Мертвый рай - Руслан Мельников

– Ну хорош-ш-шо, офицер, а что вы скажете на это?

Еще прежде чем по-настоящему испугаться, Воронов уловил краем глаза…

Быстрый тычок холеных пальцев в клавиатуру.

Стремительное движение на прозрачном пластике.

И машинально, рефлекторно – именно, машинально и рефлекторно! – он успел, едва-едва успел…

Увернуться от метнувшегося к нему…

ЭТО оказалось тем самым парнем с пулевым ранением в области сердца. Тем самым, который еще секунду назад неподвижно парил в воздухе. В скрюченной позе спятившего йога.

Мертвый гвардеец оттолкнулся пятками от края стола и уже в полете перевернулся со спины на живот. Нехитрый прием, позволяющий в случае опасности мгновенно покидать кровать. Покидать и нападать из положения лежа. Из полусна. Таким штучкам начинают обучать еще на подготовительных предгвардейских курсах. И в общем-то ничего особенного в неожиданном прыжке не было. Ничего, если бы его совершил живой человек. Но покойник!

Покойник с грохотом обрушился на пол. А вот здесь уже явный промах: приземляться тоже надо уметь, иначе еще до начала схватки отобьешь конечности. Хотя с другой стороны, мертвые ведь не чувствуют боли…

У Воронова голова шла кругом, а его бывший подчиненный, ныне подчиняющийся лишь командам компьютера, и не думал останавливаться. Оживший труп снова шел в атаку. Ну не совсем шел. То ли парень все же повредил ногу при падении, то ли Фурцев был еще никудышным повелителем зомби… Гвардеец семенил на четвереньках. Получалось неестественно, неуклюже, но при этом невероятно быстро. И очень, очень страшно.

Молниеносный выпад мертвой руки. И в этот раз Воронов тоже отскочил. Начальник президентской гвардии умел мгновенно выходить из шока. Даже из такого.

Тоже научили…

«Любопытно все-таки, кто кого», – подумал Фурцев.

Доктор с интересом наблюдал из-за монитора. И в монитор – там тоже была картинка. Живая цель, которую видел сейчас мертвый солдат.

Предугадать результат схватки было затруднительно. Воронов не зря носил офицерские погоны Гвардии. Несмотря на внезапность нападения, несмотря на специфику атакующего объекта, самообладания он не потерял. И пока держался великолепно. Видимо, бывший гвардеец при жизни сильно уступал своему командиру. Хотя…

Злую шутку с офицером сыграл контейнер для мусора. Стоял сзади, попал под ногу. Пятившийся Воронов потерял целое мгновение. И – цап! Фурцев ухмыльнулся. Бледные восковые пальцы обхватили ногу начальника президентской Гвардии чуть выше щиколотки.

А обхватив, – сдавили. Крепко. Сильно.

Воронов вздрогнул. Нет, никакого холода, приписываемого молвой рукам мертвеца, он в тот момент не чувствовал. Зато смысл выражения «мертвая хватка» ощутил в полной мере: кожа на ноге, казалось, вот-вот лопнет, а кость раскрошится в пыль.

Рука непроизвольно метнулась к закрытой кобуре внутрипериметрового ношения. Рефлекс-с…

– Нет! – крик Фурцева не был ни испуганным, ни встревоженным. Скорее предупреждающим. Разумно-предупреждающим. Предупреждающе-угрожающим.

Воронов замер в напряжении, успев лишь расстегнуть кобуру. Все-таки что ни говори, но лаборатория – вотчина доктора. Он тут чужак. Совершено непосвященный в здешние тайны.

– Не стоит этого делать, – мягко посоветовал доктор, – Вы что, ужастиков в детстве не смотрели? Убить мертвого второй раз невозможно. Я задал программу на задержание, а не на уничтожение. Так что не волнуйтесь. Вас не станут рвать на куски. Пока я не отдам соответствующей команды.

Любезная улыбка…

Пальцы Начальника президентской Гвардии сжались в кулак. Потом Воронов отвел кулак в сторону – подальше от кобуры, от соблазна. «Да, гвардейцев наших готовят превосходно, – отметил про себя Фурцев. – Со страхом справляться они умеют. Наверное, это тоже рефлекс».

А офицер стоял неподвижно. Все. Время бездумных рефлексов кончилось. Воронов обдумал положение, в которое попал. Весьма, кстати, незавидное. Что он мог предпринять? Отстрелить из табельного пистолета руки зомби, гигантским клещом вцепившегося в лодыжку? Вряд ли удастся. Быстро – вряд ли. Изрешетить компьютер Фурцева или – о, как это было бы здорово! – самого ублюдка-доктора? Можно. Теоретически. Но Воронов сомневался, что это остановит уже запущенную программу. Но как тогда отменить задание? Как избавиться от ходячего… ползающего Гвардии мертвеца?

Пока наилучшим выходом было просто ждать и не дергаться. Интересно, этот докторишка в курсе, как гвардейцев обучают брать языков? Если оживший покойник действительно помнит боевые навыки, то при малейшей попытке сопротивления он попросту разорвет сухожилия на ноге бывшего командира. Одним движением пальцев разорвет. Хрясь – и готово. А с такой травмой в Гвардии делать нечего.

Что ж, док, ладно, пусть будет по-вашему. Пусть все пока будет по-вашему. Но учтите – подобные выходки не забываются. И не прощаются. Никогда. Никому.

Офицер стоял неподвижно. У его ног неподвижно лежал мертвый солдат. Не выпуская пленника. Потенциальную жертву не выпуская.

– Не обижайтесь, я всего лишь продемонстрировал результат своей работы, – с невинным видом продолжал Фурцев, – Вы ведь именно этого от меня хотели?

Офицер стоял и молчал. Едва сдерживая клокочущую ярость. И боль. Неподготовленный, нетренированный человек орал бы уже, корчился. Но Начальник Гвардии решил не доставлять такого удовольствия Фурцеву. Ни при каких условиях.

Фурцев улыбался…

– Сейчас я вас освобожу, офицер. Считайте все происшедшее шуткой. Или точнее, маленькой местью за мою безвинно пострадавшую руку. Надеюсь, теперь мы квиты?

Не дождавшись ответа, доктор ткнул в клавиатуру. Пальцы мертвой руки разжались. Воронов нагнулся, помассировал ногу. Не нужно было задирать штанину, чтобы рассмотреть следы жесткого хвата – следы эти прощупывались через тонкую ткань. С недельку придется похромать. Как минимум, с недельку.

Солдат, чье разорванное снайперской пулей сердце не билось уже несколько дней, полз обратно к своему столу. Хотя нет, теперь он направлялся к соседнему – туда, где лежали останки милвзводовского снайпера.

Так, а это еще зачем? Воронов вопросительно взглянул на Фурцева.

– Небольшой штрих в завершение демонстрации, – пожал плечами тот, – Я дал нашему славному парню новое задание.

«Славный парень» добрался до очередной цели. Рывок… Безжизненное тело бедняги-милвзводовца слетело на пол. Если верхняя часть трупа уже была изуродована самоликвидатором дальнобойки, то нижняя вполне подходила для эффектного заключительного «штриха».

На ногу мертвого снайпера обрушился твердый, как камень, хорошо и правильно набитый за долгие годы тренировок кулак. Один-единственный, точный, профессиональный удар… Отвратительный хруст – и вышибленная из сустава коленная чашечка милвзводовца отлетела к стене. Шмякнулась о гладкую белую поверхность. Оставила густую красную кляксу с потеком.

Воронов чуть приподнял бровь. Однако же! Высший пилотаж! Подобными приемами владели не многие гвардейцы. И уж, конечно, Фурцев, эта лабораторная крыса в белом халате, не мог знать таких секретов рукопашного боя. А значит… Это означало только одно. Что расстрелянный солдат или что там от него осталось, действительно помнит то, чему его учили при жизни. Дико, но факт. Воронов видел все своими глазами, а им-то он еще доверял.

– Я подумал, наш гвардеец тоже имеет право на маленькую месть. – Фурцев снова улыбался. И снова нажимал клавиши. – Вы так не считаете?

Начальник президентской Гвардии не ответил – Начальник президентской Гвардии тупо пялился на бывшего подчиненного. А бывший подчиненный раздирал изувеченные останки милвзводовского снайпера. Мстил своему убийце. Без ярости, без боевого пыла, без хладнокровного расчета даже. Невозмутимо, как машина. Рефлекторно…

Воронов силился вспомнить имя гвардейца. Не мог. Что почему-то жутко расстраивало. «Сумасшествие какое-то, – промелькнуло в голове. – Один покойник выясняет отношения с другим, а я, в компании с чокнутым ученым, наблюдаю за возней этих двух кусков мяса и страдаю от чувства вины». Начальник Гвардии пожалел, что вообще пришел сюда сегодня.

– Так вы не согласны со мной, офицер? – напомнил о себе Фурцев. – Право, а? На маленькую месть, а?

Воронов поднял глаза.

– Если уж говорить о возмездии, то, по-моему, на месте разбитого колена милвзводовца должна быть твоя голова, док.

Потом, вздохнув, добавил:

– Да и моя тоже. Так справедливо.

– Ну полноте вам! Не забывайте, это всего лишь мертвое тело и пучок восстановленных рефлексов. Сочувствовать рабочему материалу, испытывать симпатию или просто жалеть его – глупо. Но давайте, как вы любите говорить, ближе к делу. У вас есть еще вопросы ко мне?

– Есть. – Офицер взял себя в руки.