Мерикратор - Юрий Никитин

экрана репортеры с азартом показывают как работу спасателей-медиков, так и громогласные заверения правительств, что всё под контролем, эпидемия обнаружена и берется под контроль, а вакцины против плецтлиха и даже антиковидные можно быстро приспособить и для профилактики снаппера.

– Хорошо бы, – пробормотал Черноклюв мрачно, – хотя, конечно, опыт уже есть, а медицина никогда не была такой сильной…

– Зато люди никогда не были такими слабыми, – отрезал Бабурнин. – Хотя дутые мускулы любого школьника сейчас покрупнее, чем у героев каменного века.

Черноклюв поморщился, у него объем бицепса всё ещё пятьдесят сантиметров, а на пике карьеры был под шестьдесят, но, конечно, медицина, спасая и младенцев, которые в прошлом веке бы просто умерли, сделала человечество за три-четыре поколения очень уязвимым к вирусам. И даже он, всю жизнь следивший за здоровьем, ежедневно употребляет десяток лекарств и четырежды побывал в больнице.

Всего за сутки новость о причине снаппера облетела планету. Пока блогеры смаковали её причины и последствия, толстяки ринулись в спортзалы, в кабинеты липосакции, обезжиривание, взлетел спрос на пилюли похудения.

Черноклюв и Бабурнин заглянули ко мне снова, мы люди старого поколения, любим общаться вживую, Алиса сразу сварила по чашке кофе, хлебопечка по её команде изготовила горку сахарного печенья. Мы с удовольствием хрустели им, малокалорийным, безглютеновым и ещё каким-то, хотя всем троим уже пофигу, Москалев в тандеме с Фединцевым в прошлом месяце вырастили мышь, что живёт третий год и дохнуть не собирается, методику обещают в следующем году начинать переносить на людей.

Бабурнин – великий критический ум. Новые теории не создает, разве что гипотезы выдвигает часто, но и те больше для прикола, но у него лучший из известных мне умов, заточенных, как говорят, на чувство целостности систем. С ходу улавливает малейшие неточности в любой программе, хоть политика, хоть компьютерной, язвительно ржет над проколами, даже в огромном тексте на сотню страниц моментально выхватывает взглядом опечатку и со злорадством указывает на нее пальцем.

Черноклюв – суровый и всегда хмурый гигант, его мозг работает неторопливо, как и весь метаболизм в организме, зато без заметных перерывов, потому утром часто встаёт с новыми вариантами решения трудных задач. В юности занимался бодибилдингом, получал призы, занимал высокие места, но после защиты кандидатской по матанализу перестал ездить на соревнования, а после докторской по квантовым системам использует штангу и гантели только для здорового образа жизни, вес сбросил за год со ста пятидесяти до ста двадцати, что завидно даже некоторым нашим трансгуманистам.

Я с интересом поглядывал на обоих, сильнейшее облегчение на лице не только Бабурнина, Черноклюв вообще расправил могучие плечи и улыбается как самое красное солнышко. А какое облегчение в моей душе, лучше промолчу, мы же интеллектуалы, эмоции обязаны держать под контролем.

Всё-таки даже у нас, человеколюбцев, свое «я» и своя жизнь на первом месте. Как приятно узнать, что все трое не входим в группу риска, так как каторжаним себя в спортзалах и дома, выдерживая норму веса, это входит в программу трансгуманизма, мы обязаны вписываться в критерии середины двадцать первого века.

Бабурнин сказал живо:

– Алиса, какова распространенность снаппера в эту минуту?

Мягкий женский голос ответил незамедлительно:

– Точных данных нет, снаппер распространяется стремительно, каждую минуту заболевают, по оценке специалистов, около миллиона человек…

Черноклюв крякнул, словно переломил толстое дерево.

— Это не эпидемия!

– Пандемия, – быстро согласился Бабурнин. – Давно такого щастя не было! Дождались с нашей медициной.

– Да при чем медицина? – рыкнул с неудовольствием Черноклюв. – Если сами люди ещё те человеки!

Я пробормотал:

– Главное, каков процент смертности. При ковиде умирал вроде бы каждый тысячный, и то всех тряхнуло вроде бы ого как!

– Плецтлих тряхнул меньше, – заметил Черноклюв мрачно, – хотя померло втрое больше. А меньше потому, что решили экономику не затормаживать, лучше пусть помрет миллион или даже десять миллионов, чем на планете начнется хаос. Но что принес снаппер?

Я смолчал, Бабурнин как хомяк набивает рот печеньем и сделал вид, что занят, Черноклюв посмотрел с иронией и лишь сдвинул глыбами плеч.

В последнее время, подумал я, природа повраждебнела к человеку. Глобальное потепление, засухи и тайфуны, землетрясения, просыпаются вулканы, а ещё ковид тряхнул население планеты, а потом и ураганный плецтлих выжег едва ли не двадцатую часть населения, а затем без передышки этот снаппер.

Похоже, со снаппером всё намного проще и оптимистичнее: раз уж удалось определить, что заболевают только люди с избыточным весом, причем – весьма так избыточным, то всё пройдет гладко, тормозить экономику не придется.

Худые и с нормальным весом вздохнут свободнее, а толстяки уже сели на диеты и скупили все штанги, гири, гантели и скамьи Смита.

Черноклюв проворчал:

– Эпидемия ожирения больше всех охватила регионы, где раньше голодали. Сейчас наконец-то налопались, начали жрать просто для удовольствия и в запас. Вот им, думаю, достанется по полной…

– Там со спортзалами не густо, – заметил Бабурнин. – Переключи экран на Африку! Вангую, там толстяки с утра до ночи начали таскать мешки с камнями и валуны! И бегают до изнеможения, хотя вряд ли спасет от падежа.

Черноклюв погрозил ему пальцем, дескать, слово «падеж» применимо только к скоту, а люди, даже уголовники и всякие там насильники всё равно цари природы, венцы творения, и могут баллотироваться на пост президента. Причем у преступника шансов на избрание больше, чем у зачуханного профессора из какой-то Перми, который и щепки чужой не возьмёт, потом и презираем соседями, что «умеют жить».

– Но хоть кому-то удается? – спросил я.

Он указал на экран.

– А вон смотри, берут интервью у счастливца, что сбросил сто девять килограмм!

Бабурнин охнул:

– За сколько дней?

– За сутки, – сказал Черноклюв с пренебрежением. – Это же Игнес Бубба, звезда футбола моей молодости. Два миллиона долларов бросил на быстрое обезжиривание своей гиппопотамности…

– Как он сейчас?

– В коме. Зато живой.

Я молча слушал как представители медцентров перед экранами камер громогласно успокаивают население, с бумажками в руках доказывая, что снаппер пошел на убыль, и что можно точно сказать, когда закончится.

Всё верно, нас нужно успокаивать. Слишком уж мечтали о грядущем светлом веке. Золотом веке. Все страны и народы мечтали.