Сказка «Глинка» - Анна Плагун

что пить не возможно. А однажды делал он заслонку на печь соседке моей, так не выдержала жару заслонка, развалилась, и вся хата то и сгорела. После этого наказали его наши молодцы, да так, что больше он и делать ничего не мог. Все думали, что он уж и помер, а тут опять чертовщина началась.

Ужаснулась Настенька, не дослушав рассказа старушки, бросила горшки, не проданные и к деду в дом побежала. А деда дома как раз и не оказалась. Взяла Настенька сосуд с водой волшебной, что бабушка Белослава ей дала, и залила ей глину дедову, глядь в ведро, а там красно все, черти ходят, и пламя кругом прорывается. Откинула Настенька глину и бежать, а тут дед на пороге!

— Куда это ты собралась, душа моя, Настенька?! — говорит дед, улыбаясь, а глаза так и горят адским пламенем

— Ухожу я! Я не буду горе людям приносить, как же я не замечала..! Забирай все свои деньги и сиди тут один!

Настенька в сердцах разбежалась, толкнув деда в бок, выбежала на улицу и побежала прочь…

— Беги, беги…, — усмехнулся дед, — только не найти тебе дороги ныне из леса этого, заколдованный он, ещё прощения просить придёшь! А я теперь силы имею, и без тебя справлюсь, И громко засмеялся дед — Горемир. Да так засмеялся, что долго этот смех Настеньке вслед чудился и преследовал, подгоняя, пока из сил совсем не выбил.

Блуждала наша Настенька целый день, а ветви деревьев только гуще прекрывали ей путь, не могла она дороги домой найти, заколдовал дед лес и не выбраться ей, а вокруг волки воют, и солнце уже садиться начало. Вместе с темнотой на нашу Настю надвигались и темные силы Горемира. За каждым кустом поджидали её дедовы-помощники, выскакивая, и пытаясь затащить её к себе в логово, то ворон Насте встретится и клюнуть её пытается:

— Карррр…Вернись, Настя, пока не поздно, а то хуже будет…Каррр…

Отбиваясь и прячась от различных опасностей темного леса, вышла Настенька к озеру, а возле того озера дуб стоял широкий, да раскидистый. Внизу у дуба было большое дупло. Туда — то Настя и забралась. Дрожь от страха бегала по всему телу, но все-таки усталость взяла верх и настя уснула.

Солнце было уже в зените, когда Настя наконец проснулась. Перво-наперво, пошла она к озеру умываться. Воду черпает и глядит, а вокруг всего берега глины полным-полно, да чистенькая, без веточек, без сучков. Набрала наша Настя глины. Высушила, перемяла и решила корзину слепить, чтобы ягод набрать, да покушать. Лепит, лепит, а корзинка не получается, то трескается, то ручки отваливаются, не принимает её глина.

Расстроилась совсем тогда Настенька, и заплакала слезами горькими.

Плачет, родных вспоминает, матушку с сестрами, крыночки за завтраком, полные свежего молока, огород, рыжего кота бабушки Белославы.

Плачет она, домой воротиться хочет, а слезы на глину капают. И тут сквозь слезы видит она, что в глину вода набралась из слезок её. А в воде дом её родной белым светом светится. Обрадовалась Настенька, взяла глину и слепила из неё горшок. Да красивый такой получился, ровный.

Сходила Настенька тогда в лес за хворостом, развела костер, положила рядом с костром горшочек и спать легла. А на утро смотрит, горшочек подрумянился, на боку лежит, красивый, прямо как у братьев получился! Взяла его Настенька аккуратно, налила туда воды волшебной из сосуда, глянула внутрь, а там карта леса заколдованного отражается. Вот на карте она — Настенька, а вот и её дом. Видит она и матушку свою и сестер в поле работающих, а вот и бабушка с рынка, которая ей про деда рассказала.

Карта у Насти в руках и пока светло темным силам её не одалеть, но нельзя уходить оставляя злодея безнаказанным!

— говоришь, добрая бабушка, ошпариться может из-за плохого горшка, что в руках разваливается и дом может сгореть от плохо выполненной заслонки…, — вспоминала Настя вслух то, что рассказывала её старушка на базаре, придумывая план, как проучитиь Горемира.

План появился тут же сам собой. Первым делом Настя набрала глины и сделала заслонку для печи, такую же, как в доме у Горемира, только внутри заслонки оставив шарики воздуха, которые при нагреве просто разорвут заслонку изнутри и попадется тогда Горемир на свою же удочку. Остаётся самое сложное заменить заслонку в доме Горемира с железной на приготовленную Настей.

Пробраться в дом злого деда труда не составило. Сделала Настя это через спальню на втором этаже, к окну которой как раз прислонялась ветка старого дуба. Настя на цыпочках дошла до печи и уже поменяла старую заслонку, как вдруг услышала знакомый кашель за своей спиной. Стоял за её спиной…нет…уже не дед, а молодой парниша Горемир, выдавали в котором старого злодея лишь горящие пламенем глаза.

— И что это мы тут делаем? — лукаво поинтересовался он.

— Прости меня, Горемир, ты был прав, не найду я дороги домой, а в лесу страшно, вот я и вернулась к тебе, — схитрила Настя

— Я так и думал! — усмехнулся парень, — ничего, молодая ещё, глупая, ошибки со всеми бывают. Я вот молодой был тоже отца слушал, что мол надо стараться делать горшки хорошо, так разве, ты мне скажи на этом много заработать можно? Вот мы и жили бедно, зато посмотри теперь на меня, — он гордо поднял голову, — я снова молод, полон сил, у меня большой дом и теперь есть личная служанка, — тут он указал в Настину сторону.

— Да-да, — поспешила Настя согласиться с ним, — ты и вправду велик, буду я тебе помогать по дому, просьбы твои выполнять. Давай я печь затоплю и пирожков тебе сделаю с малиной лесной.

— А…давай..!!! — согласился Горемир, люблю лесную малину!

Настя проворно натопила печь, закрыв её приготовленной заслонкой, взяла лукошко и пошла в лес, перед ухлодом торжественно объявив:

— Хозяин мой, я пошла в лес по ягоду для пирожков твоих, скоро приду.

— Ступай, — разрешил Горемир, царственно восседая в кресле посреди зала.

Настя тихонько посмеялась про себя и выскользнула из дому. Погуляв по лесу и набрав корзинку малины. Правда не для Горемира, а домой родителям, она воротилась к дому вредного старика, точнее уже молодого, но такого же вредного парня.

А тут как раз всё в самом «разгаре». Ходит вокруг горящего дома Горемир, и черти в с ним рядом тушить помогают. Ведра водой наполняют. И тут Настя увидела лицо злодея, старое, дряхлое, и мелькнула в её голове, ведь сила