Разрывая душу - Наталья Семенова

нравилось. Я ловила каждое их слово, сострадая или радуясь тем или иным событиям, волновавших их сознание. Словно для меня разом открывались маленькие окошечки в другой, абсолютно не контролируемый мир. И как же мне хотелось пожить в таком мире! Хотя бы денёчек!

Через два часа мы вошли в красивую приёмную, и мама за пару минут дала указания по поводу меня улыбающейся и очень внимательной, встретившей нас девушке-администратору, с двумя глубокими ямочками на щеках.

А после всё закрутилось в водовороте ощущений. Антицеллюлитный массаж. Дурацкая эпиляция. Выщипывание бровей. Маникюр и педикюр. Укладка волос. И всё это под приятную музыку узнавания жизни других людей. Я почти радовалась, если не вспоминала для какой цели с мной всё это вытворяют…

С мамой мы встретились лишь на укладке. Она дала чёткие указания по поводу моей причёски и макияжа и, сияя, словно бриллиант, удалилась к своему мастеру. Мне туго стянули волосы в высокую витиеватую шишку и шёпотом повосхищались, что моей коже не нужно много косметики, добавив тон, чуточку румян и прорисовав жирные стрелки на глазах. Губы сделали телесного цвета. Ну хоть не ярко-красный, как на губах у моей мамы. Блин, но всё равно в зеркале я себя не узнавала. Слишком взрослая, утончённая и уверенная в себе. То есть, совсем не я.

Мама была абсолютна довольна результатом, наградив мастеров белоснежной улыбкой и добавив к ней щедрые чаевые. Чем порадовала и меня. Впрочем, она никогда не была жадной, если выполненная работа соответствовала всем её первоначальным требованиям.

Я покидала салон с долей тоски и начинающего бить мандражом волнения. Чем ближе становился вечер, тем сильнее я боялась официального знакомства с мужчиной, за которого мне предстоит выйти замуж. И самое противное то, что я уже начала думать о брачной ночи с ним… Почувствую я хотя бы капельку желания того, чтобы меня лишил девственности именно он? Будет ли мне сильно противно или терпимо?

Тридцать восемь лет! Почти двадцать лет разницы… Бли-и-ин! Как же это ужасно!

По дороге домой мы заехали в ателье, и мама, попросив подождать её две минуты в машине, вернулась через пятнадцать с двумя чехлами наших нарядов. Я от скуки успела сделать селфи и отправить фото Ваське, получив в ответ огромный стикер с обожанием-сердечками в глазах. Следом она отправила текстовое сообщение: “Ты нереально крута! На приёме все мужики лягут к твоим ногам! И в платье не забудь мне отправить фотку! Я жду!”. Я, смеясь, отправила ей стикер с языком. Обожаю её. И очень счастлива, что она есть в моей жизни, хотя бы, на расстоянии.

— Милая, платье — просто нет слов, — сообщила мама, как только машина тронулась с места. — Ты покоришь все мужские сердца.

— И они грохнутся к моим ногам, — страшным голосом произнесла я и хихикнула.

— Что, прости? — нахмурила она ровные брови.

— Ничего, — улыбнулась я. — Спасибо за всё, мам.

— О, не за что дорогая, — сжала она в своей руке мои пальцы. — Это всё только ради тебя. Чтобы ты была счастлива.

Кто бы ей объяснил, что счастье для каждого человека своё.

В общем, в назначенный час я была готова спуститься к родителям, ожидавшим меня в холле. Но прежде я установила на тумбочку телефон и сделала фото в полный рост, затем отправив его Васе.

“Шик! А открытая спина — ммм…мням! Чёрный цвет тебе очень идёт! Божечки! Ты нереально красивая! К чёрту мужиков — выходи за меня!!!”

“Готовь белого коня и мчи ко мне навстречу)) А мне пора бежать, пока злой дракон не рассвирепел) Целую)”

“Удачи, Злат))) Держу за тебя кулачки, чтобы твой избранный оказался супер-пупер секси!”

Да, было бы хорошо. Но я сомневаюсь… Тридцать восемь лет!

Наша машина остановилась у играющего разными огнями заведения.

Мой звёздный час…

Боже! Как же трясутся поджилки!

Правда, примерно через час меня отпустило. Думаю, мне помог бокал шампанского. И что самое странное, чего я точно не ожидала, мне вполне понравилось общаться с теми людьми, с которыми меня знакомили родители. Хоть, и выглядели они все как один — претенциозно-шикарно, личностями оказались разными и по-своему милыми. Правда, меня не покидало лёгкое ощущение лжи… Особенно наблюдая за тем, как общаются мои родители. Папа улыбается шуткам, шутит сам, приобнимет маму. И не единого тяжёлого взгляда в её сторону. Впрочем, мама и не давала повода, играя роль вышколенной леди и примерной жены. И я видела по её глазам, что эта роль ей нравится. Нет — она испытывала восторг от неё! Что ж, её музыка счастья заключается именно в этом.

И тут папа расправил плечи ещё сильней, улыбнувшись двигавшемуся в нашу сторону высокому мужчине. Мама ущипнула меня за предплечье и незаметно для отца выразительным взглядом указала мне на него.

Он. Это он. Мой будущий муж во всей своей красе…

Блин, да он и правда хорош. Выглядит, максимум, на тридцать пять.

Небольшая паутинка морщинок у глаз, очень живых, с блеском ума, от доброй, с ноткой загадочности, улыбки. Он, словно настоящий, в отличие от многих здесь, в том числе — в отличии от моего собственного отца, и в тоже время от него сквозит аура таинственности… Их вообще с моим папой сравнить нельзя, пусть они и близки по возрасту.

Вот не зря Вася держала за меня кулачки.

Пока я разглядывала своего суженого, он успел крепко пожать руку моему отцу и оставить номинальный поцелуй у щеки моей мамы, а затем его взор обратился ко мне…

Взгляд прямой, оценивающий, с нотками искреннего интереса и окутывающий своей темнотой…

Блин! Меня опять прошиб мандраж! Да такой силы, что я не выдержала взгляда и опустила глаза на черный клатч в своих руках, замок которого я, оказывается, терзала ногтем.

— Наша дочь — Злата, — коснувшись пальцами моих лапоток, сообщила мама. — Изменилась неузнаваемо, правда?

— Вы позволите? — бархатистым голосом обратился он, по всей видимости, к родителям, а затем я увидела его протянутую ко мне ладонь.

— Да, конечно, — очень чинно разрешила мама, но я смогла различить в её голосе нотку торжества.

— Танец, Злата, — дрогнули его губы в улыбке, когда я подняла на него недоумённый и, наверняка, запуганный взгляд. — Всего один танец.

— Да, простите, — выдохнула я и вложила свою слегка дрожащую ладонь в его тёплую.

Пока мы направлялись к танцполу, я молила небеса, прекратить дурацкую дрожь, сотрясавшую всё моё тело. Но небеса остались глухи. Не до меня им, наверное.

Он остановился в гуще танцующих пар и, не глядя на меня, притянул ближе к себе,