Этот прекрасный свободный мир... - Юлия Белова

   Роберт Шеннон никогда не задумывался, кто был его отцом. Немало наслышавшись об образе жизни Абигайль и раз в два месяца навещая ее вместе с дедом в психиатрической лечебнице, Роберт догадывался, что его отцом мог быть любой -- от первого встречного посыльного до покойного мужа матери. Зато вечной загадкой и тайным объектом восхищения стал для Роберта его покойный дядя Джейк.

   "Ты с ним одно лицо!" -- сурово твердил старый Томпсон, в очередной раз ловя внука за рисованием и хватаясь за ремень, -- "Ты хочешь погубить себя, точно так же как погубил себя он?!" Рассказ о покойном дядюшке Роберт выучил назубок, и мог не хуже деда рассказать, как девятнадцатилетний Джейк Томпсон стал жертвой какого-то эксперимента и сгорел в гаражном пристрое. Вообще-то тело тогда так и не нашли, но никто не сомневался в страшной смерти юноши, и только Роберт не мог примириться с подобным концом. Ради бегства из этого дома, размышлял временами мальчик, можно было не только устроить пожар в гараже, но даже изобрести атомную бомбу. Роберту приятно было думать, что Джейк бежал и сейчас живет где-нибудь в Южной Америке или Африке, охотится там на львов... Нет-нет, конечно, не на львов -- на крокодилов! Пишет картины или сочиняет стихи. На лице Роберта с такие минуты появлялось мечтательное выражение, дедушка хмурился и ворчал, что внук одно лицо с его сыном.

   И все-таки несмотря ни на что Роберт любил деда и восхищался им. Старый Томпсон был строг, но справедлив. А еще он был на удивление крепок. Видя, как дед раз за разом переплывает бассейн вдоль и поперек, как в октябре он спокойно купается в океане, а зимой легко становится на коньки, Роберт признавал себя никчемным задохликом. Воспитательные мероприятия в отношения внука старый Томпсон осуществлял с той же методичностью и энергией, как и все остальное, а выбранные им методы приводили к тому, что неделю после внушения мальчик мог спать только на животе, лишь изредка поворачиваясь на бок.

   В подобной идиллии промелькнуло тринадцать лет, а потом произошло событие, круто изменившее жизнь Роберта.

   Идея посоревноваться с Дюрером пришла в голову Роберта при изучении альбома великого немца. Вообще-то, залезать на некоторые книжные полки Роберту разрешалось лишь под строгим контролем деда, но к тринадцати годам мальчик научился отвлекать внимание опекуна. Автопортреты Дюрера и, в особенности, его портрет в обнаженном виде возбудили воображение Роберта, пробудили творческий зуд и свойственный американцам дух состязательности. Вооружившись зеркалом, бумагой и карандашом, Роберт, недолго думая, разделся и принялся творить. И как раз в этот момент в комнату мальчика вошел дед.

   В первый миг при виде столь вопиющей распущенности внука старый Томпсон побагровел и не мог вымолвить ни слова, однако уже в следующие мгновения недремлющее желание спасти ребенка из лап порока заставило старика ухватить Роберта за ухо и обрушить на внука все известные Томпсону приемы воспитания. Наконец, засадив всхлипывающего мальчишку под замок, Джон Томпсон удалился в свой кабинет, решив поразмыслить, что делать дальше.

   Сын... дочь... внук... Потрясенный Томпсон вынужден был признать, что в печальной участи детей и сомнительном будущем внука была доля и его вины. Ну, какая муха укусила его без малого восемьдесят лет назад, когда он женился на взбалмошной уроженке Нового Орлеана? Чувство вины, а также горячее желание спасти душу и тело внука, заставили Джона Томпсона признать, что в одиночку он не справится с воспитанием наследника, и, значит, стоило прибегнуть к более сильным средствам, а именно -- отправить Роберта в закрытую военную школу.

   Пара звонков, несколько запросов сделали свое дело, и уже через час в распоряжении Джона Томпсона оказался длиннющий список военных школ, а также самое подробное описание предоставляемых ими образовательных услуг. К потрясению старика, всеобщее разгильдяйство и развращенность добрались даже сюда, в святая святых американского общества. Томпсону очень понравился девиз одной из школ "Выгляди как солдат, веди себя как джентльмен, учись как студент", но узнав, что в "загон мужества" принимают девочек, а в самой школе успешно действует центр исполнительных искусств, старик с отвращением вычеркнул название школы из списка и принялся читать дальше. Следующей школой, привлекшей внимание Томпсона, стала авиационная школа в штате Флорида. Некогда не последний человек в авиационных разработках дед Роберта был очарован возможностью научить внука водить самолет, однако изучив, как следует, программу школы и ее устав, возмущенный Томпсон обнаружил, что туда принимают не только девочек, но даже иностранцев! Старик понял, что поиск будет непрост и ему необходимо запастись терпением. Наконец, после многих часов работы, дополнительных запросов и консультаций Джон Томпсон смог обнаружить школу, в которой сохранялись старые добрые традиции военного образования США.

   Новый учебный год Роберт Ф. Томпсон (именно это имя дед Роберта пожелал внести в школьные списки) встретил в военной форме. С первого же дня жизни в новой школе мальчик понял, что его прежние интернаты были веселыми скаутскими лагерями, где направо и налево раздавали конфеты, печенье, наградные значки и нашивки. В военной школе, куда угодил Роберт, также давали значки, но для того, чтобы их заработать, следовало немало потрудиться. Еще большие усилия следовало приложить, чтобы отучить курсантов гадить ему в бутсы, цеплять на спину картинки с неприличными рисунками и делать в его сторону неприличные жесты. Роберту пришлось вспомнить парочку приемов вольной борьбы, которым он выучился в спортивной секции, куда по настоянию деда ходил целых полгода, спать по пять часов в сутки и вечно быть настороже. Академические занятия не представляли для Роберта особой трудности, но спорт и соученики отнимал все силы.

   Конечно, если бы мальчик чистосердечно написал деду, какие тяготы ему приходится переносить в этом "загоне мужества", при всей своей несгибаемости старый джентльмен поспешил бы забрать внука из столь неподходящего для него места. Возможно, он даже отправил бы Роберта во флоридскую авиационную школу, поближе к мысу Канаверал, морю и самолетам, однако курсант Томпсон также был горд и самолюбив. Высокомерие WASP, гордость креолов и упрямство ирландцев (пусть даже гипотетическое) сделали свое дело, и мальчик просто не мог признать, что не справляется с положением дел. Стиснув зубы, Роберт до изнеможения подтягивался на турнике, отжимался от пола, преодолевал полосу препятствий, выходил на футбольное поле... Вольную борьбу он ненавидел почти так же сильно, как и футбол, но не пропускал тренировок, даже если к концу занятий ему хотелось лечь прямо на пол. Роберт с остервенением трудился, с нетерпением ожидал окончание учебного года, но когда он, наконец, наступил, дед не стал забирать мальчика домой, сообщив, что каникулы Роберт также проведет в школе.