Посмотри на меня (СИ) - Васёва Ксения

Подумала и вспомнила. Вечеринка, танцы и этот странный кошмар с моим зрением. Подскочив, я нервно начала озираться. Но мир не спешил взрываться кислотными цветами и жуткими образами. Вокруг была обычная... больничная палата?..

- Ната! - Лёша в мгновение ока оказался рядом, - ты как?

- Плохо, - честно призналась я, и как назло почувствовала себя лучше. Даже голова стала меньше болеть. Но Лёша этого не знал и аккуратно помог мне лечь обратно.

- Отдыхай, непоседа, - он улыбнулся, - желудок вам промыли, но слабость останется ещё несколько дней.

- Что?! - я изумлённо округлила глаза, - а почему... почему я в больнице, Лёша?

Мой вопль звонко разбежался по палате. В тот же миг дверь скрипнула, и я увидела Димку вместе с пожилым мужчиной в белом халате.

- О, уже орёт, - хмыкнул друг, - а такая лапочка была, когда спала. Правда, док?

Мужчина усмехнулся и окинул меня внимательным взглядом. Я поспешно спрятала кулак, который незаметно показала Димке.

- Как наша спящая красавица? Друзей твоих уже выписали, одна только ты у нас осталась. Кстати, а родители твои где, красавица?

- Уехали, - растерянно отозвалась я, совершенно ничего не понимая, - на выходные в Питер. А что?..

- Сообщить им надо бы, что ты в больнице, Наталья, - вздохнул доктор, - а то кроме парней даже сдать-то тебя некому.

- Я не Наталья, - машинально поправила, по привычке, - лучше Ната, если можно.

Кажется, доктор удивился, а друзья разулыбались. Над моим именем не потешался разве что ленивый, поэтому ещё в десять лет я сократила его до простенького "Ната".

- Ну хорошо, договорились. Парни, давайте-ка в коридор, мне девушку осмотреть нужно.

- А как тебя полностью зовут, красавица? - спросил доктор, когда друзья вышли. Без них мне резко стало неуютно.

- Кац Натаниэль Альбертовна, - представилась я, смутившись. Мужчина вытаращился на меня и присвистнул.

- Красиво как! А Вилюев всё Ната да Ната, я даже не подумал. Евреечка, значит. А я Виктор Сергеевич, будем знакомы.

Я кивнула и, не удержавшись, спросила:

- Виктор Сергеевич, что случилось? Почему я в больнице? Лёша ничего мне не сказал. А вы с тётей Олей вместе работаете?

Тётя Оля - это мама Лёши, она кардиолог. Просто он назвал друга по фамилии, поэтому я решила спросить.

Мои предположение доктор подтвердил, а рассказать, как я оказалась в больнице, обещал после осмотра. Мне ощупали живот (не болело), проверили реакцию и совершили ещё множество разных манипуляций. После чего, к моей радости, признали здоровой.

- Отравили вас, - неожиданно произнёс Виктор Сергеевич, - ты молодец, что Алексею позвонила. Не приедь он, к утру вам даже реанимация не помогла бы.

Меня пробрало. Если бы эту новость сообщил Лёша или Димка, я бы подумала, что они шутят. Но мужчина сказал это с такой злостью, что не поверить было невозможно.

- В алкоголе и в твоём соке была ударная доза препарата, который в таком количестве может вызвать замедленную смерть. Сначала начинаются галлюцинации, а потом останавливается сердце. Но у тебе реакция почему-то пошла раньше, чем у остальных ребят, ты испугалась и позвала Алексея, а он, тоже молодец, догадался позвонить скорую. В результате все отделались малыми потерями.

После этих слов я покорно опустилась на кровать. Мне стало совсем не хорошо. Получается, если б не моя странная реакция, мы бы все... умерли? Затрясло. Доктор, оценив моё состояние, быстро влили мне в рот нечто с резким вкусом и запахом. Не сразу, но понемногу начало отпускать.

- А кто это сделал, известно? Откуда взялся этот препарат?

- Ох, об этом лучше у Алексея спроси, его отец занимается вашим делом. Я знаю только, что под подозрением пока хозяин дома - он единственный из всех, кто не отравился. Его сейчас допрашивают, и, наверное, будут проверять на вменяемость. Шутка что ли, двадцать три человека чуть к предкам не отправили!

У меня опустились руки. Неужели Кирилл, мой Кирилл, пытался отравить нас всех?! Бред. Это явный бред, он же всегда был нормальным. Но с другой стороны, если он действительно единственный, кто не пострадал... Надо срочно поговорить с Лёшей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С этой мыслью я и уснула.

Меня выписали на следующий день, под ответственность родителей Лёши. Мои предки должны были вернуться из Питера в понедельник, и я решила, что ничего им не скажу. Не за чем волноваться лишний раз. Поэтому когда мама всё-таки дозвонилась до меня, я заверила её в том, что выходные прошли просто чудесно. Когда положила трубку, наткнулась на недовольный взгляд Лёши. Но друг, вопреки своему характеру, ничего мне не сказал. По моему, несмотря на слова доктора, он даже дышать на меня боялся и ходил хвостом.

Кирилл отпустили из-за нехватки улик, но расследование продолжалась. Кажется, не было ни единой зацепки, потому что Лёшка становился всё злее и злее.

А я... не знала, что делать.

В вину Кирилла я поверить не могла. Ну никак. Он никогда не был злым, а здесь такое виртуозное убийство. Кирилл по натуре прост, как валенок, он бы сразу бросился на обидчика с кулаками. Но друзья даже слушать меня не хотели. В итоге с Лёшкой мы всё-таки поругались, а Дима...

- Да догадывается он, что твой Кирилл не виноват, - огорошил лучший друг, когда провожал меня домой, - но понимаешь, если мы ошибаемся... Нат, твою смерть ни он, ни я себе не простим.

Я вздохнула. Мне самой было не по себе. Хотелось стереть эту историю из памяти и жить как раньше. Даже будучи уверенной в невиновности Кирилла, я не могла заставить себя доверять ему. И чувства Димы мне были понятны, как и свои собственные. Ребята всегда относились ко мне как настоящие рыцари. Я потратила множество попыток, чтобы объяснить им, что девочка - ещё не значит немощная, но всё бесполезно. Дядя Андрей, отец Димы, часто шутил, что я сама сделала их такими и благодаря мне у ребят такое трепетное отношение к девушкам. С одной стороны, я гордилась ими, с другой - бесили.

- Как - догадывается? - ухватилась я за его оговорку, как за соломинку. Димка прищурил на меня свои светло-карие, почти жёлтые глаза и ответил:

- Лёха мне рассказал, что когда он тебя забирать приехал, на там на стене какой-то символ был начерчен. Но пока он со скорой бегал, этот символ исчез. Кто-то его стёр, но Кирилл этого сделать не мог.

- Почему? - уточнила я. Судя по взгляду, Дима уже считал меня безнадёжной.

- Нат, включи логику. Потому что Лёха его вырубил, конечно. Представляешь картинку: ты кричала как сумасшедшая, а этот придурок тебя к стене дома прижимал и отпускать не собирался. Неудивительно, что Лёха озверел.

Как Лёшка мог вырубить высокого сильного Кирилла, я представляла весьма смутно, но оспаривать слова Димы не было смысла. Где-то в глубине души даже стало приятно, что у меня есть такой защитник.

- Ладно, - я махнула рукой, - а что за символ-то?

- А это мне тоже интересно. Лёха только про маньяка какого-то упомянул, который такой же символ рядом со своими жертвами оставлял. Мол, эта отсылка к какой-то легенде. Слушай, потряси его сама, а? Из него же ничего не вытрясешь, а мне тоже любопытно.

Да что там, у меня у самой нос зачесался. Эх, а мне Лёшка ничего не рассказал. Впрочем, сколько всего он пытался от меня скрыть?.. Попытаем и выведаем!

- Спасибо, Дима! - на радостях я чмокнула лучшего друга в щёку и побежала домой.

Дима ехидно смотрел вслед подруге. Это было даже проще, чем он думал. Чтобы лучший друг да что-то от него скрыл? Смешно. Правда, Лёха будет в ярости, но не беда - выпустит пар на тренировке и успокоится. Зато теперь у него его возможность привлечь внимание Наты. Иногда Диме казалось, что подружка смотрит на их общего друга, но видит другое. Видит какой-то набор из собственных выводов и стереотипов. За Лёху было обидно. Человек, который семь лет способен любить одну лютую эгоистку, вызывал у Димы уважение, которое, впрочем, граничило с желанием показать друга психиатру. В общем, эта парочка друг друга стоила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})