Такие разные миры (сборник) - Роберт Шекли

Я воображала, что увижу, как стартует флагманский крейсер Флота, и буду смотреть, как Тринит становится все меньше и меньше позади нас. Какое простодушие! Нет, взлет мы видели – на экранах мониторов под потолком, лежа на кушетках, смягчающих эффект ускорения.

Все равно зрелище было великолепным, телевизионным помехам вопреки. Мы смотрели, как Тринит съеживается в горошинку на светящихся экранах, затем превращается в яркую точку и исчезает совсем. Потом адмирал Эсплендадоре отдал распоряжение, чтобы мы приготовились: он включает гиперсвет. Рада сказать, что меня даже не затошнило. В отличие от большинства новичков, узнавших на опыте, что такое сверхсветовая скорость. Наши экраны померкли, едва мы ее достигли.

Однако у меня не было времени дивиться происходящему. Динамики объявили о начале подготовки для первой группы новобранцев. А затем начались лекции, тестирование и собеседования, длившиеся шесть стандартных суток.

Завербованные мужчины были в большинстве распределены по разным строительным бригадам. Флот давно набил руку в обращении со своим персоналом, и нам старались подобрать работу, наиболее отвечающую нашим вкусам и способностям. Нашу планету крейсер посетил одной из первых, и потому работы было больше, чем людей для ее выполнения. И каким бы странным это ни показалось, между руководителями отделов и секций даже шло настоящее соревнование, кому удастся заинтересовать больше новобранцев своими специальностями.

Конечно, флотское начальство могло бы сразу улаживать такие споры, поскольку у каждой работы имелось свое место в графе приоритетности, однако его устраивали и проявления личной инициативы в среднем руководящем звене. В конце концов, мы сражались и за это, и нам, новобранцам, предоставляли некоторую свободу в выборе наиболее интересного рода службы.

Было и еще одно соображение: выбор службы предопределял, как сложится наша карьера на Флоте, если мы решим остаться после истечения срока годового контракта. Некоторые службы Флот считал важнее других.

В первый раз я увидела Аллана Бантри на торжественном вечере в честь нового персонала. Обстановка была парадной, и всем полагалось одеться как можно лучше. Ведь тут ты ближе знакомишься с людьми, которые будут жить на одной с тобой станции, с людьми, которые будут твоими товарищами в сражениях с халианами. Ну и конечно, хочется произвести наилучшее впечатление. Аллан Бантри решил по этому случаю облачиться в свой тарг.

Мягко выражаясь, он сразу бросался в глаза.

– Кто это? – спросила я у Миласа Шотуэлла.

– Наш новый инопсихолог. Доктор Аллан Бантри.

– А что это на нем?

– Тарг. Там, откуда он, такой костюм считается парадным.

Как я узнала, тарги носит мужской пол двадцати двух человеческих планет с общим населением в шестьдесят три миллиарда, причем каждый индивид является прямым потомком нашего древнейшего пращура Адама Разумного. Но население это обитает в отдалении от Земли, тогда как две сотни планет в наших окрестностях придерживаются земной моды, с ее тяготением к элегантной, мужественной и суровой внешности, которую может обеспечить только военная форма. А тарг в первую очередь широк и просторен, с огромными карманами, рассчитанными на то, что носят с собой мужчины, от набора карандашей до свертка с бутербродами включительно. Тарг даже самому суровому и закаленному мужчине придает сходство с раскормленным кроликом. И в любом случае он полностью лишен элегантности, которую некоторые люди, а особенно профессиональные военные вроде адмирала Эсплендадоре, считают обязательной для мужчин.

– Но если это у них сходит за парадный костюм, – заметил Шотуэлл, – не хотел бы я видеть, что они надевают, чтобы сбегать в супермаркет. – И он громко захохотал, упиваясь своей довольно глупой шуткой.

Среди специалистов в различных науках, услугами которых пользуется Флот, значится и специалист по инопланетной психологии. Должность эту неизменно занимает штатский, поскольку многие среди высшего руководства Флота не признают, что у инопланетян вообще бывает психология. Наука эта на Флоте уважением не пользуется, а потому я решила держаться от нее подальше еще до того, как Аллан Бантри пригласил меня на собеседование.

Он был очень высоким и худым, а также выглядел слишком молодым, чтобы его титуловали «доктором». Потом я узнала, что ему двадцать семь. В восемнадцать лет такой возраст кажется почтенным. А докторскую степень он получил в Лунном университете за три года до нашего знакомства.

На этот раз он надел мешковатый костюм, какие университетские ученые носят в Галактике повсюду. Он обладал обескураживающим свойством: то был весь внимание, то абсолютно рассеян, причем почти без перехода.

Мне он сразу понравился, потому что, на мой взгляд, принадлежал к тем людям, которые думают о том, что хотят сделать, а не о том, как они выглядят и что о них думают другие.

Доктор Бантри рассказал мне кое-что о своей специальности. Инопсихолог, как указывает само слово, – это специалист по психологии инопланетных рас. В Альянсе их не так уж мало. У некоторых наших союзников в предках числятся пресмыкающиеся, другие ведут происхождение от птиц.

Из объяснений доктора Бантри (или Аллана, как я скоро начала его называть) следовало, что инопсихолог – должность очень важная, так как именно он первым нащупывает связь с расами, не похожими на нашу. До сих пор в военном отношении эти расы особого значения не имели, а потому флотское начальство ставило своих инопсихологов в один ряд с офицерами, отвечающими за соблюдение этикета. Но мне все это показалось очень интересным, и под конец нашей беседы я сказала доктору Бантри, что обязательно обдумаю предложение пойти к нему в помощницы.

Я прошла еще несколько собеседований, а затем внезапно наш полет завершился. Динамики объявили:

– Персоналу приготовиться к переходу от сверхсветовой скорости к нормальной.

Затем раздался голос Эсплендадоре:

– Слушайте, ребята: мы прибываем к месту назначения. Укладывайтесь на свои койки и не спускайте глаз с экранов. Они покажут ваш новый дом – планету Клаксон.

Из гиперсвета мы вышли без происшествий. Мой взгляд был приклеен к экрану. Вот на нем появилась светящаяся точка. Она быстро увеличивалась, и я впервые увидела Клаксон.

Откровенно говоря, особого впечатления он на меня не произвел. Из космоса он выглядел шаром, в котором преобладали оранжевые, желтые и коричневые тона. Когда мы начали спуск, поверхность планеты скрывали от нас серо-желтые облака. Едва они остались наверху, мы увидели горы, пустыни и огромную безжизненную равнину, которая в незапамятные времена, возможно, была морским дном. Затем снова горы и угрюмое холмистое нагорье.