Развестись и попасть - это я умею. Путь львицы - Алиса Рудницкая

припорошенная пушистой пудрой. На запястье мерцало тонкое кружево золотистого узора.

Я встала – пошатнулась, но удержалась. Подошла к шикарному зеркалу в рост, вставленному в раму из сплетенных ветвей с зелеными листочками и крупными черно-красными вишнями. Осмотрела новую себя.

Она – я – была потрясающей. По-хорошему нечеловеческой.

Длинные, почти до бедер, волосы – цвета поздней осени, что-то среднее между медью и затухающими углями. Лицо – тонкое, словно вырезанное умелым скульптором, с высокими скулами и чуть раскосыми глазами. Глаза… чёрт возьми. Я бы сама в себя за такие глаза влюбилась! Серебристо-зелёные, как отражение луны в лесном озере.

А еще были уши. Они были вытянутые, заострённые, эльфийские. На мой вкус – длинноватые, да еще торчали в разные стороны. Но выглядели… органично. К образу по крайней мере они прекрасно подходили.

Я пригляделась внимательнее – и скривилась. Эта эльфийка была не просто красива.Она была идеальной! Тот типаж женщин, которые настолько хороши, что аж бесит. И в этом чудно-дивном теле теперь находилась я.

“Ты слишком много читала романчиков про попаданок, – подумала я с ужасом. – Все. Крыша поехала на нервной почве!”

И ведь действительно. Восторги-восторгами, а… Что за чёрт?.. Где я? И что, чёрт побери, произошло после того, как я дочитала тот идиотский романчик?!

Я посмотрела на себя снова. Помяла мягкие – действительно как персик – щечки. Растянула ради интереса и глупо вывалила язык.

– Я жаба, я хочу есть, – как в глупом ролике пробормотала я. – Афигеть не встать.ж…

Потом подумала – да и к черту! Сошла с ума так сошла, на здоровье! Вон какое вокруг все красивое. Уж точно красивее, чем комнатка с облупившимися стенами в поганой коммуналке. К тому же в мире грез не существовало треклятого бывшего.

Осознав, что по классике жанра я должна тут встретить своего принца-дракона, прекрасного оборотня или вампира, я даже рассмеялась. Ах… если бы. Раз я спятила, то можно было бы покуражиться. Помурыжить несчастного мужика, как муружила его дамочка из дурацкой книжки, что я читала накануне.

Все какое-то развлечение, вряд ли здесь есть телек и интернет.

Легко смирившись со своей попаданской судьбой я продолжила осмотр жилплощади эльфийки.

На тумбе рядом с креслом стояла настоящая пизанская башня из книжек – эльфийские романы, насколько я могла судить. С нарисованными на обложках мужчинами в чёрных плащах и страдальческими девушками с растрёпанными косами. Лозы, обвивавшие мебель, оберегали книжную башню, как бы не давая ей развалиться. И всё это было живым. Странно, пугающе живым.

Оставив книжную башню в покое, я переместилась к столу и смахнула писчие принадлежности с книги в черной обложке. Потянулась, взяла, полистала. На первом развороте было аккуратно выведено имя:

Аэлрия Тир'Фаэль

Имя было сложным до ужаса, я даже поморщилась. Такое длинное и нелепо-эльфийское. Фу. И мне с таким жить?

Я пролистала дальше. Книга оказалась ничем иным, как личным дневником этой Аэлрии. Я опустилась обратно на постель и принялась читать. Аэлрия явно начала вести записи недавно. Почерк был чёткий, округлый, очень уравновешенный, однако чем дальше к концу, тем он больше плясал и тем чаще попадались на страницах винные пятна. Мысли тоже путались.

«День 14.

Я всё ещё здесь. И всё ещё не жалею о том, что ушла. Мать сказала, что я поступила правильно. Что моей главной ошибкой было уйти из дома и связать с себя этим, по ее мнению, выродком.

Она ничего не понимает.

Я очень любила его поначалу. И он меня любил. Но теперь мне надоело лежать ночью в постели рядом с телом, в котором больше нет ни жара, ни любви. Надоело, что меня попрекают за каждое мое действие. Надоело, что он – самый умный, а я обязана работать до седьмого пота ради него. Мои слова – не придирки. Это истошный крик о помощи.

Он так и не пришёл спросить, почему я ушла. Печать брачного контракта на руке стала золотой. Значит разрыв принят. Теперь я совершенно свободна».

Я почувствовала, как у меня пересохло во рту.

Неожиданно… до боли знакомо.

Я продолжила чтение.

«День 16.

Родные снова стучались ко мне сегодня, и довольно долго. Мама говорила через дверь, что я должна выйти, поесть, поплакать на людях, а не в подушку.

Я послала её.

Они не понимают.

Они всё ещё думают, что я сделала правильный выбор. Они очень горды тем, что я опомнилась. И они даже не подозревают, насколько мне больно!

Да мне не оды хвалебные нужны, а чтобы меня хоть кто-нибудь по-настоящему понял!»

Я почувствовала, как у меня скручивает живот. Это было так похоже. Разные слова. Разные тела. Но одна и та же судьба.

Я читала взахлёб, вцепившись в дневник, как в спасательный круг.

«День 20.

Сегодня я пила в одиночестве до самого рассвета. Потом пошла в семейную библиотеку и наткнулась на какой-то идиотский любовный роман с варваром, который носил свою любимую на плече. Никогда бы не подумала, что мама будет хранить в доме подобные книги.

Я думала – закрою после первой главы. Но дочитала до конца. А потом прочитала еще один.

А потом поняла, что эти романы мама для меня купила – они все были новенькие. Стало грустно и радостно от ее такой обо мне заботы. Захотелось понять ее – впервые в жизни. И я пошла искать другой роман. Роман, где не героиня слабая и зависимая, а ее парень – связанный, растерянный, и молчит, потому что его женщина ему запретила.

И, знаешь что, дорогой дневник?.. Мне понравилось.

Наверное, я наконец прониклась традициями своего клана, из которого сбежала пять лет назад. Интересно, если я попробую все это в жизни, мне понравится?

Мама бы гордилась мной…»

Я опустила дневник. Мне до боли было жалко Аэлрию. Шмыгнула носом.

Моя мама тоже не была мной довольна. Она надеялась, что после университета я сделаю карьеру, а не буду полагаться на мужа. Но мне пришлось пахать на низкооплачиваемой работе, жертвуя отпусками и даже, порой, выходными.

Я так и не сказала ей о разводе. Мы давно с ней поссорились.

А ведь она бы тоже гордилась мной за то, что я бросила наконец своего придурка-муженька.

Я посмотрела на дневник. Та запись была последней. Дальше записи обрывались.

Аэлрия была точной моей копией из другого мира.

Разведенная. Уставшая. Мечтающая, чтобы ее поняли и пожалели. Запершаяся здесь, в этой комнате, чтобы спрятаться от своих проблем. Мы даже книги с ней