Владыка (СИ) - Седых Александр Иванович

— Вы хотите все колонии опутать радиосетью? — округлились глаза у генерала.

— На весь земной шар радиосеть набросим, — широко размахнул руки мечтатель. — Эфир будет жужжать, как пчелиный улей. Радиостанции и ретрансляторы будут на каждой почтовой станции, на каждом дирижабле, на каждом корабле. Особо важные и маскирующие их сообщения будут помечаться цифровым кодом, и пересылаться дальше неизвестному адресату. Только истинный абонент поймёт смысл послания, которое, к тому же, получит подтверждение от разных радиостанций.

— Кто же разберётся в гудящем радиохаосе⁈ — ужаснулся Врангель.

— Враги уж точно запутаются, — рассмеялся владыка. — Зато наши суда воздушного и морского флота будут получать свежую сводку погоды, ведь под неусыпным взором окажется весь мир.

— Это сколько же потребуется радиостанций⁈ — присвистнул генерал.

— Скоро заработает радиозавод, и со временем у нас появятся тысячи приёмопередатчиков и автоматических ретрансляторов, — мечтательно глянул в тёмную даль парагвайский магнат. — В каждом корабле, автожире, воинском подразделении должна быть рация…

— Господа, автожиры спущены на воду, извольте понаблюдать за взлётом, — вернул прожектёров к реалии насущного дня капитан.

Все прильнули к окнам рубки. В сгущающихся сумерках, по обоим бортам «Летучего голландца» на речных волнах покачивались подсвеченные лучами прожекторов двухместные автожиры.

— Если не брать в гидроплан пассажира, то в воздух можно поднять сотню килограммов дополнительного груза, — доложил приёмной комиссии Лебединский и по телефонной трубке отдал команду в радиорубку на разрешение взлёта.

Автожир по левому борту закружил несущим пропеллером и, после короткого разбега по воде, полетел низко над поверхностью. Тот аппарат, что стартовал по правому борту, взлетел почти отвесно, даже одного метра не проскользив по воде.

— С предварительной раскруткой несущих лопастей винта, автожир может взлетать против ветра даже без разгона, — пояснил тонкости пилотирования автожиров уже Алексей и рассмеялся: — Казаки в африканских колониях даже с болотной лужи смогут взлетать.

— А приземляться? — восхищённо взирая на чудной полёт, спросил Врангель.

— Почти без пробега, прямо на место посадки, — похвалился Алексей. — Лишь бы деревья не мешали пологой траектории спуска. В этом–то и основное преимущество автожиров над аэропланами — аэродромов строить не надо.

— Партизанская машина, — оценив перспективу её военного использования, поцокал языком генерал.

— Контрабандистская, — подняв указательный палец, подправил характеристику агрегата Алексей. — Удобная вещь в непроходимых джунглях и горных массивах, надо лишь малюсенькую площадку расчистить. А уж на речках и озерцах автожиру вообще раздолье для взлёта и посадки. Хотя с колёсами, вместо громоздких поплавков, скорость чуть выше и грузоподъёмность больше.

— Эдак, через несколько лет, казаки все колониальные страны завалят мешками парагвайских золотых рублей, — скосил глаз на главного мирового спекулянта Врангель и беззлобно проворчал: — Как саранча, вставшая на крыло, проникнут даже в самые отдалённые уголки дикого мира.

Революционный магнат–анархист мечтательно заулыбался в ответ:

— Да-а уж, разнесут добро по всему свету скоростные «Летучие парагвайцы».

Глава 2

Армия Судного дня

Глава 2. Армия Судного дня

Для проведения военной коллегии чудаковатый войсковой атаман парагвайского казачества выбрал дикую местность вдалеке от Асунсьона. На скрытый от любопытных глаз военный полигон участников коллегии доставили в трюме «Летучего голландца». Офицеры, казацкие и анархистские атаманы, а также командиры отрядов красногвардейцев, решивших остаться в Парагвае, получили возможность воочию ознакомиться с суровым комфортом пассажирских отсеков казацкого клипера. Правда, укладываться спать на верхние ярусы нар никто не пожелал, только лишь вкусили ужин с корабельного камбуза, да побродили по палубе. Как и ожидалось, больше всего пассажиров впечатлили вращающиеся над головой, вертикально расположенные, узкие лопасти роторного ветряка. Казалось, какой–то чудак уложил на нос и корму пару колёс от водяной мельницы.

Для скоростного морского клипера дистанция по реке была плёвая, поэтому капитан не стал расходовать топливо, ограничился дармовой энергией ветра и легко восполняемым зарядом аккумуляторных батарей. Объяснять сухопутным зевакам чудо ветрогенерации Лебединский посчитал излишним, а морские офицеры сами смогли догадаться о подвохе, рассчитав мощность судового хода, исходя из скорости ветра и фронтальной проекции паруса. Водить экскурсии в опасный отсек с засекреченными новейшими электробатареями и генераторами действительно не следовало.

Ещё один сюрприз от организаторов ждал офицерскую коллегию, когда им, в парадных мундирах — а многие ещё и с шашками на боку, — предложили пешком проследовать до места заседания. Возмущение возросло ещё больше, когда после часового марш–броска по грунтовой дороге, они не обнаружили на полигоне ни одного здания. Организаторы сходки не удосужились, на случай дождя, даже брезентовый тент натянуть на колья. Кроме установленных рядами длинных деревянных скамей и одиноко скучающей у подножия пологого холма деревянной трибуны, других атрибутов цивилизации в окрестностях не просматривалось.

— Хорошо хоть земля чуть просохла от дождя, — приминая сапогами густую траву, ворчливо кряхтя, присел на скамью Врангель.

За прославленным генерал–лейтенантом расселись вверх и вширь по склону многочисленные колонны высших офицеров, чином не ниже полковника или капитана первого ранга. Левее пристроились казачьи атаманы, далее — группа анархистских атаманов, во главе с батькой Махно. Крайней одинокой колонной скромно расположились командиры красноармейцев. Зрители с грунтовой трибуны лениво окидывали взором неровное, местами поросшее густым кустарником гладиаторское ристалище. Владыка обещал дать вечернее красочное представление, потому и попросил приглашённых взять с собой полевые бинокли. Офицеры флота пришли даже с мощными морскими, но пялить глаза пока было не на что.

Хмурое серое небо хоронило солнце, зимний прохладный ветерок заставлял плотно застегнуть пуговицы на парадных кителях. А ведь мог опять и мерзкий дождик заморосить. Золотопогонное офицерство тихо роптало. В среде белогвардейцев давно уж поднималась волна протеста против засилья во власти казаков. По численности, офицеры и солдаты уже давно превосходили казаков–эмигрантов, противоборствующие силы лишь чуть уравнивали анархисты и беглые красноармейцы. Правда, в скором времени ожидался подход из Владивостока последних казачьих дивизий Унгерна, но в их среде барон был авторитетным лидером и должен бы поддержать офицерство. Конечно, если учитывать гражданское население, то бесспорный перевес был за семьями казаков, анархистов и ветеранов–инвалидов, но в революционной ситуации учитывалась лишь сила штыков и сабель.

— Пётр Николаевич, и зачем было переться в эдакую глушь? Могли бы и в комфортном здании парламента посовещаться, — поёживаясь под дуновениями колючего ветра, зароптал пышнотелый сосед Врангеля. — А ну, как сейчас дождь ливанёт на наши головы?

— Генерал, русскому воину грех жаловаться на «суровую» парагвайскую зиму, — расправил плечи, одетый в лёгкую чёрную черкеску с серебряными газырями, Врангель. — А за погоду не переживайте. Не знаю, какими уж приборами пользуется господин Ронин, но прогнозы его точны, как аптекарские весы.

— Давно уж следовало приструнить сумасбродного владыку Парагвая, — надувая пухлые щёки, продолжал разжигать угли мятежа обиженный судьбинушкой пехотный генерал.

— Милейший, выполните просьбу — выверните карман галифе, — очень не ласково глянул на бунтаря бывший командующий русской армии.

Окружающие офицеры молча с интересом следили за пикировкой генералов.

— Пожалуйста, — растерянно вывернул подкладку кармана пожилой толстячок, подумав, что его подозревают в какой–то террористической каверзе.