Наваждение - Шарлотта Лэм

Дэмиан не настаивал, но продолжал ласкать и целовать ее, превращая ее тело в мягкую, податливую глину. Она была полностью под властью неведомых ей доселе ощущений, которые он разбудил в ней. Она слишком сильно полюбила его, а это всегда опасно — любить слишком сильно.

К Дэмиану же любовь пришла слишком неожиданно, чтобы быть полной, чтобы он мог безоговорочно доверять своей любимой. С самого начала он ожидал от нее предательства. В тот первый вечер он смог побороть все возражения и сомнения, удерживавшие ее от близости с ним, а потом перестал доверять ей — если она уступила ему, она могла уступить и любому другому; он видел предательство даже там, где его быть не могло. Это случалось, когда дурная сторона его характера брала верх. Элизабет стала бояться его. Она не могла справиться со вспышками его необузданной ревности и в конце концов убежала от него, но это дорого ей стоило, и рана все еще кровоточила.

Самолет приземлился в Лондоне уже вечером. Было прохладно и сыро, Элизабет знобило после удушающей нью-йоркской жары. На ней был легкий льняной костюм. Теплый свитер сейчас совсем не помешал бы, подумала она. Полчаса, в течение которых она прошла таможню и выстояла длинную очередь на такси, длились бесконечно. К тому времени, когда она подъезжала к дому брата, она чувствовала себя уже совершенно измученной. Дэвид работал в бухгалтерии одной из нефтяных компаний. Он проводил на работе много времени, но ему хорошо платили, и у него был очень симпатичный дом в Айлингтоне. Водитель такси, чертыхаясь, проехал по выложенному булыжником двору и остановился перед маленьким бело-голубым двухэтажным коттеджем, на окнах которого цвели темно-синяя лобелия и розовая герань.

Как только такси остановилось, парадная дверь распахнулась, и с ребенком на руках на пороге появилась Хелен — жена Дэвида.

— Ты уже приехала! — воскликнула она. — Долетела нормально? Ну как ты себя чувствуешь, оказавшись снова дома? Господи, какая же ты загорелая!

— Привет, Хелен, рада тебя видеть, — улыбнулась ей Элизабет, рассчитываясь с таксистом.

Она подхватила чемоданы и направилась в дом.

— Оставь их в холле. Дэвид перенесет их наверх, когда вернется с работы, — сказала Хелен. Она покорила своего мужа маленьким ростом, золотисто-каштановыми вьющимися волосами и теплыми улыбчивыми глазами, цвет которых менялся от зеленого до желтого, а иногда даже бывал голубым.

— Это Грета? — спросила Элизабет, глядя на малышку, которая сосредоточенно сосала свой кулачок.

— А кто же еще? — И Хелен протянула ей дочку. Та вдруг отчаянно завопила, цепляясь за мать. — Давай, возьми ее, она не кусается — во всяком случае, не часто, да к тому же у нее и зубов-то еще нет, так что если и укусит, то не больно.

— Не могу поверить, — сказала Элизабет, осторожно беря ребенка на руки. Грета пахла детской присыпкой и молоком, ее тельце было тепленьким, мягким, будто вовсе без костей. Она уставилась на Элизабет сердитыми круглыми голубыми глазками, приоткрыв ротик. — Разве она не красавица, — сказала Элизабет, пытаясь разглядеть ее сходство с братом, но не смогла. — Она похожа на тебя.

Хелен вздохнула.

— Я думаю, она похожа на Дэвида, у нее его нос и подбородок.

— Несчастная малютка, как ей не повезло, — пошутила Элизабет, и Хелен рассмеялась.

— Неужели ты не замечаешь? Все считают, что она вылитый Дэвид. Иди присядь, я поставлю чайник. Тебе ведь наверняка хочется выпить чашечку настоящего чая? Когда я была в Нью-Йорке, я совершенно не могла там пить чай — они все время заваривали китайский, который на вкус был точно опилки, а цветом смахивал, как бы это помягче выразиться, на воду после мытья посуды!

— Я там пью только чай с лимоном, — сказала Элизабет, проходя за ней в маленькую кухню и садясь за стол.

Грета, которую Элизабет держала на руках, была занята тем, что пыталась отодрать пуговицу от се костюма. Заметив это, Хелен поцокала языком и забрала у нее ребенка.

— Я уложу се в кроватку, ей уже пора спать, вот только покормлю ее. — Она скрылась за дверью, но вскоре вернулась, быстро управившись с делами. — Дэвид собирался пораньше вернуться домой, — сказала она. — Он так хочет увидеть тебя. Расскажи мне о Нью-Йорке. О, ты такая счастливая, это должно быть восхитительно — жить там! — Она оглядела комнату. — Не то чтобы я хотела поменяться с тобой местами, — добавила она быстро. — У меня есть все, чего я хочу, но просто интересно послушать, как живут другие люди.

Элизабет с завистью смотрела на нее. Воротничок платья Хелен был испачкан желтком, волосы ее были растрепаны, и одета она была в простенькое застиранное зеленое платье, в котором Элизабет видела ее еще два года назад, но глаза ее сияли, и она все время улыбалась.

— Я всегда с таким наслаждением читаю твои письма, — сказала она. — Макс, судя по твоим рассказам, просто потрясающ, настоящая шаровая молния. Дэвид все время говорит, что ты в конце концов выйдешь за него замуж. Ты так много пишешь о нем.

— Ни за что, у нас совсем не те отношения. Макс пришел бы в ужас, услышав тебя, поверь мне.

— Он женат?

— Хуже — разведен и платит алименты. Он говорит, что не может позволить себе снова жениться.

— Бедный Макс, — ужаснулась Хелен. — Но ведь он тебе нравится, да?

— Работать с ним просто замечательно, но выходить за него замуж… Ни в коем случае!

— У тебя появился американский акцент, — неодобрительно заметила Хелен.

— Да? — удивилась Элизабет. Сама она не замечала этого, но в том, что за два года в Америке она незаметно для себя приобрела акцент, не было ничего удивительного.

— Как долго ты собираешься пробыть здесь?

— Уже мечтаешь избавиться от меня?

— Не глупи, мы все очень рады, что ты приехала. Я только думала, вернулась ли ты домой насовсем или…

— Контракт еще не закончился, пока у меня только отпуск. — Элизабет замолчала, услышав, как в передней кто-то открывает дверь.

— Дэвид пришел! — воскликнула Хелен, радостно сверкнув глазами, и поспешила встретить его.

Войдя в дом, Дэвид поцеловал жену.

— Она здесь, добралась благополучно, — сказала Хелен, обнимая его.

Они женаты уже два года, а ведут себя точно молодожены, подумала Элизабет, наблюдая за ними. Она вспомнила, как неприятно были удивлены родители, когда Дэвид сказал им, что собирается жениться. Он был знаком с Хелен всего лишь месяц, и они были поражены быстротой, с которой он принял решение.

«Хелен только девятнадцать, почему бы вам не подождать годик?»— спросил его отец, но Дэвид был настроен решительно.

«Я знаю, чего хочу, а что касается Хелен, какое значение имеет ее возраст? Пусть ей всего лишь девятнадцать, но она уже взрослая по своему развитию, и это главное. Зачем ждать, если мы уверены в своем решении?»