Блистательные годы. Гран-Канария - Арчибальд Джозеф Кронин

– Я предлагаю тост за тебя, сын мой! За Дункана Стирлинга, доктора медицины – лучшего врача королевства через какие-то десять лет. И черт побери тех, кто это отрицает!

Одним залпом он осушил стакан, а затем разбил его о камин.

В этот момент входная дверь с громким стуком отворилась, в теплое помещение ворвался порыв ветра, а следом возникла хозяйка дома. Марта Стирлинг застыла в дверях, бледная и напряженная, с плотно сжатыми губами. Ее пылающие глаза увидели виски на столе.

– Кажется, я вам помешала, – сказала она.

Смущенный Том пробормотал извинения.

– От тебя я могла этого ожидать, – сказала она с упреком, – но тащить своего сына за собой!

– Мама! – Дункан протестующе шагнул вперед. – Поосторожней в выражениях!

– А ты был осторожен в выражениях?

Значит, она все узнала. Целое ужасное мгновение они смотрели друг на друга. Затем ее прорвало:

– Никогда бы не поверила, что это мой сын! После всего, на что я надеялась и о чем молилась! Единственное, что теперь нужно сделать, это пойти к мистеру Овертону и извиниться за свои слова…

– Я не буду извиняться ни за одно из своих слов, – перебил он ее. – Прости, что делаю тебе больно, мама, но я принял решение.

Поняв, что означал его пристальный взгляд, она воскликнула:

– Это та твоя безумная идея стать врачом?

Он кивнул.

Ее охватил приступ гнева и разочарования, почти затмивший все прочие чувства. Она, которая заботилась о благополучии сына, о его будущем, – как она могла смириться с этой его одержимостью?

– В последний раз спрашиваю, ты будешь извиняться перед Комитетом?

– Нет, мама.

– Тогда ты мне больше не сын! – Она уже не сдерживала себя. – Сегодня вечером ты покинешь этот дом. Покинешь и больше не вернешься!

Длинный Том, молча стоявший между женой и сыном, попытался вмешаться, но она безжалостно отмела его попытки что-то возразить.

– Я не шучу! Ты сейчас уйдешь, и это навсегда!

Долгое мгновение Дункан не отрываясь смотрел на нее, а затем тихо сказал:

– Пусть будет по-твоему, мама.

Парализованная горечью и отчаянием, женщина оставалась неподвижной.

Наверху, в своей комнате, Дункан собрал в узел книги и одежду. Когда он спустился, в маленькой прихожей его ждали отец и собака.

Хрипло откашлявшись, Длинный Том пошарил в кармане жилета:

– Я хочу, чтобы ты кое-что взял, сынок. Это не так уж много. У меня нет денег, но, по крайней мере, у меня есть вот что.

Это были часы с цепочкой, которые до него принадлежали его отцу, золотые часы с тяжелой цепочкой из серебра, семейная реликвия, которую берегли годами и никогда не закладывали, несмотря на нужду.

– Нет, – запротестовал Дункан. – Я не могу это взять.

Длинный Том заставил сына принять подарок и, отмахнувшись от слов благодарности, пожал ему руку.

– Прощай, сынок, и удачи.

– До свидания, папа. – Дункан закинул узел на плечо. – До свидания, мама, – крикнул он в сторону кухни.

Ответа не последовало.

Глава 6

От Ливенфорда до Сент-Эндрюса было девяносто миль по дороге, и Дункан за ночь прошел двадцать из них. Около четырех часов утра он опустился на землю, укрывшись в стоге сена. Не сводя глаз с бледной луны, мимо которой бешено неслись рваные облака, он не мог уснуть. В карманах у него было всего несколько монет. Он отбросил свое прошлое; путь назад был для него закрыт. Чем больше он размышлял о случившемся, тем больше видел себя самонадеянным дураком, играющим в кости с судьбой. Но мужество ему не изменило.

На следующий день он преодолел тридцать миль, держась в стороне от городков, выбирая проселочные дороги и тропинки на склонах холмов. В полдень он купил крекеров в деревенской лавке, приготовил скромный ужин, завершив его несколькими глотками ключевой воды из ближайшего колодца.

Местность была великолепной: изрезанный горными вершинами горизонт, сосны и дрок на склонах, ниже – зеленые пастбища, цвета торфа ручьи, веселыми каскадами устремлявшиеся к равнинам. Тут и там виднелись выбеленные фермерские домики, небольшие возделанные поля. Вдоль дороги мирно двигались стада овец. Это было графство Пертшир в лучшем своем виде, прекрасная долина Страт-Линтон.

Но во второй половине дня, когда Дункан Стирлинг был на полпути через долину, начался дождь. Вскоре пришлось идти уже под ливнем; поднялся ветер, пробиравший его до костей.

В сгустившихся сумерках он добрался до деревни Линтон. Ее единственная улица была пуста, почта и магазины заперты, все двери закрыты от непогоды. Решив, что дальше идти нет смысла, Дункан дважды прошелся взад и вперед по безлюдной улице в поисках убежища на ночь. Наконец он остановился перед уютным домом из серого камня и прочел на табличке, прикрепленной к воротам: ДОКТОР АНГУС МЕРДОК, ВРАЧ И ХИРУРГ.

К дому примыкала пристройка с глубокой аркой, где было почти сухо. Он шагнул под арку, положил свой узел и, дрожа, забился в угол.

Едва он лег, как дверь в дом открылась, и девушка с наброшенным на голову пледом метнулась к пристройке. Чуть не споткнувшись о Дункана, она остановилась, глядя на него с нескрываемым удивлением.

– Простите! Я взял на себя смелость укрыться на минутку в вашем…

– Курятнике, – со всей серьезностью произнесла она это слово, не отрывая пристального взгляда от его лица. – Я только что покормила птиц. – И добавила с такой же непосредственностью: – Ты промок насквозь. Заходи, на кухне просохнешь.

– Нет-нет, – стал он самолюбиво отказываться, но она настояла на своем.

Глава 7

Дункан последовал за ней через двор, где даже сквозь пелену дождя был виден тщательно ухоженный сад. Она открыла заднюю дверь дома и провела его на кухню. При их появлении навстречу поднялась маленькая горничная-горянка.

– Садись к огню, – сказала девушка. – Когда твоя одежда высохнет, мы дадим тебе поесть. А потом, если захочешь, можешь идти своей дорогой.

Дункан повиновался и сел, наблюдая за ней. На вид ей было около восемнадцати – опрятная, подтянутая, с ладной фигурой. Матовый цвет лица свидетельствовал об отменном здоровье. Темные волосы были просто и аккуратно уложены. Самым выразительным в ней были глаза – глубокие, темно-карие, взгляд которых казался на редкость безмятежным.

Ее спокойствие раздражало Дункана, издерганного последними событиями.

– Вы часто привечаете бродяг, которые тут у вас оказываются? – спросил он.

– Мы – часто. На самом деле я приняла тебя за одного из них, пока ты не вошел в дом. Но бродяги никогда не дерзят, пока их не накормят.

– Я не знал, что у меня голодный вид.

– Голодный. Не