Сказка и быль. История русской детской литературы - Бен Хеллман

Одной из провозглашенных Новиковым целей было формирование примерного христианина и гражданина. В каждом выпуске в качестве эпиграфов представлены цитаты из Библии. Нравоучительные истории обращают внимание ребенка на его обязанности перед Богом и царем, перед учителями, родителями, ближними и самим собой. Маленький Федор, который приобрел дурную привычку транжирить время и спать допоздна, однажды случайно просыпается в пять часов утра и в восторге от незнакомых ощущений решает начать новую жизнь («Начало только трудно»). Избалованный юноша из благородного семейства, отосланный отцом в деревню, учится ценить сельскую жизнь, крестьянскую работу и красоту природы («Переписка отца с сыном о деревенской жизни»). В других текстах осуждаются классовые предрассудки, лень, тщеславие, невежество, суеверия, например предсказание будущего или толкование снов. Юным читательницам даются советы по уходу за собой. В журнале регулярно появлялись басни и загадки.

Публикации в «Детском чтении для сердца и разума» не были подписаны. Большинство из них являлось на самом деле слегка русифицированными заимствованиями из немецких детских журналов или из «Детской библиотеки» Иоахима Кампе. Знаменитая «Детская библиотека» Кампе на самом деле послужила образцом и источником многих тогдашних детских книг в России. Это были сборники, включавшие в себя прозаические и поэтические сочинения: нравоучительные истории, басни, поучительные разговоры, исторические анекдоты и драматические сценки[7]. Первое такое издание называлось «Нового рода игрушка, или Забавные и нравоучительные сказки, для употребления самых маленьких детей» (1776). Антология в четырех томах, «Золотое зеркало для детей, содержащее в себе сто небольших повестей для образования разума и сердца в юношестве» (1787), включала в себя тексты, заимствованные у Кампе и у французского автора Арно Беркена. По словам специалиста по русской детской литературе этой эпохи Марины Костюхиной, четыре тома стали «энциклопедией детских пороков и добродетелей»[8].

Новиков надеялся, что русские авторы вскоре обратятся к детской литературе по его примеру, но только Николай Карамзин (1766 – 1826), тогда новое имя в литературе, заинтересовался этой возможностью. В 1787 году Карамзин и Александр Петров (ок. 1763 – 1793) возглавили журнал Новикова и коренным образом изменили его направление. Страницы журнала заполнились длинными сочинениями для детей постарше. Наибольшим успехом пользовалась французская писательница Стефани де Жанлис, которая в свое время оказала большое влияние на чтение для девочек по всей Европе. Отрывки из ее романов Les veillées du château и Nouveaux contes moraux en nouvelles historiques (1784), в которых отразились взгляды Руссо на воспитание, выпуск за выпуском публиковались в переводе Карамзина под названием «Деревенские вечера». Мадам де Жанлис учила манерам и обычаям и превозносила в сентиментальном духе нравственные достижения. Ее длинный нравоучительный роман «Альфонсо и Далинда» упоминается в «Униженных и оскорбленных» (1861) Достоевского как потрясающее чтение; воспоминание о романе снова вызывает у героя слезы на глазах. А вот в «Войне и мире» (1865 – 1869) Толстого дети используют имя мадам де Жанлис как обидное прозвище, еще одно напоминание о том, какое влияние французская писательница оказала на русских детей. Другой немаловажной публикацией журнала стал перевод поэмы Джеймса Томсона «Времена года» (1726 – 1730). Это первое английское стихотворение о природе, пересказанное Карамзиным в прозе.

Карамзин написал для «Детского чтения для сердца и разума» рассказ «Евгений и Юлия» (1789). На фоне пасторального ландшафта разворачивается трагическая любовная история. Высоконравственная сиротка Юлия, чье «сердце и разум были всегда в действии», ждет возвращения своего любимого, Евгения. Близкие друзья с детства, они собираются пожениться. Но запланированная свадьба превращается в похороны: Евгений внезапно заболевает и через несколько дней умирает. Так сама природа вмешивается, не давая невинной платонической любви обрести эротический оттенок. Вместо этого Юлии обеспечено другое блаженство – она живет в сельской глуши, с грустью, смешанной с радостью, вспоминает свою совершенную любовь, ухаживает за могилой любимого и надеется на встречу в загробной жизни. Эта «русская истинная повесть», как обещает подзаголовок, стала настоящим откровением. Она не взывала, как обычно, к разуму читателя, вместо этого от нее веяло меланхолией. Воспитательную составляющую заменило пристальное внимание к внутренней жизни героев, их сильным чувствам и любви к природе. Таким образом, сентиментализм появился в русской детской литературе раньше, чем он вошел во взрослую.

Кроме «Евгения и Юлии», Карамзин написал для журнала несколько стихотворений. Лирический герой «Весенней песни меланхолика» (1788) вздыхает и плачет, когда вся природа празднует приход весны, и задает Творцу риторический вопрос: «Когда придет весна моя, / Зима печали удалится, / Рассеется душевный мрак?» Тема других стихотворений – «Вздохи» и «На смерть девицы **» – печаль в связи со смертью юной возлюбленной. В сентиментальных текстах счастье всегда связано с прошлым.

К 1789 году деятельность Новикова подошла к концу. Екатерина II долгое время поддерживала всяческие культурные начинания, включая школьные реформы, но Французская революция и пугачевский бунт заставили ее отказаться от каких-либо идей, связанных с Просвещением. Русские франкмасоны попали в немилость, и в 1792 году по приказу царицы Новиков был арестован. Однако плоды его творчества, двадцать томов «Детского чтения для сердца и разума», продолжали жить; в третий и последний раз их переиздали в 1819 году.

Карамзин занялся взрослой литературой и историей, но и новые его произведения читали подростки. Считается, что почти восемьдесят процентов детского чтения в конце XVIII века составляла литература для взрослых, в которой пальму первенства держали Карамзин и поэт-классицист Гавриил Державин. Настоящую детскую поэзию мы находим в «Детской библиотеке» (1783 – 1785) Александра Шишкова (1754 – 1841). Ее тома содержат в себе стихотворения, рассказы, нравоучительные беседы, басни и пьесы. Стихи являются переводами или адаптациями из «Детской библиотеки» (Kleine Kinderbibliothek) Кампе. Такие стихотворения, как «Песенка на купание» (1773) и «Николашина похвала зимним утехам» (1785), не только отличные переводы, но и сами по себе прекрасные образцы русской поэзии. Летние и зимние забавы изображены живо и свежо. Веселое настроение игры выражается с помощью энергичного размера. Кроме того, Шишков первым в детской литературе изобразил играющих детей[9].

Шишковскую «Детскую библиотеку» продолжали любить и читать несколько десятилетий. Последнее издание вышло в 1846 году. Работая над романом-воспоминаниями «Детские годы Багрова-внука» (1856), Аксаков перечитал «Детскую библиотеку» и еще раз убедился, что это было самое лучшее чтение для русских детей. Ребенком Аксаков заучил многие стихи наизусть[10]. В области теории языка Шишков вошел в историю как традиционалист, но в детской поэзии он был истинным новатором.

К концу XVIII века возрос интерес к фольклору. Народные и волшебные сказки и ранее уже продавались на базарах в виде дешевых книжечек, но с возрастанием спроса их стали включать в более серьезные сборники. «Бабушкины сказки» (1778) Сергея Друковцова (1731 – 1786), «Русские сказки» (1780 – 1783) Василия Левшина (1746 – 1826) и «Сказки русские» (1787) Петра Тимофеева (годы жизни неизвестны), правда, не были в прямом смысле адресованы детям, но вслед за ними появились и подходящие для детей собрания, такие как «Лекарство от задумчивости, или Настоящие русские сказки» (1786) и «Веселая старушка, забавница детей» (1790). Вторая книга являлась, на самом деле, вторым изданием «Сказок русских» Тимофеева, теперь уже для детей. Сказки передавали настоящий фольклорный материал, авторы старались, насколько возможно, сохранять изначальную интонацию и особые черты жанра. Так в детскую литературу вошли волшебные сказки с их царями, царевичами, животными-помощниками, старой и злой Бабой-ягой и Кощеем Бессмертным. В этих сказках справляются с поставленными задачами и добиваются руки Царь-девицы не только Иван-царевич, но и Иван-дурак, простой, но сообразительный крестьянский сын.

В 1795 году под названием «Повести волшебные с нравоучениями» впервые появился русский перевод классических сказок Шарля Перро, предназначенных для детей. Одним из читателей Перро был Николай Карамзин, и первая попытка русского сентименталиста написать собственную сказку была частично вдохновлена сказкой Перро «Рикке с хохолком». Сказка Карамзина называлась «Прекрасная царевна и счастливый карла» (1793). Карамзин пересказывал классический сюжет «Красавицы и Чудовища» на новый, игривый лад. Как ни печалится ее отец, «Царь добрый человек», прекрасная царевна отказывает всем претендентам на ее руку и провозглашает, что любит горбатого придворного карлу. Карамзин уделяет внимание внутренним борениям царевны и ее отца, которые колеблются и сомневаются в принятых решениях. Автор использует юмор и гиперболы и обманывает ожидания читателя, поскольку уродливый жених так и не превращается в красавца. Противоречие между красотой и уродством, тут связанным с мудростью, разрешается силой любви, но лишь в духовном плане.