Ральф 124С41+ - Хьюго Гернсбек

Конечно, только учёным принадлежит последнее слово в научном споре! Но в литературе мечты — свои законы. И никому не приходило в голову запретить Жюля Верна, Конан Дойля, Герберта Уэллса, Алексея Толстого, Александра Беляева и Ивана Ефремова только потому, что некоторые из высказанных писателями мыслей не совпадали с существовавшими научными представлениями, которые закономерно сменяли одно другое. Ведь отброшенных научных гипотез куда больше, чем неверных предположений фантастов.

Научно-фантастическое произведение — это прежде всего художественное произведение, призванное пробудить у читателя эмоциональный интерес к проблемам техническим, социальным, этическим, оно может будоражить мысль, наводить на искания, но отнюдь не утверждать безоговорочно какие-либо научные или технические положения, будь то изобретение Ральфа из романа Гернсбека, предположение о гибели космического корабля в тунгусской тайге в 1908 году, существование сибирских алмазных россыпей или мечта о вероятном посещении Земли в прошлом инопланетянами или о их возможном потомстве… Допущения Гернсбека, Ефремова и любого другого писателя требуют научной проверки, и в одном этом — уже заслуга художественного произведения, будоражащего умы.

Мы говорим обо всём этом потому, что роман Хьюго Гернсбека не мог бы выйти в свет, не мог бы существовать полвека и обрести новую жизнь, если к нему подходить не с оценкой литературного произведения.

Литература научной мечты подчиняется законам мечты.

А мечтать — это смотреть вперёд, ломая догмы, шаблон и рутину.

Так делали и будут делать лучшие представители мировой научно-фантастической литературы, так делал в своём романе «Ральф 124С 41+» и Хьюго Гернсбек. В этом ценность его технической мечты.

Но главная ценность этого произведения заключается в том, что его пафос близок нашим представлениям о целях научно-технического прогресса. Научные открытия и изобретения, показанные в романе Хьюго Гернсбека, служат делу мира. А за это борются сейчас все честные люди на нашей родной планете.

Александр Казанцев

Предисловие ко второму изданию

Со времени первого издания «Ральфа 124С 41+» в 1925 году прошло четверть полного событиями века. А с тех пор как я написал эту повесть, эйнштейновская непрерывность времени и пространства поглотила 39 изумительных лет — лет, насыщенных научными открытиями.

Книгу, изданную в 1925 году пятитысячным тиражом, постигла довольно примечательная судьба. На неё ссылались большие и малые авторитеты, о ней сотни раз упоминала пресса, и не только в Соединённых Штатах, но и во многих других странах.

Кто бы ни писал историю научно-фантастического романа, к моему немалому изумлению, всегда упоминал и моего «Ральфа».

Между тем книга с течением времени сделалась библиографической редкостью. В начале 1950 года за один экземпляр на букинистическом рынке платили 50 долларов. У меня сохранилось их всего два, а когда я захотел подарить эту книгу одному своему другу во Франции, то и за эту цену не смог её достать!

Общеизвестно, что писатели никогда не читают своих книг, и я не составляю исключения из этого правила. Поэтому, когда мне на днях пришлось читать вёрстку для издания 1950 года, то есть после двадцатипятилетнего перерыва, я невольно стал задавать себе множество вопросов.

Прежде всего я спросил себя, почему я вообще написал «Ральфа»?

В 1911 году я был молодым издателем, мне было неполных 27 лет. За три года до этого — в 1908 году — я начал издавать «Модерн электрикс». Это был первый в мире радиожурнал.

К 1911 году тираж его составлял около ста тысяч экземпляров; он продавался во всех газетных киосках в Соединённых Штатах и в Канаде и рассылался подписчикам всего мира.

Ныне мне приходится сознаваться — я не помню, что именно побудило меня писать «Ральфа». Однако я не забыл того, что начал работать над этим романом, не имея общего плана повести. Я сам не знал, чем она кончится и о чём будет идти дальше речь.

Печатание повести началось в апрельском номере журнала «Модерн электрикс» за 1911 год, а закончилось в мартовском номере 1912 года. На обложке двенадцати номеров журнала воспроизводилась какая-нибудь сценка из печатавшейся в данном номере главы повести. Так, например, на обложке апрельского номера 1911 года был изображён Ральф перед телефотом — не перед современным телевизором, а именно перед передатчиком телевизионного изображения, который ещё предстоит изобрести.

В 1911 году слово «телевидение» было практически неизвестно. (Техническая статья, в которой впервые использовался этот термин, была напечатана мной в «Модерн электрикс» в декабре 1909 года под заглавием «Телевидение и телефот».) Поскольку повесть печаталась из месяца в месяц, автору, как это всегда бывает, приходилось всячески изворачиваться, чтобы сдать материал вовремя, но мне как-то удавалось с этим справиться; однако нередко я поспевал только к трём или четырём часам утра в день сдачи. Нечего и говорить, что литературное качество повести сильно страдало от этих ежемесячных акробатических фокусов, но её научная и техническая сторона каким-то образом оставалась в большинстве случаев невредимой.

Теперь, по истечении 39 лет, я вижу много технически неграмотных мест в сделанных мною тогда предсказаниях, однако в целом я вряд ли сумел бы и сегодня угадать лучше, чем в 1911 году. Само собой, я не стал бы сейчас выдумывать звездолёт с гироскопическим двигателем, но в 1911 году ни у кого и мысли не было о космических кораблях с ракетными или атомными двигателями. Точно так же в 1911 году учёные всё ещё твёрдо считали, что мировое пространство заполнено эфиром.

Нынче мы прекрасно умеем обходиться без него.

Ряд научных предсказаний в «Ральфе» теперь уже не фантазия, и я нисколько не сомневаюсь, что все они — или, во всяком случае, большинство из них — будут осуществлены в самом недалёком будущем. Более того, я совершенно уверен, что к 2660 году, то есть ко времени, о котором написан роман, все без исключения упомянутые в нём изобретения войдут в повседневный обиход.

Полагаю, что правильнее всего воспроизвести здесь отрывок из предисловия к первому выпуску «Ральфа» в 1911 году.

«Эта повесть, действие которой происходит в 2660 году, будет печататься в нашем журнале в продолжение года.

Она должна рассказать читателю о будущем с точностью, совместимой с современным поразительным развитием науки.

Автору хочется особо обратить внимание читателя на то обстоятельство, что, хотя многие изобретения и события в повести могут показаться ему странными и невероятными, они не невозможны и не выходят за пределы досягаемости науки».