Зверочеловекоморок - Тадеуш Конвицкий

– Не отвлекайся. Ты что, не можешь сосредоточиться? – ворчал он тихим сонным голосом. – Нам пора обратно в наш мир. Уже поздно. Там и тебя, и меня ждут.

Говорил он все тише и все медленнее. Темнело. Нас постепенно окутывала черная беспросветная ночь.

У двери заливался звонок. Я встал с кресла. За окном шел апрельский дождь вперемешку со снегом. Пса не было. Только на кресле напротив лежало несколько комочков грязи. Звонок не унимался, торопил, угрожал.

Я открыл дверь. На лестничной площадке стояли: мама, Цецилия, пани Зофья с портфелем и отец. Все четверо разъяренные.

– Безобразие! – рявкнул отец. – Мы полчаса трезвоним.

– Извините. Я не слышал.

– Он не слышал, – театральным жестом развел руки отец.

– Наверняка занимался чем-нибудь недозволенным, – сказала Цецилия. – По лицу видно, что нашкодил.

– Меня не было дома.

– Ну вот, сами видите, – торжествующе воскликнула Цецилия громовым голосом, от которого зазвенели стекла в окнах на всех восьми этажах нашего подъезда.

– Я правда только что вернулся.

– Минутку, – сказала мама. – Ты только что вернулся, а мы с четверти третьего стоим под дверью и почему-то тебя не заметили.

– Я тут ни при чем. Цецилия хитро улыбнулась:

– В таком случае скажи, где ты был.

Мне не хотелось ни врать, ни выкручиваться. Мы все еще стояли на площадке.

– Просто в дверь позвонил один пес, огромный дог, кажется изобретатель. Предложил мне попутешествовать по Вселенной. Мы были на какой-то планете, чертовски похожей на нашу Землю, только немного красивее. Я познакомился с девочкой, которая играла в серсо с мальчиком, как две капли воды похожим на меня.

– Пес, разумеется, говорил человеческим голосом? – язвительно спросил отец.

– Да, он хорошо говорит по-польски.

– А тигра ты, случайно, не встретил? – вмешалась Цецилия, заговорщически подмигнув маме.

– Встретил. А откуда ты знаешь? Только это был не тигр, а тигрица.

– Честное слово, вы не умеете воспитывать детей! – завопила Цецилия. – Я бы с него три шкуры спустила. Ему даже соврать как следует лень. Он вас ни в грош не ставит!

Подтолкнула меня, как недавно дог, и мы вошли в квартиру. Снимая пальто, все продолжали отпускать ехидные замечания по моему адресу.

– Ты преувеличиваешь, Цецилия, – оправдывалась мама.– Просто мальчик любит пофантазировать.

– Может, он у вас писателем будет? – издевалась Цецилия.

– Это, кажется, весьма прибыльная профессия, – сказал отец. – Я прочел в газете, что шестнадцатилетняя англичанка заработала на своей первой книжке сто тысяч фунтов.

– А ты эту книжку читал? – напустилась на него Цецилия. – Я-то читала.

– Нет, откуда.

– Она смешала с грязью своих родителей. Изобразила их какими-то монстрами.

– Но сто тысяч – это сто тысяч, – философски изрекла мама.

– Ну, знаешь! – крикнула Цецилия еще громче и пронзительнее, отчего в ванной сама собой включилась газовая колонка. – Я бы такого ребенка запорола насмерть.

– У тебя ведь нет детей, – заметил отец. – Мне кажется, ты теоретизируешь.

– Ты просто идиот. С тобой вообще бессмысленно разговаривать.

Яростно переругиваясь, они вошли в комнату, где по-прежнему стояли рядом два сдвинутых кресла. За окном для разнообразия пошел град, крупный, как фасоль. Пани Зофья заперлась у себя и тут же включила радио – загремел оглушительный биг-бит.

Мама накрыла на стол и ушла в кухню; разогревая что-то на плите, она продолжала участвовать в разговоре. За стеной расплакался ребенок, взбудораженный голосом Цецилии. Я сел у окна и стал украдкой за ней наблюдать. Все-таки она мне нравится. А от ее приступов бешенства я просто тащусь.

– Я звонила вам два часа назад, – сказала Цецилия, наконец чуточку успокоившись. – К телефону подходил ваш идиот.

– Ты имеешь в виду Петра? – примиренчески спросил отец.

– В данном случае Петра. Но и ты не лучше.

– Что-нибудь случилось? – Отец ловко переменил тему. – Я еще не читал газет.

– Так ты ничего не знаешь?

– Пока не знаю, – вздохнул отец. – Но надеюсь вскоре узнать во всех подробностях.

Цецилия испепелила его взглядом.

– Все газеты кричат. Кроме того, я слышала комментарий Би-би-си.

Я решил доставить удовольствие очаровательному чудовищу.

– А что такое Би-би-си, Цецилия?

– Это английская радиостанция, на которой тетя Цецилия работала во время войны, – ответила она с царственным величием.

– Не перебивай дурацкими вопросами, – сказал слегка взволнованный отец.

– Чего ты цепляешься к ребенку! – крикнула Цецилия. – Он еще будет гордиться тетей Цецилией, когда вырастет.

Мама подала обед. Все стали звать пани Зофью, в комнатке которой гремела молодежная музыка.

– Это что, подливка? Мясо с жирной подливкой? – крикнула Цецилия.

– Да, – робко ответила мама. – Мои мужчины очень любят.

– Идиоты они у тебя! Культурные люди едят мясо, запеченное в духовке. Без капельки жира. Немедленно убери эту гадость с моей тарелки.

Как видите, «идиот» – любимое словечко Цецилии. Остальным приходилось мириться с этим, согласитесь, не слишком изысканным определением. Но такая уж она была, наша Цецилия. Я, впрочем, привык. Мне это не мешало. В отличие от отца, человека довольно самолюбивого. Его всякий раз бросало в краску, однако протестовать он не осмеливался.

Наконец Цецилия приступила к еде. Отсутствием аппетита она, надо сказать, не страдала. Появилась и пани Зофья. Села, как лунатичка, и принялась осторожно тыкать вилкой в горку овощей на тарелке – казалось, она ищет по меньшей мере жемчужину.

– Цецилия, детка… – вкрадчиво начал отец.

– Ну, что еще?

– Ты пришла с какой-то сенсацией.

– Действительно. Итак, мои дорогие. – Она перестала жевать некультурно приготовленное мясо, и глаза ее торжествующе блеснули. – Итак, восьмого мая Земля столкнется с кометой.

Воцарилась тишина.

– Это значит, меньше чем через месяц, – сказал отец.

– Совершенно верно. На именины Станислава.

– У нас в семье нет ни одного Станислава, – растерянно сказала мама.

Цецилия в отчаянии уронила на стол вооруженную вилкой руку. Вазочка с ветками вербы подпрыгнула на десять сантиметров.

– Честное слово, как ты можешь жить с такой кретинкой? – глухим голосом спросила Цецилия у отца.

Отец неопределенно хмыкнул.

– Самая большая в истории комета столкнется с нашим шариком, понятно?

– Космический катаклизм? – прошептал отец.

– Вот именно. Другими словами, конец света.

– Господи Иисусе, – испугалась мама. – Может, сделать кое-какие запасы? Мука, сахар, соль?

Цецилия пронзила маму уничтожающим взглядом. Мама на глазах стала съеживаться. Похоже было, еще минута, и она превратится в зайчонка Цецилия брезгливо принялась за еду.

– Сколько уже раз предсказывали конец света, – осторожно заметил отец.

– Вот тебе наилучшее доказательство, что это правда.

– Но столько миллионов лет…

– Когда-нибудь это должно наконец случиться.

– Почему именно сейчас? – спросила мама.

– А мне все равно, – пробормотала пани Зофья, ухитрившаяся за пять минут не проглотить ни кусочка.

Опять стало тихо. За окном сверкнуло солнце. На подоконнике ворковали наевшиеся крошек голуби. А Цецилия прочла нам весьма сложную лекцию о существовании Бога. На самом деле Бога, конечно, нет. Но люди его выдумали, и благодаря силе человеческого воображения он стал реальностью, хотя, по сути, совершенно беспомощен. Вам не обязательно вникать в ее рассуждения, я и сам ничего в них не понимаю. Просто знайте, что у Цецилии обо всем на свете есть свое оригинальное мнение и что она рационалистка. То есть такая старая дева, которая верит исключительно в человеческий разум.

Старой девой себя Цецилия, правда, не назвала. Только сказала, что она – женщина независимая, самостоятельная и на голову выше глупой толпы. То есть всех нас. Поскольку отец попытался иронически усмехнуться, она еще добавила, что мужчина происходит от женщины. Что это жуткая чепуха, будто Господь Бог сотворил женщину из ребра Адама. Совсем наоборот: мужчина – неудачный вариант женщины, иными словами, бракованный экземпляр. Отец покраснел. Тогда Цецилия в доказательство принялась что-то шептать ему на ухо, чтобы не слышали дети. Отец покраснел еще больше.

Когда наконец Цецилия ушла – а уходила она очень долго, поминутно что-то припоминая, – когда за ней захлопнулась дверь и мы услышали, как она на лестнице громогласно облаяла нашего надменного дворника, отец надолго задумался, а потом спросил:

– Ну и что ты на это скажешь?

– Давно уже похоже на конец света, – вздохнула мама.

– Сейчас проверим.

Отец закрылся с кипой газет в комнате, а мама отправилась мыть посуду. Потом пришла подруга пани Зофьи. Девицы пошептались у двери, и пани Зофья исчезла. Стало ужасно скучно. И я пошел в комнатку своей сестрицы, нелепую клетушку с половиной окна. На стенах висели вырезанные из журналов картинки. Среди них преобладали изображения Твигги – это такая популярная среди молодежи манекенщица, страшно худая, кажется даже калека. Пани Зофье она нравится, и я догадываюсь почему. Кроме того, ко всем стенам были пришпилены булавками фото актеров. Когда-то там висели «Битлы», такая мощная группа, но их давно выбросили, поскольку они вроде вышли из моды. А еще во всех углах комнаты пани Зофьи лежат, висят, стоят и валяются разнообразные реликвии: засушенные цветы, ржавые подковы, пустые флакончики из-под духов и всякие другие штучки.