Журнал «Вокруг Света» №11 за 1988 год - Вокруг Света

Конечно, нельзя не согласиться с мнением О. Л. Попова и других специалистов, выступающих против «неприкосновенности» озера и его берегов. Туризм на Байкале, безусловно, должен развиваться. Но туризм на озере вообще и в национальном парке — это не одно и то же.

Что касается Байкала в целом, следует, на мой взгляд, дать для начала людям возможность увидеть его не с асфальтовой смотровой площадки у Листвянки, а во всем многообразии; для этого нужно прежде всего — движение. И совсем не обязательно сооружать новые магистрали, строить трассы или канатные дороги. Сколько радости доставляло когда-то туристам плавание по Байкалу на стареньком пароходе «Комсомолец»! Он не спеша ходил от одного пункта к другому, людей набивалось на него видимо-невидимо, и каждому находилось местечко. А сейчас суда на подводных крыльях (кстати, экологически вредные) бегают лишь от порта Байкал до Северобайкальска и то не во всякую погоду. Нет регулярного движения и по уникальной кругобай-кальской железнодорожной магистрали. Вот и царит рекреационная вакханалия, когда каждый катер, каждое плавсредство облеплено, словно ракушками, туристами-водниками с байдарками, плотами, яхтами, когда каждый действует и злодействует на свой страх и риск, когда байкальские берега штурмуются и с воды, и с суши, и даже с воздуха...

Хороший хозяин нужен сегодня Байкалу, он должен решать на современном уровне все его проблемы, в том числе и развития туризма. А суть их (как и национальных парков, если сказать откровенно) экономическая: люди рады бы заплатить не только за дорожный сервис, но и за пользование природными благами, однако же чаще всего никто не хочет брать у них денег — даже при великом богатстве куда как проще оставаться бедняками, сидя на прочном, хотя бы и малом, госбюджете.

Теперь о туризме в национальном парке. Мировой опыт свидетельствует, что совместить на одной и той же территории туризм и отдых с охраной природы очень трудно. Вся система национальных парков страны (а первый из них, Лахемааский в Эстонии, возник лишь в 1971 году) еще не сформировалась, не нашла себя. Об этом свидетельствует поток критических материалов в прессе, в частности, о столичном парке «Лосиный остров». Сказывается и зависимость парков от хозяйственных инстанций, и разноречивость научно-методических подходов к их деятельности.

Территория Забайкальского парка в значительной мере занята дикой тайгой, в которой иные специалисты склонны по-прежнему видеть не драгоценное достояние государства, а как бы «бросовые земли», которые необходимо срочно «освоить». И вот возникают, начинают оформляться в чьих-то ответственных головах планы строительства в Чивыркуйском заливе гостиницы «Интурист», причем не где-нибудь, а в живописной бухте Сорожья между Курбуликом и Катунью. Пока что там имеется только временная стоянка туристов, для которых нынешним летом поставили дощатые общественные туалеты. Мера, заметим, правильная, но почему же эти сооружения стоят возле самого уреза воды, отнюдь не украшая прибрежный ландшафт? Казалось бы, сущий пустяк, на него и внимания никто не обращает, но ведь именно так и проявляется экологическое бескультурье (да и санитарное тоже), которое подчас оказывается губительным для природы.

Но гостиница «Интурист» уже не временная стоянка с кострищем и дощатым туалетом. Это дорога, коммуникации, очистные сооружения и прочее. Проектанты, конечно, могут сказать немало красивых слов о культурно-оздоровительных задачах парка. Но вспомним, ведь и завод в нынешнем Байкальске тоже строился ради высоких принципов и с весьма громкими словами.

Чивыркуйский залив — это сердце байкальской природы, и его надо всячески оберегать от любых дополнительных нагрузок и напастей. Вот почему так тревожат замыслы, исходящие от Союзгипролесхоза и Ленгипрогора, работающих над проектом устройства Забайкальского национального парка. Задача его вовсе не в том, чтобы «окультурить» ныне дикое побережье Байкала, он призван прежде всего сохранить его первозданную природу.

Очень настороженно относятся жители Курбулика к уже разработанным планам развития этого поселка и прокладке сюда автодороги (в Курбулике намечено поместить конторы двух лесничеств национального парка). Такое строительство неизбежно нанесет немалый ущерб, а главное — откроет доступ в глубь территории Святого Носа, на побережье залива, на те участки, которые пока еще труднодоступны. Проектировщиков и работников национального парка, ратующих за благоустройство деревни Курбулик, за трассы и комфорт, можно понять. Действительно, для многих людей так будет удобнее. А для природы? В национальном-то парке ее интересы, казалось бы, должны быть на первом плане. Ведь центры лесничеств можно было бы разместить не в Курбулике, а в Монахове, куда уже сейчас проходят автомашины.

Главным принципом для парка должна стать великая «заповедь Гиппократа»: не вреди, не сделай хуже, чем есть.

Кто спорит, и в национальном парке должны быть кемпинги, гостиницы и турбазы. Но разве мало места для них хотя бы на побережье огромного Баргузинского залива с его пока пустынным на большом протяжении берегом? Почему же возникает неуемное желание обязательно добраться до самых дальних, заветных мест, приблизить их, обжить и освоить? Когда строители БАМа говорят, что пришли на пустое место, где была одна тайга, их можно простить за экологическое невежество, они не понимают, что таежная фабрика жизнеобеспечения важнее сейчас, чем иные достижения прогресса. Но когда удар тайге наносят проектировщики национальных парков, этому нет оправдания.

И других проблем у парка немало. Пока его «власть», по сути, распространяется только на сушу, на таежные угодья, где раньше охотились промысловики, а теперь — сами охранники, работники парка. Они это делают с благословения науки — для регуляции численности зверей. Но, думается, можно повременить с «регулированием». Не мешало бы дать зверью и птицам отдохнуть в парке от многолетнего преследования — во всяком случае, на территории многострадального Святого Носа. Тем более что научная работа в парке только начинается...

Заповедные участки пока не выделены. Ими должны стать в первую очередь Ушканьчики и все острова Чивыркуйского залива, а впоследствии и такие уникальные места, как мелководья вокруг Большого и Малого Калтыгея и дивная Онгоконская бухта. Сегодня этот шаг, к сожалению, нереален, потому что здесь ведется интенсивный лов рыбы и нерповка. Но в будущем... Мне вообще виделся бы в будущем единый национальный парк на Байкале и более того — единый межведомственный хозяин этого озера.

...Тихо угас день, наступил вечер, а за ним пришел и черед лунной ночи. В каждой местности, как известно, «своя» луна, и эта, чивыркуйская, такая полная и яркая на фоне чернеющих гор, бросающая блики на поверхность притихшего залива, была поистине прекрасна. Позднее набежали на нее негустые облачка, она виднелась сквозь ветви большой лиственницы, уцелевшей от изучения, и этот волшебный рассеянный свет, казалось, уносил из души все тягостное...

Свидание с Чивыркуйским заливом произвело на меня, человека, многое повидавшего, впечатление огромное. Давно не проникала в душу такая благодать, не доводилось зреть такой могучей природной красоты. Удастся ли сохранить ее национальному парку?

Озеро Байкал

Феликс Штильмари, кандидат биологических наук

Токио: час за часом

Скоростные автомагистрали на высоте 30—50 метров над землей, бешеный поток машин, отгороженные от шоссе звукопоглощающей изгородью опрятные поселки, бетонно-деревянные лабиринты — Токио. Другой ритм, другие люди, другой воздух. Все это таким мощным потоком нахлынуло на нас, что сразу же оглушило, а потом поставило в тупик: как осуществить заранее намеченную идею... взять интервью у одного из крупнейших мегалополисов мира? Вечером в номере мы устроили совет, чтобы выработать стратегический план, поскольку от мысли о постепенном дружеском знакомстве с гигантом пришлось отказаться. На это ушло бы не меньше года, а нас поджимали жесткие сроки журналистской командировки.

После долгих споров мы пришли к мысли, что лучший способ в короткий срок познать Токио — прожить его жизнью в течение 24 часов. Ходить, смотреть, дышать, не спать...

Утвердив план, мы бодро покинули наши уютные номера и отправились в поход. Двери бесшумного скоростного лифта открылись, уже задремавший было молодой швейцар в голубой униформе удивленно взглянул на сумасшедших иностранцев-полуночников, но тут же отвесил почтительный поклон: «Пожалуйста, господа, дерзайте...»

00.00.

Прохладный ветерок, набегавший с Токийского залива, раскачивал пузатые красные фонари «тетин» у фанерно-бумажных ресторанчиков. С 23 часов гаснет ослепительно яркая неоновая иллюминация на центральных улицах города (что ни говори, капиталисты рачительные хозяева), и он погружается в полумрак, прорезанный лишь нитями освещенных автострад. Мы брели по тротуарам, замусоренным и безлюдным, прислушиваясь к дыханию города. Он не спал и в этот полночный час. В подворотне группа молодых парней сортировала утренние выпуски газет. Когда пачки были аккуратно разложены, их погрузили на багажники велосипедов и помчали к адресатам. За поворотом бригада рабочих при свете прожекторов латала асфальтовое покрытие — днем это сделать невозможно из-за бешеного потока машин. Уличные бродяги деловито инспектировали содержимое баков, выставленных возле ресторанов. Некоторые из них громоздили на самодельные тележки горы картонных коробок, которые здесь охотно принимают в специальных пунктах. В часовом магазине дружно пробили, прозвенели, прокукарекали часы...