Величайшие звезды Голливуда Мэрилин Монро и Одри Хепберн - Виталий Вульф

В первый месяц ее пребывания в приюте в ее личном деле была сделана запись: «Девочка здоровая и нормальная, с хорошим аппетитом. Она кажется счастливой, не жалуется и даже говорит, что ей нравится ее классная комната». Однако приют с его строгой дисциплиной и суровыми — относительно домашних — условиями жизни стал нелегким испытанием для Нормы Джин. Правда, не стоит забывать, что это было, наверное, единственное место, где ее образованию уделяли достаточно внимания: известно, что до приюта девочка едва умела читать.

Грейс навещала свою воспитанницу по субботам — они часто ходили в кино, и Норма Джин нередко развлекалась тем, что сравнивала свои руки с отпечатками, которые кинозвезды оставили в цементе перед Китайским театром — особенно часто она подходила к плите со следами ладоней своей «крестной» Джин Харлоу, любимой актрисы своей матери и Грейс. Грейс обожала Харлоу, эту первую «белокурую секс-бомбу» в истории кино: она даже стала одеваться в белое, как Харлоу, и не только сама выкрасила волосы в платиновый блонд, но и пыталась сделать то же самое с Нормой Джин — правда, в последний момент передумала, поняв, что в приюте не будут рады такому преображению десятилетней девочки. Тем не менее она нередко брала Норму Джин с собой в косметические салоны, где давала ей первые уроки макияжа и флирта. Девочка росла хорошенькой, и Грейс была убеждена, что той прямая дорога в кинематограф — тем более что он с рождения был для Нормы Джин что дом родной. В то же время в одном из фильмов — по утверждению биографов, это был «Мятеж на Баунти» — девочка увидела Кларка Гейбла, который был удивительно похож на портрет, висевший когда-то в комнате ее матери. Кто-то считает, что это была фотография Гиффорда, будто бы носившего такие же усы, другие полагают, что это действительно была фотокарточка актера, который нравился Глэдис, — но Норма Джин решила, что это был портрет ее отца.

Когда в июне 1937 года Грейс забрала ее обратно, Норма Джин была счастлива вновь оказаться в семье, пусть даже неродной. Но однажды Док Годдард, перебрав виски, попытался ее изнасиловать — или, по мнению более стыдливых биографов, силком поцеловать, — и ей снова пришлось покинуть свою опекуншу. Она переехала в дом тещи своего дяди Мариона (который незадолго до этого покончил с собой), но была вынуждена уехать оттуда после того, как к ней стал приставать ее подросток-кузен. Эта же история повторилась еще несколько раз, после чего Норма Джин окончательно убедилась в том, что она интересует мужчин исключительно как сексуальный объект, а женщин — в лучшем случае не интересует вовсе. Грейс, одержимая идеей сделать из нее кинозвезду — возможно, в угоду собственным несбывшимся мечтам об актерской карьере, — была, пожалуй, единственным исключением. Еще два года Норма Джин кочевала по родственникам (а ее мать в то же время кочевала по больницам), пока Грейс снова не приняла ее в дом.

Четырнадцатилетняя Норма Джин не отличалась образованностью и строгим нравом, но была весела, беззаботна и к тому же очень хороша собой. Ее рано оформившаяся фигурка неизменно привлекала к себе мужское внимание, и Норма Джин — не без уроков тети Грейс — умела этим пользоваться. А в шестнадцать лет Норму Джин выдали замуж за соседского парня Джеймса Эдварда Догерти: Грейс с мужем переезжали в Западную Вирджинию и взять девушку с собой не могли, так что замужество оказалось лишь более приемлемой альтернативой сиротскому приюту.

Исследователи до сих пор спорят, что связало в семейную пару двадцатиоднолетнего Джима и юную взбалмошную Норму Джин. Про Догерти известно, что он, младший из четырех детей, был серьезным и воспитанным юношей, неплохим спортсменом — даже получил за успехи в футболе спортивную стипендию, однако отказался от высшего образования, предпочтя помогать семье. Известно, что после школы он встречался с местной королевой красоты Дорис Дреннан, а их первое свидание с Нормой Джин состоялось на рождественском балу в декабре 1941 года, куда Джим пригласил свою будущую жену по просьбе Грейс. Всего через полгода он сделал Норме Джин предложение, и та не смогла отказаться.

Перед свадьбой Грейс подарила Норме книгу «Подготовка к браку»: из нее юная невеста выяснила, что настоящая любовь придет с годами, надо только часто менять меню и чище стирать рубашки. Всему остальному, по словам Грейс, Джим ее научит сам.

Впрочем, на свадебных фотографиях, сделанных 19 июня 1942 года, новобрачная выглядит счастливой: улыбчивое юное лицо, прическа из каштановых локонов, красивое длинное платье, роскошный букет… Среди немногочисленных гостей со стороны невесты были супруги Болендеры — наверное, единственные за короткую жизнь Нормы Джин Бейкер, кто искренне любил ее. Грейс с мужем на свадьбе не было.

Нет никакого сомнения, что девушка не была готова к семейной жизни — ни к одному из ее аспектов. Много лет спустя Догерти вспоминал: «Оставшись со мной наедине, она выглядела испуганной. Позже я узнал, что у Грейс Годдар она спрашивала, не может ли она, состоя в браке, быть с мужем „только друзьями“».

Норма Джин плохо знала своего мужа, не умела готовить и вообще вряд ли себе представляла, как ведут хозяйство. Но годы скитаний по приемным семьям сделали ее покорной судьбе — скорее всего, замужество было для нее лишь очередной сменой дома, с сексом и готовкой в качестве дополнительного условия. Как писал ее биограф Фред Лоуренс Гайлс: «Всю свою жизнь она легко применялась к обстоятельствам, приспосабливаясь к изменениям в жизни так, как, ей казалось, от нее ожидали». Развившаяся в приемных семьях мимикрия позже оказалась ей весьма полезна во время жизни в голливудских джунглях.

Вместо медового месяца молодожены провели уик-энд на озере Шервуд. Норма Джин бросила школу — замужние дамы традиционно не посещали учебных заведений — и вместе с Джимом принялась обустраивать семейное гнездо в домике на авеню Виста-дель-Монте. Она повесила над кроватью портрет Кларка Гейбла и писала мужу записки с объяснениями в любви вместо горячего ужина, а для «разнообразия семейного меню» перекрасила волосы из светло-каштанового в золотистый. Она, наверное, могла бы быть счастлива, но ощущение брошенности, ненужности — а отъезд Грейс Норма Джин восприняла как то, что ее оставили как ненужную вещь, — заставило ее сомневаться в себе и бояться, что и муж бросит ее при первой возможности. Джим позже вспоминал, что она просила у него деньги и покупала ему дорогие подарки, словно пытаясь купить — за его же деньги — его любовь.

Джим был общительным парнем, у него была масса друзей, он был душой любой компании, а его жена чувствовала себя вне дома крайне неловко. Ее жизненный опыт не мог дать ей ни одного примера хорошего, счастливого или просто крепкого брака, и она, полная решимости быть Джиму правильной супругой, не могла представить, как это делать. Правда, спустя годы Джеймс признался, что у Нормы «были все задатки хорошей жены».

В конце лета 1943 года Джим поступил на флот: шла война, и долгом каждого американца было служить родине. Правда, Джима, как обладающего определенными навыками и к тому же женатого, не отправили в зону военных действий: около года он занимался подготовкой призывников на острове Каталина, куда ему разрешили приехать вместе с женой. Биографы отмечают, что хотя на Каталину пара прибыла вполне счастливой, там их отношения резко ухудшились: толпы лишенных женского общества новобранцев буквально не давали прохода хорошенькой миссис Догерти, вызывая у ее мужа бешеные приступы ревности. Он обвинял ее в том, что она слишком вызывающе одевается, слишком легкомысленна и вообще ведет себя неподобающе. Наверное, Норма Джин вздохнула с облегчением, когда весной 1944 года ее муж отправился на Тихий океан, чтобы принять непосредственное участие в войне против Японии. Когда Джим уезжал, он пообещал жене, что, как только он вернется, они создадут настоящую семью — заведут детей и даже собаку. А пока Джим Догерти воевал, его жена ждала его в доме его родителей, работая на авиационном заводе — она красила фюзеляжи самолетов.

Однажды на завод забрел фотограф Дэвид Коновер, которому нужны были хорошенькие личики для армейского журнала. Золотоволосая Норма Джин мгновенно очаровала его своей свежестью и пышным бюстом; на фотографиях она с удивительной для непрофессиональной модели грациозностью и естественностью (поверьте на слово, именно естественности с наибольшим трудом добиваются фотографы от своих моделей!) демонстрирует зрителям детали самолета. Фотографии попали на стол руководству Eastman Kodak Studio, немедленно заинтересовавшемуся перспективной девушкой, и уже через месяц ее фото было в журнале Yank, а еще через месяц Норма бросила работу на заводе и устроилась в модельное агентство Blue Book.

Здесь за час позирования в купальнике ей платили больше, чем на заводе за день тяжелой работы. Улыбаясь перед объективом, Норма наконец почувствовала свою силу, поверила в то, что когда-то внушала ей Грейс Мак-Ки: она может стать звездой! Уже через год снимки роскошной блондинки появились на обложках самых престижных журналов США — Yank, Sir, Family Circle, Look, Peak, Life… Фотографии Нормы Джин неизменно привлекали внимание: на них, кроме красивого тела и задорного взгляда, было видно еще кое-что — то, что называется индивидуальностью модели. Под руководством главы Blue Book Modeling Эммелайн Снайвли и своего «персонального» фотографа Андре Де Дьенеса миссис Догерти стала приобретать известность. Недовольный растущей популярностью жены, прибывший на побывку Джеймс выдвинул ультиматум: или он, или съемки. Естественно, Норма выбрала карьеру. В июле 1946 года она потребовала развода — в Лас-Вегасе, где процедура была проще, чем в Калифорнии, — и в пятницу 13 сентября в отсутствие Джеймса Догерти их развод был официально утвержден. По решению судьи, бывшей миссис Догерти достался автомобиль, на котором Норма Джин тут же уехала в Голливуд. Она больше никогда не видела своего первого мужа.