что внушало ужас его родителям. Собственно, через такую палочную систему воспитания прошли большинство мальчишек – отпрысков британских аристократических семей того времени, так что Виктория и Альберт ничем не выделялись среди других родителей – последователей современной английской педагогической мысли.

До первого визита во Францию у Берти была единственная отдушина в жизни: время от времени Альберт брал его с собой на охоту в Виндзор и Балморал, – и эта страсть останется с ним до конца жизни. Изредка ему выпадало счастье сопровождать одного или обоих родителей на официальные мероприятия, такие как торжественные похороны герцога Веллингтона в 1852 году, военно-морской парад 1853 года, а также присутствовать на долгих церемониях, на которых его мать награждала солдат, вернувшихся из Крыма, Крестами Виктории. А в целом его детство нельзя было назвать богатым на события.

Поэтому, когда Берти сказали, что он едет с Викторией, Альбертом и сестрой Вики в Париж, он, должно быть, ликовал, как школьник, узнавший о предстоящей долгой экскурсии с классом, – никаких уроков целых десять дней! Даже новость о том, что ему придется надеть военную форму – килт, – наверное, не огорчила его, поскольку у него не было одноклассников, которые могли предупредить Берти, что французы обязательно посмеются над подростком в юбке.

Но, вероятно, самой захватывающей в этой поездке в Париж была перспектива снова увидеть императрицу Евгению.