Джагала - Стивен Браст

«Я чувствую себя в безопасности, Лойош. Как будто никакой опасности и нет. Не уверен, стоит ли доверять этому чувству.»

«Не знаю, босс, но у меня то же самое ощущение.»

«Как будто мы вне досягаемости?»

«Ага.»

«Пожалуй, так и есть, но давай не будем слишком на это полагаться.»

Я добрался до моста – он возвышался над потоком футов двадцати шириной – и прошел «еще немного», что вылилось практически в остаток дня. За мостом тракт определенно улучшился, здесь за ним следили. Пару раз я останавливался погрызть хлеба с сыром и колбасками, купленными в Саэстаре (в деревне, а не в горах). Хлеб уже черствел, но все лучше, чем натощак. Я заметил, что лес, который вроде бы остался позади, снова вернулся, по правую руку от тракта. Или это другой лес? Надо бы раздобыть карту; хотя они тут, говорят, большая редкость и обычно далеки от достоверности.

За несколько часов пути лес приблизился, но все-таки держался в стороне. Да, я понимаю, это тракт проложили в обход леса, но я-то говорю так, как сам видел, понятно? Наконец, обнаружилась развилка, и там был указатель, там, где ему и следовало находиться, на толстом деревянном столбе.

Я последовал указаниям. Тракт, прижимаясь к лесу все теснее, шел через невысокие холмы, между которыми аккуратно колосилось нечто мне незнакомое. Все больше овинов и иных сельскохозяйственных сооружений. Свежевыкрашенные домишки выглядели вполне прилично. Я старался не смотреть на местных свысока оттого лишь, что они строят все из дерева; это у меня от долгой жизни среди драгаэрян. Если взглянуть непредвзято, достаток у здешних жителей был получше, чем у тех, кто обитал под Адриланкой. Интересно, что бы сказала Коти, намекни я ей о чем-то подобном?

Тени удлиннялись, Горнило готовилось скрыться за горной цепью, но пока все еще светило мне в спину. Справа доносился легкий гул, и вскоре я обнаружил, что дальше с той стороны вдоль тракта протекает приличных размеров река.

Горнило опускалось за горы. Темнело. Какой-то свет все еще пробивался, но надо бы привыкать, насколько быстро тут темнеет и насколько темно становится. Мне никогда не приходило в голову, что затянутое облаками небо Империи обеспечивает не только постоянную тень, но и постоянное освещение; однако, похоже, так и есть. Прошагав еще милю, я недовольно подумал, что мне предстоит еще одна ночь под открытым небом.

Тракт, извиваясь, вполз на очередной холм. Вдали показался огонек.

«Лойош, проверь.»

Это действительно было «вдали», пока Лойош вернулся, я прошел почти милю, а ведь огонек мог оказаться чем угодно, от костра до…

«Как раз то, что тебе нужно, босс. Маленький уютный постоялый двор. А неподалеку – городок, и судя по запаху, тот самый, который ты искал.»

«Ты только что заработал прощение за последние девять проступков, которые требовали прощения.»

«Кстати, о запахах. Там у них, похоже, хорошая кухня, босс. Не забывай о друзьях.»

Пока я добрался до двери, уже совсем стемнело. Единственный свет пробивался из двух окошек, затянутых промасленной бумагой, и осветить мне вывеску он определенно не мог. Ну и ладно, изнутри доносились смех, и голоса, и аромат плохого пива и доброй еды, более сильный, чем та вонь от (вероятно) бумажной фабрики, которую я начал чувствовать последние несколько сотен шагов.

Силой воли я превозмог урчание желудка и на минутку остановился под окном, давая глазам привыкнуть к свету. Затем я открыл тяжелую дверь, вошел и сразу шагнул в сторону. Мне уделили пару взглядов, и еще несколько получили Лойош и Ротса, пока я осматривался. Два этажа, задняя дверь, но большую часть здания занимал как раз этот зал. Справа – длинная полированная стойка на пол-стены, а в зале несколько дюжин восточников – в смысле, людей, – сидят за столами, стоят вдоль стойки или просто подпирают стены.

Я подошел к стойке, и вскоре ко мне подошел средних лет человек, пузатый и в безрукавке, которая выставляла напоказ внушительные бицепсы. Прежде чем я успел что-либо сказать, он указал подбородком на моих дружков и заявил:

– Уберите этих тварей отсюда.

Я смерил его взглядом. Сильный, но не слишком проворный. Глаза у него были карими.

Через пару секунд он опустил взгляд.

– Бренди, – заказал я, – и еще поесть бы.

Он едва заметно кивнул, наполнил стакан и проговорил:

– Еду закажите у одной из девчонок.

Потом толстяк удалился к противоположному краю стойки. Я положил на стойку пару монет и подыскал себе незанятый кусок стены.

«Вульгарные предрассудки, босс. Позорище.»

«Будьте начеку.»

«Ну да, ну да.»

Вскоре мимо прошла девушка, одетая в красное, синее и желтое, с аппетитными коленками и полным подносом кружек и кувшинов.

– Еды, – намекнул я.

Девушка остановилась, взглянула на рептилий у меня на плечах, превозмогла испуг и сказала:

– Есть жареная дичь, гуляш из баранины и охотничий гуляш.

– Охотничий гуляш.

Она кивнула, окинула взглядом зал:

– Кажется, сидячих мест не осталось.

– Ничего, постою.

Она через силу улыбнулась, повернулась и ушла. Я воспользовался своими отточенными наблюдательными способностями и проверил, насколько аппетитно ее коленки выглядят сзади. Не хуже, чем спереди.

Только теперь до меня дошло, что при всем обилии народу женщин в зале нет, лишь три подавальщицы. Не знаю, что это значит, но отметить нужно.

Я ловил обрывки разговоров. Ничего интересного, но говорили по-фенариански, и столь чистый говор немедля заставил меня скучать по деду, хотя мы всего несколько дней как расстались.

А потом коленки вернулись, доставив большую миску охотничьего гуляша, большую ложку и ковригу черного хлеба; семья из Южной Адриланки могла бы питаться этим неделю. Я поставил стакан на полочку, явно прибитую к стене для подобной цели, расплатился и взял снедь. Девушка внимательно изучила драгаэрские медяки, но приняла их без возражений.

Гуляш состоял из свинины (нет, я не знаю, почему тут блюда из свинины зовут «охотничьими», если только это не самая нежная кабанятина в истории кулинарии), лука, разнообразных грибов, каких я прежде не пробовал, трех сортов перца, фасоли, моркови и каких-то еще бобов. Хлеб еще хранил тепло печи и на вкус был восхитителен. Когда я скармливал несколько кусочков джарегам, на меня снова начали посматривать, но никто не сказал ни слова; потому, наверное, что я единственный среди присутствующих открыто носил оружие.

Примерно на середине миски стол неподалеку очистился, и я смог усесться. Замечательно. Народ потихоньку расходился. Когда я доел, в зале оставалось с дюжину гостей, в основном пожилых, а разговоры велись теперь тихо-тихо. Запойные пьяницы. Знаю таких. Пари держу, тридцать часов спустя те же самые физиономии снова будут здесь.