Гросспираты - Аркадий Полторак

Стремясь подкрепить эту мысль, адвокат представляет письменные показания еван­гелического священника службы разминирования Фридриха Августа Роннебергера, ко­торый утверждает, что Редер был энергичным противником установления господства нацизма над церковью:

«Его недвусмысленное отношение к этому выразилось в словах, с которыми он обратился 1 декабря 1937 года к одному морскому священнику: «В ваши задачи не бу­дут входить рассуждения относительно духовных течений настоящего времени, возни­кших после прихода к власти национал—социализма и породивших борьбу между поли­тикой и церковью. Вы, как духовное лицо, должны прославлять Христа. Но со всей серьезностью и без всякого компромисса. Не уставайте никогда этого делать».

Что можно сказать по поводу таких и многих аналогичных доказательств, пред­ставлявшихся защитой на Нюрнбергском процессе? Не следует забывать, что все это происходило вскоре после окончания войны, вошедшей в историю страшными зверст­вами гитлеризма. На скамье подсудимых сидели те, которые называли себя государст­венными деятелями, а фактически были организаторами всех этих зверств. И вдруг свидетельства приверженности их к миру, свидетельства человечности, христианского смирения и заботы о ближнем. Это казалось невероятным, противоестественным.

И тем не менее это было.

Протокол Госсбаха и «трагические заблуждения» Редера

Если очень коротко характеризовать стратегическую линию доктора Зиммерса, то она сводилась в основном к следующему: не выражать сомнения в том, что гитле­ризм замышлял агрессивные войны, но всячески доказывать, что Редер об этом осведомлен не был. Прием не слишком оригинальный, если учесть, что до Редера был допрошен добрый десяток других подсудимых, почти каждый из которых в той или иной форме прибегал к нему. Впрочем, доктор Зиммерс решил внести некую свежую струю.

Адвокат гросс—адмирала успел заметить: едва только какой-нибудь подсудимый ссылался на то, что, идя на службу к нацистской клике, он не знал, насколько послед­няя исповедует религию войны и готова ввергнуть Германию в агрессивные акции, об­винитель моментально сражал лжеца. Ему напоминали, что об этом и гадать не следо­вало — еще за десять лет до прихода нацистов к власти появилась книга «Майн кампф» и там Гитлер достаточно полно изложил свою агрессивную программу. После такого разъяснения деваться было некуда. А вот Зиммерс отыскал все же лазейку. Терпеливо выслушав уже известный довод обвинения, он уверенно возразил:

— Гитлер написал эту книгу как частное лицо, как член оппозиционной партии... Редер, как и любой другой, мог рассчитывать на то, что в качестве имперского канцле­ра Гитлер не будет защищать все те партийные доктрины, которые он несколько лет тому назад выдвинул из чисто оппозиционных соображений...

Дальнейшие рассуждения адвоката имели своей целью доказать, что его клиент, много лет служивший Веймарской республике, конечно же, был воспитан на этакой парламентской игре правящих и оппозиционных партий. И в данном случае такая игра якобы действительно имела место. Стоило Гитлеру прийти к власти, как он уже в 1933 году заявил, что «основа его политики будет заключаться в том, чтобы мирным путем превратить Германию в здоровое и сильное государство». Спору нет, на опре­деленном этапе, в 1938 году, Гитлер круто изменил курс «и стал тем самым виновным в трагической судьбе Германии». Но Редер, разумеется, не мог предполагать этого. Редер — человек военный, не политик. Люди куда более искушенные в распознавании под­линного лица государственных деятелей, в умении видеть за их словами дела и тс не смогли в первые годы «третьей империи» дать Гитлеру правильную оценку.

Адвокат сослался на Уинстона Черчилля, политическая проницательность которого не вызывает сомнений. А между тем именно Черчилль в 1935 году в своей книге «Вели­кие современники» написал такие строки:

«Невозможно дать справедливую оценку какой—либо личности в общественной жизни, которая достигла необычных размеров личности Адольфа Гитлера, прежде чем перед нами не будет всего жизненного труда этого человека... Мы не можем сказать, явится ли Гитлер тем человеком, который еще раз развяжет мировую войну, в которой цивилизация невозвратимо шагнет назад, или он войдет в историю как человек, кото­рый восстановил честь и миролюбие великой германской нации и ввел ее в первые ряды европейской семьи народов сильной, жизнерадостной, готовой к помощи другим».

Доктор Зиммерс не обошел своим вниманием панегирические отзывы о фюрере и других видных государственных деятелей Запада. Вспомнил, в частности, известное соглашение Гитлер — Чемберлен в 1938 году в Мюнхене. И заключил все это негодую­щим вопросом: можно ли требовать, чтобы гросс—адмирал, который никогда не был по­литиком, а всегда оставался солдатом, оказался бы более дальновидным в оценке Гит­лера,  чем  «великие  британские  государственные деятели Чемберлен и Черчилль»?

Адвокат великолепно отдает себе отчет в том, что Редера судят не просто за службу нацистскому фюреру, а за то, что он принимал активное участие в военном планирова­нии. Но, признавая это, доктор Зиммерс считает своим долгом заметить: составление стратегических планов само по себе не может считаться наказуемым, оно имеет место в любой стране. И в любой стране командующий одной из составных частей вооруженных сил не знает и не может знать, с какой целью политическое руководство использует когда-нибудь разработанный им план: для агрессивной или для оборонительной войны.

Аргументация Зиммерса не лишена была бы убедительности, если бы в распоряже­нии обвинителей не оказалось ряда любопытных документов, и в том числе так называе­мого «Протокола Госсбаха». При наличии их не требовалось ни слишком больших усилий, ни слишком много времени, и, я бы даже сказал, не понадобилось прокурор­ской изобретательности, чтобы начисто погасить пламя адвокатского возмущения. Госсбах — полковник вермахта и личный адъютант Гитлера. Он вел протокол совеща­ния, состоявшегося в рейхсканцелярии 5 ноября 1937 года, а потому документ и назы­вался «Протоколом Госсбаха». Вот как выглядит начало протокола:

«Берлин. 10 ноября 1937 г. Заметки на совещании в рейхсканцелярии 5 ноября 1937 года с 16 час. 15 мин. до 20 час. 30 мин. Присутствовали: фюрер и рейхсканцлер, германский военный министр генерал—фельдмаршал фон Бломберг, главнокомандую­щий генерал—полковник фон Фрич, главнокомандующий флотом генерал—адмирал д-р Редер, главнокомандующий воздушным флотом генерал—полковник Геринг, имперский министр иностранных дел Нейрат, полковник Госсбах».