Метагалактика 1995 № 3 - Б Липов

— М-м-м?… — не сообразил, что от него требуется, фантаст.

— Понятно. Жертва несчастного случая. Заключение судмедэксперта?… — Старший заполнял какую-то анкету.

— М-м-м…

— Понятно. Перетасуй пропавших без вести. И — прочих…

Младший раскинул картотеку: афишки, что вывешивают на видных местах с трафаретом наверху — «Их разыскивает милиция».

— Нет, не похож, нет — не похож, хоп — кажется, как раз то, что надо! — И младший, прыснув в ладонь, передал Антихристу афишку.

Демон внимательно стал изучать бумажку, поглядывая на Ахенэева.

— Да, общее сходство есть, общее… С прической чего-то не то… — Заключил он.

— П-с-с, шеф: то ж баба! Шучу я.

— Это, по твоему, баба, — не понял юмора Антихрист. — А ну-ка процитируй пункт «В» части третьей статьи сто девяносто восьмой основного Положения о Чистилищном режиме проверки грешников всех кругов.

— Каждый преставившийся обязан предъявить доказательства своей принадлежности к тому или иному полу, — бодро отрапортовал младший черт.

— Вот именно! — Многозначительно подчеркнул Антихрист. — А ты — баба! Это надо доказать…

Младший черт с полуслова понял намек, оттеснил Владимира Ивановича в сторону и заговорщицки подмигнул.

— Хочешь избежать неприятного акта установления личности, да и от мазка на СПИД избавиться — наваливай на лапу шефу пару тысчонок золотишком, и — топай, куда заблагорассудится! Хоть в ад, хоть в рай. Хоть к девкам, хоть к мужикам. Ясно? Золото — оно и в Чистилище — золото! А блат и злато — свято!.. Впрочем, можно и камешками…

Владимир Иванович протестующее замахал руками.

— Я по другой части…

— А-а-а, натурой желаешь забашлять[4]! Поздно! Души — не скупаем. Раньше — да, было. А сейчас — инфляции, девальвации, курс упал, крах. Так что — не сговоримся.

— Да не о том, я. Вот… — И Владимир Иванович протянул контрамарку с печатью Сатаны.

Увидев страшную Мету, черту вспомнился давний конфликт со своим старинным приятелем Кондрашкой. Он пыхнул ярким пламенем, грохнулся об пол и зашелся в конвульсиях.

— Подослали… — Просипел мздоимец и — вытянулся. Почуяв неладное Антихрист и Гавриил повскакали с мест.

Ангелок заполошно захлопал крыльями, метнулся к Дружку, нащупал пульс и опрометью бросился в боковушку.

— Сейчас святой воды принесу! — донеслось оттуда.

Главы представительств приблизились к лежащему, увидели в руке скомканную бумажку со знакомым знаком и поменялись в лице.

Антихрист заскреб грудь, сыпанул в пасть горсть таблеток, Гавриила — словно ветром сдуло из Чистилища.

Ангелок окропил бездыханного пахнущей аммиаком святой водой, что-то нашептал, и черт очухался. Вытаращил зенки, дрыгнул копытом и привстал, шатаясь, на корточки.

— Не гу-у-би! — Прохрипел он, мазнув слюной по щекам. — Ми-и-лый, не губи!

Антихрист убавил в росте, рассыпался мелким бесом.

— Миль пардон, многоуважаемый! Неувязочка! Надеюсь на вашу порядочность. Вы — не видели, мы — не делали, не говорили… Взамен — дарю своего помощника. Предан — как собака! И — всемерное личное содействие! Куда изволите-с? Или самостоятельно? Гм, гм…

После происшедшего Владимир Иванович чувствовал себя не в своей тарелке. Такого эффекта он не ожидал!

— Мне бы в ад. Ад — глазами современника; так оговаривалось.

— Организуем! В лучшем виде — организуем!.. На столе Антихриста зазвонил телефон.

— Какого черта?!.. — Заорал он в трубку и осекся. — Ах, меня? Кто? Шайтан! Привет. Что? Видеокассеты с порнухой? — Демон покосился на Ахенэева и вполне натурально возмутился. — Ты спятил? Под монастырь подводишь. Нет и нет… Одним словом, не телефонный разговор…

Отключив аппарат, Антихрист заметался по регистратуре, бросая реплики, предназначенные для ушей важного гостя.

— Безобразие! В рабочее время! Чем они там занимаются?! Пораспускались, понимаете ли, в конец!..

Задницу саднило. Последний удар глухо отозвался в копчике и Владимир Иванович твердо ступил на ноги.

— Мы на че-ортовом катались коле-есе! — Послышались слова знакомой песни.

Ахенэев с трудом разогнулся и с ненавистью взглянул на бесовскую выдумку. Резво подмахивая коленоподобными шарнирами мимо них бежал дьявольский эскалатор. По эскалатору легко и непринужденно, словно резиновые, взбрыкивали, сучили конечностями грешники.

— Ужасно изощреннейшая штуковина! — Восхищенно произнес младший черт, окончательно оклемавшийся от вчерашнего конфуза. — Своего рода — антидепрессант! Постоянно поддерживает нужную форму, не дает расхолаживаться… Правда, слегка травмирует неопытных, зато какие горизонты для исхотерапии… А какие борцовские качества выявляются… Удостоена Сатанинской премии! Новинка ада!

Владимир Иванович болезненно поморщился, осторожно поправил брюки. Кожа на ягодицах лопнула и по телу разлилась ноющая, тупая боль, усиливающаяся при соприкосновении ссадин с материей.

— Прибыли, что-ли, ирод? — Простонал Ахенэев.

— Не Ирод, Яша — я. Уже сейчас прибудем…

— Наденька, этому больному продолжайте курс сульфазина. Очень странный случай…

Черт сосредоточенно скреб переносицу, массировал лоб — забыл цифровой код. Наконец, в башке что-то зашипело, щелкнуло и Яков облегченно вздохнул.

— 13-333-713! — Он крутнул диск и двери, нехотя раскрыв объятия, впустили гостей.

В лицо шибануло спертым воздухом: парилкой — прачечной. Владимир Иванович протер запотевшие стекла очков и близоруко сощурился.

ЧМО

Бросалось в глаза красным. И ниже — петитом: Чертог межведомственного очищения.

— Ждем, ждем, предупреждены,… - К ним спешил клинобородый представитель местной власти. С рогами сложной конфигурации, в строгом костюме и в белой манишке с бабочкой. Он расшаркался, — добро пожаловать!

Яков небрежно кивнул в ответ и неожиданно взлаял фельдфебельским басом, заставив вздрогнуть окружающих.

— Построить наличествующий состав смены!

Бородатый испуганно сиганул в сторону, к котлам, заверещал с дурнотой в голосе.

— Сме-ена! Гото-овно-ость но-мер один-ин! Трио-во-ага!

На площадку, вероятно служившую местом сборов, вымахнула четверка чертоподобных существ. Бородатый скакнул в голову шеренги.

— Сми-ирно! — Заревел, нагнетая нервозность, Яков и расхлестанной походкой двинулся вдоль строя. Ахенэев заковылял следом.

Преследуя цель выслужиться, выказать ретивость не столько перед серятиной-обслугой, как пред Ахенэевым, Яков раскомандовался: