Названые братья. Сумеречные звери - Мария Зайцева

судьба у них с его давним другом, Названым братом, разная. Волк жизни не мыслит без дороги, постоянной перемены мест, опасности, и его начальник, глава Тайной канцелярии при дворе императора Анджеера, Корнель, этим очень доволен. И регулярно отсылает бешеного Волка во все возможные черные дыры, которые непременно требуют затыкания. Например, здесь, далеко от центра, от столицы, всю осень гуляли разбойники, умелые и, самое главное, жестокие. Не оставлявшие после себя никого в живых. Жалобы местных жителей достигли уха императора, и Волк отправился на увеселительную прогулку. А, чтоб жизнь медом не казалась, нагрузили его дополнительными обязанностями: найти и обезвредить шпионов, мутящих воду по всей стране.

Анджеер правил жестко, и не всем это нравилось.

Но по-другому не получалось, да и пример отца нынешнего императора, погибшего от рук заговорщиков, которых проморгала Тайная канцелярия, был показательным…

Корнель тогда не мог руководить своими людьми, отлеживался после серьезного ранения, на год выпал из мира людей. И за этот год много чего случилось… Сам переворот произошел много позже, но корни его уходили именно в то время, когда бессменный глава Тайной канцелярии оказался не у дел.

Конечно, заговор подавили, но чего это стоило… И скольких жизней. И скольких крушений надежд и планов.

Ежи пришлось внезапно взрослеть и становиться тем, кем он сейчас и является, императором Анджеером. Властным, жестким, злые языки его даже Кровавым называют.

Но Рути, маленький котенок Корнеля, одна из самых результативных шпионок на благо империи, была права, когда указывала крестьянам на улучшения их жизни.

Люди легко привыкают к хорошему, забывают о том, как раньше было плохо, и стремятся найти что-то еще лучше.

И часто в этой гонке проигрывают, возвращаясь к прежним временам и как-то сразу понимая, почему во всех песнях поется о том, что не стоит смотреть назад. Не следует возвращать прошлое. Не так уж оно и радужно.

4

Хотя, если бы Волка спросили, он бы признался, что иногда очень сильно хочется вернуться в свою безбашенную юность, к своим братьям, всегда готовым подставить крепкие плечи и прикрыть спину.

Нет, они все остались близкими людьми, общая кровь, которую смешали они когда-то, и общая клятва, нерушимая, связывали теснее, чем кровное родство.

Но они поменялись.

Волк сохранил за собой право на свободу, как и Карс, укрывшийся на любимом Севере, и только пару раз в год навещавший Ежи во дворце, неизменно наводя страх на придворных. Ассандр, их мрачный, угрюмый дракон, управляющий войсками по всему южному направлению, тоже был вполне свободен… Пока клан не призовет. У драконов с этим какие-то постоянные напряженные дела.

А вот братьям Белоголовым, как и Ежи, повезло меньше, потому что все трое — наследники прямые и первые… Но у Белоголовых отец жив и пока что не собирается отдавать бразды правления. Они свободней, в том числе, и в выборе любимой женщины… Да и вообще, проще с этим в Степи. Объявили свою женщину живой богиней, и все. Считай, в высший свет ввели, выше уже некуда. И не оспорит никто, главное. Хорошие боги у них там, в Степи. Правильные.

А вот Ежи…

Жизнь правителя Империи нелегка и полна ограничений. И одно из них — невозможность связать свою судьбу с женщиной, которую любишь.

Связать так, чтоб дать этой женщине и ее детям законные права…

А не по закону Рути не захотела…

Свободолюбивый котенок Корнеля, она гуляла сама по себе, и никто не мог ее посадить под замок. Даже первый человек в государстве. Даже человек, которого она любит.

Волк вздыхает тяжело, думая, что женщины творят ужасные вещи с мужчинами, заставляют делать такое, за что потом становится больно и даже стыдно. И у Ежи, на самом деле, просто императорское терпение, раз он до сих пор не запер ее в башне. Волк бы вот точно свою запер.

Хорошо, что у Волка таких проблем с женщинами нет. И не будет. Никогда не будет!

А вот Ежи… Ежи жаль.

И Рути жаль. И всех жаль.

— Возвращайся… — снова начинает говорить он, но Рути раздраженно дергает плечом.

— Зачем? На его свадьбе посидеть?

— Да хватит уже! — закатывает глаза Ежи, — которая это невеста по счету? И ни разу до брачных клятв дело не дошло.

— Это меня должно успокаивать?

— Рути… — Волк наклоняется вперед, шепчет тихо, проникновенно глядя в глаза, — ну вот чего ты его мучаешь? Согласилась бы… Родила ему щенят…

— Отстань, Найд, — утомленно откидывается на спинку стула Рути, — вам, мужикам, хорошо говорить… Согласись… Роди… А дальше куда? М? Ждать, пока он не найдет себе все-таки подходящую невесту? Не прогнется под напором матери, Совета, Корнеля, наконец? Ты думаешь, я не знаю ничего о постоянных переговорах, что ведутся?

— Он не согласится… — Волк делает паузу, и сам слыша, насколько неуверенно звучит его голос, — до сих пор…

— Все, Найд, закрыли тему, — говорит Рути, — лучше расскажи, как там Василек? Почему не с тобой?

— Мелкий еще, — скалится Волк, позволяя переключить разговор, — пусть с братом названым посидит.

— Думаю, придворные Ежи довольны… — смеется Рути, щурясь ласково, и Волку опять дико хочется сказать, что его брат никогда ее не предаст, не бросит, что хватит его мучить, ему и без того несладко… Но он молчит.

— Думаю, Ежи плевать, — ответно улыбается он, — Василек слишком похож на свою маму, чтоб хоть кто-то посмел встать между ним и Ежи.

В горле привычно появляется сухой ком, который Волк так же привычно сглатывает. Вишенка погибла несколько лет назад, защищая своего самого любимого мужчину, Ежи, от нападения. Ее единственному волчонку едва два месяца тогда исполнилось…

И Волку до сих пор иногда кажется, что теней, бесшумно следующих за ним, не две, а три…

— Да, похож… — спокойно кивает Рути, отворачиваясь. Она тоже давно уже не та порывистая девушка, что встретилась им в когда-то, и умеет сдерживать себя.

Они все прошли долгий путь, на котором что-то приобрели, а что-то и потеряли…

Наверно, поэтому так дорожат друг другом.

И Волк, в самом деле, сегодня дико испугался, когда увидел, как разбойник пытается ударить Рути ножом. Вроде, и знает все про эту бешеную кошку, и уверен в ней больше, чем в себе самом. И даже смеялся не раз, что Рути, словно змея, отовсюду выползет живая, и даже с новой блестящей шкуркой,